- Хорошо, - согласилась я, и позвала Беана, который вместе с Луконой отирались неподалёку, пытаясь расслышать, о чём мы говорим.
- Принеси мне миску, в которой мы мыли яблоки, - попросила я. – И ковш воды.
Когда дети принесли необходимое, я вылила воду в миску и сказала:
- Постарайся взболтать её так, как будто взбиваешь яйца венчиком или вилкой.
- Что такое венчик? – не понял Флай, и я вздохнула:
- А что такое вилка, знаешь?
- Конечно! – обиделся паренёк. – Я понял, попробую.
Мы втроём: я, Беан и Лукона с интересом уставились на миску. Сначала ничего не происходило. Флай держал миску в руках, и, глядя на воду, что-то бормотал себе под нос.
Миг, когда вода медленно начала двигаться, образуя воронку по центру, вызвал восхищённые восклицания у детей и одобрительную улыбку у меня.
- Быстрее, - подсказала я. – И не просто по кругу, а от дна к поверхности.
Флай напыжился и весь покраснел. Я уже хотела прервать экзекуцию, но неожиданно вода в миске поднялась плотным тугим валом, и завертелась, закручиваясь от поверхности к глубине. Она вращалась так быстро, что ни одна капля не попала на нас, и я удовлетворённо воскликнула:
- Прекрасно! Молодец, можешь остановиться. Считай, что я взяла тебя на работу.
- А можно…деньги вперёд? – спросил Флай, снова покраснев.
Я испытующе взглянула на него.
- Я дам тебе три недостающих тума. Но за это ты три раза сделаешь для меня подобную работу. Сейчас вместе с Беаном вы сходите и заплатите за твою комнату, а потом вернётесь сюда. Тогда и объясню, что ты будешь делать.
- Спасибо! – воскликнул юноша. – Я вас не подведу!
Когда они ушли, я удовлетворённо вздохнула. Живой миксер был найден, оставалось дождаться, когда освободится кухня.
Глава 15
Я навсегда запомню эту первую ночь, когда усталость, волнение и радостное предвкушение смешались в такой необыкновенный коктейль! И полутёмная кухня, освещаемая лишь светом свечей и косыми отблесками от очага, и дремлющий в углу на табурете Беан, и мы с Флаем, проболтавшие до утра обо всём на свете, и сестра Морея, то и дело проверяющая печь и строго поглядывающая на моего нового знакомого.
Но это было уже после. Сначала мы испекли помытые яблоки в духовке, очистили их от кожицы и протёрли через сито, чтобы отделить косточки. Потом пришлось поработать Флаю, взбивая яблочное пюре с сахаром. Отдельно он взбил яичные белки. Я немного волновалась, получится ли у него так, как надо, но клянусь, я ещё не видела такого устойчивого пика. Перевалив взбитые белки в яблочное пюре, я вновь подсунула посудину Флаю, чтобы взбить яблочно-белковую смесь до белоснежной пышной массы. На этом этапе нам пришлось спасать заготовку пастилы от Беана, потому что дай ему волю, он бы съел всё. Хищно облизываясь, мой братишка наблюдал, как мы налили смесь в большой поддон, застеленный пергаментом, разровняли слоем около одного сантиметра и, под усердную молитву сестры Мореи, водрузили лист в печь.
Теперь оставалось только ждать и следить за печью, чтобы температура была постоянной и не очень высокой. Здесь нам тоже очень помог Флай, потому что я была разбалована цивилизацией и прежде больше полагалась на таймер и выставленную температуру. В общем, мальчик оказался незаменим, и я была очень рада, что пригласила его немного поработать на себя.
Понемногу я расспросила его о семье. Оказалось, что он уже давно живёт один, потому что отец уехал за море искать лучшей доли и сгинул там, а мать умерла этой весной.
Флаю, как и мне, было восемнадцать, но ему удалось избежать приюта, потому что по закону совершеннолетие у парней наступало на год раньше, чем у девушек. Зарабатывать на комнату и пропитание помогал дар, который был не очень сильным, но стабильным.
- Твои родители тоже были магами? – спросила я.
