испытывали влияние уже ставших известными евреям исламских версий{87}.
Когда в Аравии появился ислам, там жили евреи. Они были немногочисленны и, помимо той роли, которую сыграли или которую мусульманская историческая традиция приписала им в связи с историей Пророка, ничем особенным не отличились и в еврейской историографии практически неизвестны{88}. Гораздо существеннее было значение крупных и активных еврейских общин в Юго-Западной Азии и Северной Африке, в тех странах, куда арабы пришли с великой волной завоевания в VII и VIII веках и которые позднее составили ядро Исламского халифата.
Евреи Ближнего Востока в то время подразделялись на две большие группы как в культурном, так и в политическом смысле, причем эти разделения не полностью совпадали. Крупный культурный раскол разделял арамейскоговорящих и эллинизированных евреев. Большинство евреев в странах Плодородного полумесяца говорили на арамейском, и их культура излагалась на нем. В частности, еврейские формы арамейского языка служили средствами дискурса как в Вавилонском и Иерусалимском Талмуде, так и во многих иных, главным образом религиозных, произведениях. Вторая группа состояла из евреев Александрии и других городов в восточных провинциях Римской империи, где был принят греческий язык, и эти евреи стали частью эллинистической цивилизации того времени.
Помимо культурного разделения, имело место также политическое — между евреями Римской, или, позже, Византийской империи с одной стороны, и евреями Персидской империи — с другой. Первая империя занимала все средиземноморские земли; вторая, помимо Иранского плато, правила Ираком, где в Ктесифоне располагалась столица империи Сасанидов. Таким образом, древние культурные еврейские общины Вавилонии и их собратьев в Земле Израиля и Сирии были подданными двух империй, между которыми шло постоянное соперничество и часто открытая война.
Аравия, где зародилась исламская вера, не принадлежала ни той, ни другой империи. Но и Рим, и Персия проявляли свою активность на полуострове, который временами становился ареной торговой и дипломатической конкуренции, а иногда и военных столкновений между ними. В течение VI века, то есть накануне миссии Мухаммеда, аравийские евреи играли неясную, но, возможно, важную роль в этом имперском соревновании{89}.
Арабские завоевания и создание Исламского халифата впервые со времени смерти Александра Македонского объединили восточную и западную части Ближнего Востока. Персидская империя была низвергнута, а ее территория полностью поглощена. Византийская империя уцелела, но уменьшилась до Анатолии и Юго-Восточной Европы. Сирия, Палестина, Египет и Северная Африка были завоеваны, и их еврейские общины, присоединившиеся к иракским и иранским, составляли отныне подавляющее большинство, а также наиболее продвинутую и активную часть еврейского народа.
В этих общинах Юго-Западной Азии и Северной Африки, объединенных под властью ислама, произошел ряд важных изменений. Во-первых, сам процесс объединения, слияния столь разрозненных и разнообразных групп теперь фиксировал их под единым управлением. Евреи от берегов Атлантики до границ Индии и Китая формировали единую общность подданных одного государства. И даже когда это государство по целому ряду причин распалось на множество малых, культурное, социальное и в какой-то степени экономическое единство общности поддерживалось с поразительной степенью человеческой и физической мобильности между такими странами, как Иран и Марокко или Испания и Йемен. На протяжении всего Средневековья существовала активная коммерческая и культурная связь между отдаленными регионами огромного исламского мира и, следовательно, между его еврейскими общинами.
Одним из основных изменений в еврейской жизни в этих странах стал процесс арабизации, означающий прежде всего (но не исключительно) переход с прежних языков на арабский. Арамейский в качестве разговорного вымер, сохранившись — за исключением нескольких отдаленных изолированных общин — только в юридическом и богослужебном использовании. Греческий был забыт, а латынь почти не была принята евреями. Иврит, конечно, остался, но в ограниченных рамках — прежде всего как религиозный язык, используемый в синагогальной службе и в поэзии, иногда, в более общем смысле, в литературе. Но для большинства целей ивриту и всем другим языкам, ранее использовавшимся евреями, пришел на смену арабский, ставший языком науки и философии, административного управления и торговли, даже языком еврейского богословия, когда такая дисциплина начала развиваться под влиянием ислама. На иврите Йеѓуда Ѓалеви писал стихи, а Рамбам (Маймонид) — о еврейских законах, но, занимаясь философией, оба использовали арабский, который обладал необходимыми языковыми ресурсами. Арабский язык царил везде, кроме самых восточных частей исламской империи — в Иране и дальше. Но и там он некоторое время доминировал, хотя, по-видимому, среди персидских евреев, как и вообще среди персов, разговорным языком не стал. В Иране и на восточных окраинах персидский язык все еще оставался разговорным, а позже, в новой форме, восстановил свой литературный статус. К западу от Ирана арабский стал языком не только литературы и государственного управления, но и повседневной речи. Евреи приняли арабский язык и сделали его своим, как они поступали и с некоторыми другими языками в своей истории. Это резко контрастировало с ситуацией в средневековом христианском мире, где евреи очень ограниченно использовали греческий язык и практически не использовали латынь.
Еврейская история являет две противоположные модели культурных отношений между евреями и их соседями. В одной евреи в культурном отношении интегрируются в общество, в котором они живут, используя тот же язык и в значительной степени разделяя те же культурные ценности, что и окружающее большинство. Такова ситуация в современной Западной Европе и Америке. Другая модель — это та, в которой евреи в языковом и, следовательно, культурном отношении дистанцированы от окружающих, они используют либо иврит, либо, чаще, какой-то другой язык, который они привезли из другого региона и превратили в еврейский язык, используемый исключительно евреями. Таким был еврейско-испанский у евреев-сефардов в Османской империи или еврейско-немецкий (идиш) у евреев-ашкеназов в Польском королевстве и Российской империи. Такими же ранее были еврейско-арамейские диалекты, используемые в Плодородном полумесяце[29] и за его пределами. Эти две ситуации порождают различные типы еврейской жизни и, конечно, различные отношения между еврейским меньшинством и доминирующим большинством.
Средневековый симбиоз евреев и арабов в этом отношении гораздо ближе к образцу современной Западной Европы и Америки и сильно отличается от ситуации в Римской, Османской и Российской империях. Как отмечал профессор Гойтейн, этот симбиоз породил нечто, что не являлось просто еврейской культурой на арабском языке. Это была еврейско-арабская или даже, можно сказать, еврейско-исламская культура. Да, существовали некоторые отличия в языке: евреи, как и христиане, выработали свои специфические диалекты арабского языка с характерными для них лексическими и фонетическими характеристиками{90}. Для некоторых целей евреи писали по-арабски еврейским письмом, а христиане иногда писали по-арабски сирийским письмом. В ближневосточных