Глава 3
ГРОМ НАД ГАВАНОЙ
На острове Моррис — суета. Союзники устраиваются. Первый приказ генерала Талиаферро: «Чужих окопов не занимать!» Их-то янки наверняка накроют при следующей бомбардировке — как раз на случай, если защитники города поленились. Не дождутся. Известно: один джонни, одна лопата, один день — стрелковая ячейка. Два дня — или два солдата в сером, на выбор — траншея. Три — траншея с бруствером и деревянной опалубкой. Четыре — крытые блиндажи в несколько накатов с амбразурами… Но все это будет за день, если джонни уверен, что завтра драка.
Больше всего рытья — вокруг пушек. Сперва — окоп, потом — настил с непременным уклоном в три градуса в сторону противника, чтобы пушку после выстрела накатывал не расчет, а собственный вес. А то сдвинь ее, голубушку: орудие Блэйки с лафетом весит, словно небольшой железнодорожный состав, вагонов так из шести-семи. Одно хорошо: рядом Чарлстон, руку протяни, и уж лопат да заступов у солдат в избытке. По уставу же такая роскошь полагается только саперам.
— Вы не жалеете, что не выбили большие пушки для корабля? — генерал весел, что и понятно: победа, да еще новое оружие. — Мы, на берегу, под любой бомбардировкой не утонем. А вам важно сделать в противнике дыру первыми.
Но у русского мичмана нет настроения спорить. Проще сказать, что тринадцатидюймовые чудовища для «Невского» слишком велики. Нет, корабль не утонет, но деревянный набор может попросту разойтись от чудовищной отдачи.
— А как быть с мониторами?
— Обойдемся уэртовскими семидюймовками. Мониторам хватит, а вам не так жаль их нам отдавать: сами льете и сверлите. А таких, английских, до конца войны не будет.
— Точно. И эти еле успели вывезти… Все бумаги остались в лапах Джона Буля.[3] Ну, я к ним приставил толкового офицера. Так что моряки зря суетятся. Видите человека, что орудует шомполом в стволе? Лейтенант флота Ван Зандт. Желает составить полный чертеж орудия. Я разрешил. Почему нет?
Пока Алексеев жмет руку «толковому офицеру», моряк вытащил из черного зева приспособление: на конце шомпола оказался курвиметр. Снял показания — и лишь тут заметил начальство. Вытянулся, вскинул руку к кепи:
— Сэр!
— Продолжайте, лейтенант. Кстати, вы знакомы с нашим союзником?
— Виделись у Уэрта… Коммандер, — энсином или мичманом Алексеева практически не называли, — вы ведь артиллерист? И при прорыве блокады командовали батареей?
— Да.
— Тогда вот вам загадка: что будет, когда наши сухопутные коллеги забьют порохом вторую камору?
— Вторую камору? — Алексеев удивился. — Не припомню таких орудий. У русских пушек такого не бывает. Позволите посмотреть?
Решительно лезет в наброски, которым еще предстоит стать чертежами. Вполуха слушает речения лейтенанта:
— Английские картузы во вторую не лезут, как банником ни уминай. Я решил, что, раз так, туда не следует закладывать ничего. Пока меня слушают, но командир батареи ждет чертежа. Говорит: измеришь вторую камору, нам нашьют мешочков под картузы — и попробуем англичаночку по-настоящему. Считает, что малые картузы были, но их, как и бумаги, просто не смогли вывезти. Что думаете, коммандер?
А что думать? У орудия на схеме тонкие стенки. Очень тонкие! И как не разрывает… А эти хотят подложить туда пороха. А то и гремучего хлопка.
Рука сама сгребает наброски:
— Лейтенант, следуйте за мной.
Решительный шаг, загадочная полуулыбка.
— Куда, сэр? И отдайте бумаги… я вам не подчинен! Вы даже не офицер Конфедерации!
— Угу. Зато я знаю, кто может разобраться, зачем в пушке вторая камора. В пяти милях от вас находится гений артиллерии! Почему вы не обратились прямо к нему?
Лейтенант мнется. Подстегнуть:
— Ну!
— Видите ли, капитан Уэрта-старший — мой непосредственный начальник. Он ведь не просто промышленник. Он еще и начальник Морского артиллерийского бюро. И я хотел представить ему чистовые чертежи…
— …разорванной пушки?
Спустя час они стояли в кабинете директора артиллерийского завода и заодно начальника Морского артиллерийского бюро Конфедерации капитана Горацио ла Уэрты. На стол легли бумаги — и над заводом разорвался заряд истинной испанской ярости. Да, по сравнению с la furia roja и динамит слабоват…
— Варвары! Убийцы! Джеймс, тащи парадный мундир! И шпагу…
Картина — хрестоматийная. Благородный дон в гневе. Величественный человек — рост Дон Кихота, осанка Сида, серебро седины, золото мундирного шитья — собирается предавать свинцу и мечу оскорбителей чести. Прекрасная черноволосая дева висит на правой руке, что не мешает капитану шарить в ящике стола:
— Где мой «кольт»? А, вот. Отлично!