- Только отец, - признался Флай. – Он многому меня научил и говорил, что со временем из меня может выйти толк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ночь тянулась так долго, что я то и дело спрашивала у Флая, который час. Он успокаивал меня, что засёк время и не пропустит, когда нужно будет вынимать лист из печи. И всё же я не могла заставить себя спокойно ждать, и то и дело проверяла пастилу. Наконец настал тот миг, когда она стала светло-бежевой и перестала прилипать к пальцам.
- Готово, - торжественно объявила я, и мы достали нашу пастилу, поставив на стол.
- Что теперь? – спросил Флай. Казалось, он любовался тем, что получилось, не меньше меня.
- Пусть остынет, потом надо взять острый нож и нарезать пастилу полосами, - распорядилась я. – Беан, ты не слопал сырую смесь?
- Нет! – возмутился мальчик.
И хотя я и заметила про себя, что не съел – не значит не попробовал, осталось достаточно, чтобы промазать коржи.
Этим мы и занялись, когда пастила остыла. Острым мокрым ножом, очень аккуратно, стараясь не смять нежный пласт, разрезали пастилу на полосы. Промазали оставшейся взбитой смесью и положили пласты один на другой.
- Опять? – возмутился Беан, когда я снова поставила пастилу в печь.
- Нужно, чтобы подсохла помазка, - объяснила я. – Не дело, если пастила будет липнуть к рукам.
И мы снова сидели и разговаривали. Было уже утро, когда Флай унёс заснувшего Беана в нашу комнату, а мы сами достали готовую пастилу и навели порядок на кухне.
- Когда она остынет, я отрежу тебе большой кусок, - пообещала я Флаю. – Ты заслужил! Не знаю, что бы мы без тебя делали!
Юноша покраснел, но было видно, как ему приятно, что мы так высоко оценили его способности.
Договорившись, что я пришлю Беана, как только будет ясно, разрешат ли нам снова воспользоваться печью хозяина, мы распрощались с нашим помощником и поднялись в комнату, чтобы хоть немного отдохнуть.
Но бессонная ночь дала о себе знать, и мы уснули так крепко, что проспали завтрак.
Проснулась я от подозрительного чавканья. Открыв глаза, я увидела Беана, уже отрезавшего себе огромный кусок пастилы и уминавшего его с огромным аппетитом.
- Это так вкусно,… - невнятно и виновато произнёс брат. – Я не смог сдержаться!
Я только улыбнулась. Ругать ребёнка, которому так нечасто перепадало что-нибудь по-настоящему вкусное? Лучше самой снять пробу. Должна же я знать, съедобно ли то, что я приготовила?
Я спустилась на кухню, где уже готовил обед Жмай, и попросила чаю, потому что мы проспали завтрак. Повар налил чайник и даже вызвался донести его до номера, но я отказалась. Мне было понятно, что ему не терпелось увидеть, что это такое мы готовили на его кухне всю ночь, но я не хотела раньше времени раскрывать тайну.
В комнате мы все, вместе с проснувшейся сестрой Мореей и Беаном, которому не терпелось получить добавку, сели пить чай.
Пастила получилась восхитительной, гораздо лучше той, что мы когда-то готовили в духовке с бабушкой. Нежная и воздушная, она таяла во рту, оставляя после себя изумительное яблочное послевкусие.
Беан счастливо вздохнул, закатывая глаза в знак полного восторга, а сестра Морея выглядела немного смущённой.
- Что случилось? – спросила я монахиню.
- Светлейший предупреждал нас о необходимости воздержания, - призналась она. – Но я не могу отказаться от этого волшебного десерта! – и она тихонько положила себе ещё один кусок.
- В этом блюде нет ничего, что запретил бы Светлейший, - возразила я. – Яблоки, сахар и яйца. Самые обычные продукты.
Может быть, я совершила грех, приглушив в монахине муки совести, но мне так хотелось, чтобы она порадовалась!
На обед мы спускались с такой торжественностью, словно нас удостоил своим посещением сам король. Я надела новое голубое платье, нарядила в новую одежду и причесала Беана, проследив, чтобы он хорошенько вымыл руки – ведь нам предстояло угостить всех постояльцев, обнеся каждого тарелочкой с десертом.
В миг, когда мы вошли в столовую с огромным подносом с разрезанной по порциям пастилой и лопаткой, чтобы её раскладывать по тарелкам, все разговоры в комнате смолкли. Все взгляды устремились на меня.