Глеб резко нажал на тормоз, пропуская очередную сумасбродную мамашу, уверенной походкой перетаскивающую дочурку через проезжую часть. Женщина орала на сопротивляющееся чадо, напоказ игнорируя всех участников дорожного движения, будто в данный момент она оставалась неприкасаемой, а любого, осмелившегося дерзнуть и не пропустить её, — на месте сразит молния!
— За дорогой следи, — подчёркнуто безразлично сказала Марина, не желая встречаться с мужем взглядом.
— Всё под контролем, — Глеб кивнул и отпустил тормоз; в голове переваривалась вчерашняя каша.
Машина резко дёрнулась, постепенно разогналась и пошла ровнее.
— Господи, ты когда-нибудь отремонтируешь это убожество? — Марина традиционно включила стерву в самый неподходящий момент. — Всё-таки детей на нём возишь.
Глеб вздохнул, глядя на проплывающие за стеклом скрюченные трупы деревьев.
— Если бы не это, как ты выразилась, «убожество», они вообще бы пешком бегали.
— Ты идиот?
— С чего бы вдруг? — Глеб сбавил ход, свернул к металлической ограде 44-ой школы.
— Очень похож, особенно когда умничать пытаешься.
— Я старался.
— Это трудно было не заметить… как и не оценить.
— Может, хватит! — Светка отбросила плеер.
Глеб напрягся. Хрустнул шейными позвонками.
— Это тебе — должно быть хватит! — Марина поискала в зеркало заднего вида глаза дочери, но так и не найдя ответного взгляда, продолжила говорить в пустоту: — Не устала ещё дерзить?
— А вы не устали собачиться?!
— Что?
— Да вы на себя со стороны посмотрите! — Светка еле дождалась, когда машина остановится, открыла дверцу и выскочила под дождь. Тут замерла и нерешительно оглянулась. — У вас же всё общение к ругани сводится. А вместо сына, — вообще, не пойми что растёт!
— Ну-ка стой! — Глеб откинул ремень безопасности и вылез из машины. — Ты что такое говоришь?
— А что есть, то и говорю!
— Нет, погоди, — Глеб захлопнул дверцу, посмотрел по сторонам.
Светка тоже непроизвольно огляделась; вокруг было пустынно, будто люди взяли, да и враз вымерли.
— Чего, бить опять будешь? — не задумываясь, брякнула Светка, убирая с лица стремительно намокающие волосы.
— Дура, — процедил сквозь зубы Глеб. — Надо бы и впрямь отстегать тебя, как следует, да Юрке дурной пример подавать не охота. И не смей больше так о брате говорить! Уяснила?
Светка шмыгнула носом, накинула капюшон куртки — вновь захотелось скрыться, причём не только от собственной семьи, но и от всего окружающего мира. Провалиться в самые недра, туда, где Кощей над златом чахнет, где никогда не бывает света и можно на веки-вечные укрыться от плотоядных человеческих лиц. От этих хищных оскалов, внутри которых погибает всё живое, а нарождается лишь непрошибаемое зло, которое, вырвавшись наружу, пожирает всё, что попадается на пути, не щадя ни стара, ни млада! Это мясорубка, в недрах которой проворачивается всё самое прекрасное, что есть в мире, под названием «планете Земля», приобретая уродливые формы, годные лишь на то, чтобы до умопомрачения пугать несмышлёных детей.
Светка ощутила на губах вкус слёз.
— В том, что твой брат ночует в шкафу, нет ничего такого, — тихо произнёс Глеб, не замечая, насколько сильно трясёт сгорбленную дочь. — Да, это ненормально, но гнобить его только за детские страхи… Тебе самой не стыдно?
— Да он с этим жуком разговаривает! Который из книжки. Это он его в шкаф лезть заставляет! Неужели не понятно?! А «жук» этот у него — из-за вас! — Светка прикусила язык, понимая, что и без того сболтнула лишнего.
В голове что-то щёлкнуло: словно сработало защитное реле, отвечающее за неподвластное воле подсознание. Однако было уже поздно: отмотать реальность назад невозможно, как и взять обратно сказанные слова. Светка понимала, что говоря так о брате, поступает гнусно, но не дерзить она не могла, потому что этого желал кто-то ещё, запертый внутри её подсознания.
«Такое ощущение, всё происходящее и впрямь запрограммировано, а всякая случайность остаётся относительной».
Глеб молча смотрел на ссутулившуюся дочь, потом тихо спросил:
— Какой жук? Ты про что, вообще?
— Про то! — Светка топнула ногой, чувствуя, как угасшее в душе пламя разгорается с новой силой. — Одно дело, когда ребёнок просто играет и совсем другое, когда ему какая-то тварь что-то нашёптывать начинает — это уже перебор! Вам самим не страшно?.. — Девочка выдохнула и одёрнула капюшон, словно тот был всему виной.
— У тебя температуры случаем нет?.. — Глеб протянул руку к перекошенному личику дочери, но тут же отдёрнулся всем телом назад — он словно наткнулся на силовой барьер. Флюиды ненависти обжигали сознание. Глеб чувствовал реальную боль, хоть и не мог взять в толк, следствием чего та является.
Светка тяжело дышала.
— Ты прекрасно понимаешь, отчего он такой, — Марина обошла машину, принялась извлекать спящего Юрку из детского кресла. — Но я обязательно напомню об этом. Если у тебя такая плохая память.
Светка потупила взор.
— Сегодня вечером у тебя появится отличная возможность насладиться обществом столь ненавистного тебе брата, а заодно, подумать о собственном поведении, — Марина извлекла пускающего пузыри Юрку из машины и злобно хлопнула дверцей. — Заодно, может, разберёшься, откуда в его голове столько всего мерзкого и копошащегося.
Светка, ничего не понимая, уставилась на Марину.
— Постарайся не забыть забрать брата из садика после уроков.
— Нет! — Светка отрицательно мотала головой, пятилась, спотыкаясь об валяющийся под ногами мусор.
— Что значит, нет? — Марина старательно пыталась укрыть крутящегося под ногами сына от порывов зябкого ветра.
— Ну, мамочка, хватит уже! — старательно извивалось нечто, застёгнутое на все застёжки и увязанное на несчётное число помпончиков да шнурочков.
— Не вертись!
— Я не буду с ним сидеть! — выпалила пришедшая в себя Светка. — Вы что, смерти моей хотите?!
— Думай, что говоришь, — перебила Марина дочь; она оценила проделанную над Юркой работу и, кажется, осталась довольна.
Малыш с трудом передвигался и шагал, словно Нейл Армстронг по Луне.
— Мамочка, я не хочу с ней оставаться! — пищал укутанный Юрка, пытаясь по-взрослому топнуть ножкой; мамочка как всегда предупредила конфуз и спасла от падения в лужу.
— Тебя забыли спросить. Да стой же, не вертись!
— Но она обзываться будет!
— Пускай только попробует. Схлопочет потом от меня. И чтобы порядок был! Поняли, оба? — И Марина строжайше воззрилась на детей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});