— Я все зарядила. Но пап, ты ведь пошлешь формальный вызов? Полагаю, Юджин согласится стать секундантом…
Горацио ла Уэрта успокоился. Погладил дочь по голове. Из-под густых ресниц сверкнул сердитый взгляд. Но разнос, если и будет, так не при чужих!
— Родная моя, ты о чем? Я всего лишь желаю навестить командующего и поговорить с ним об уровне подготовки гарнизонных артиллеристов. Если явлюсь в парадной форме и при оружии, это сразу настроит его на серьезный лад. Вы что, подумали, что я буду убивать щенка, который чуть не загубил полсотни душ расчета? Так этот еще из лучших… Но, джентльмены, вы были совершенно правы, когда оторвали меня от дел. Если забить заряд в то, что вы называете второй, или малой, каморой, орудие наверняка разорвет. Подозреваю, что его разорвет и в том случае, если эту емкость просто запаять.
— Почему?
— Вспоминайте физику, молодые люди. Как относится давление газа к занимаемому им объему?
Алексеев хлопнул себя по лбу. Уэрта-старший, как всегда, прав. Если вторая камора остается пустой, то самое страшное и опасное давление, возникающее в первое мгновение взрыва, упадет практически вдвое. И не нужны многотонные стяжки! Но…
— А скорость снаряда не упадет?
— Упадет, а вместе с ней и способность пробивать броню, — кивнул Уэрта, засовывая руки в рукава поданного личным слугой мундира, — но чем длинней ствол, тем меньше. То есть делать таким образом мортиру — глупо, гаубицу или колумбиаду — допустимо, а пушку — можно, если она не крепостная. Или если у тебя не хватает металла — вот как у нас…
Вот так, мягко, и нужно было говорить перед строем батальонов тяжелой артиллерии. Но Алексеева — понесло.
Сначала была просьба генерала Борегара.
— Вас, русских, любят. А наших моряков не послушают. Потому я прошу от вас услуги…
Потом — долгая беседа с Горацио ла Уэртой о том, что именно нужно сказать. И черные глаза, отчего-то не дающие отступить.
— Да. Я это вобью в их головы. Если для этого нужен бешеный русский — что ж, считайте, такой у вас есть.
Эффект можно было описать мягче — и не в присутствии целого батальона тяжелой артиллерии. Лицо генерала Талиаферро попеременно принимает все оттенки знамени Юга — краснеет, белеет, темнеет до синевы. Солдаты — не лучше.
Гарнизон фортов Вагнер и Грегг застыл в жестком строю. Перед ними — руки сомкнуты за спиной в замок, ноги шире плеч, взгляд выше голов строя — русский коммандер. Моряк и иностранец. Царский ублюдок — по слухам. Сорвиголова, родившийся слишком поздно: ему бы во времена великих флибустьеров… Ветеран, которому нет двадцати, мичман, занимающий ранговую должность.
Какую точно — не скажешь. Но корабль у него больше и грозней знаменитой «Виргинии», первым же броненосцем Юга командовал целый коммодор — за неимением адмирала.
Ветер треплет плюмаж парадной шляпы, задувает в ворот сюртука. Шинель он сбросил на руки вестовому. Вид несколько опереточный… но для Америки самое то. Пусть видят перед собой офицера европейского флота. Флота с традицией. Командира корабля…
— Джентльмены, генерал Борегар попросил меня прочитать вам нечто вроде лекции по баллистике. Не уверен, что мои слова пойдут впрок. Судя по тому, что я успел услышать, солдаты и офицеры полков конфедеративной тяжелой артиллерии в обращении с нарезными орудиями демонстрируют свойства опоссума с гранатой: они куда опасней для себя самих, чем для врага…
Слова падают злые, искренние. Тяжелые артиллеристы стоят, гоняют по лицам желваки, но ответить — даже если бы было разрешено отвечать — им нечего. Русский бьет по живому, бьет безжалостно. Это даже не плеть надсмотрщика на плантации — это британская морская девятихвостка с кусочками свинца в плетях. Каждое слово оставляет в душе кровавый шрам… но заставляет запомнить наставление. Намертво.
Как следует обращаться со сложной техникой. Как следует подходить к переданным моряками наставлениям по стрельбе. Что такое вообще огонь навесом и отчего правильнее увеличивать дальность огня увеличением возвышения ствола, чем увеличением заряда.