то наделит званием кого-нибудь помоложе. Это выглядело кокетством, но Капа принял условия игры. В прессе даже появились его заявления в статусе «нового чемпиона мира». И все равно поклонники его таланта ждали, что кубинец безо всяких подачек подтвердит свое превосходство за доской, не даст усомниться в праве считаться первым. Ласкер владел титулом с 1894 года – и в надежде непонятно на что продолжал вносить сумятицу в подготовку к соревнованию, требуя экстренных выплат и переноса сроков, однако вызывал этим лишь недоумение. Последовали справедливые упреки и предположения, будто бы война негативно повлияла на его психику. Финансовые условия тоже благоволили немцу, который как претендент получал больше, чем «чемпион мира Капабланка».
Наконец, в марте 1921 года Капабланка и Ласкер встретились там, где почти 30 лет назад бились Стейниц и Чигорин.
А вот Алехину в это время было совсем не до эпохальных событий на далекой Кубе: его вызывали на очередной допрос – родина крепко взялась за сына потомственного дворянина. Популярным стал анекдот про редиску: потрешь красного, а под ним – белое. Одесское прошлое грозной тенью нависло над Алехиным…
Глава 10. Чемпион РСФСР
Пока Капабланка хлопотал о проведении матча, Алехин боролся за свое будущее – и не только. Шахматы в РСФСР на время ушли в тень: стране надо было подниматься с колен. Поэтому шахматисты сами пытались вернуть ей утраченные позиции, даже не подозревая, что в скором времени игра приобретет статус культовой и доска появится в каждой уважающей себя советской семье. Но пока шел нелегкий процесс возрождения интереса, и даже удивительно, откуда находились энтузиасты, учитывая, сколь мрачные времена настали за окном!
У Москвы появился теперь статус столицы нового государства. Осенью 1919 года голод и холод нервировали людей; их посеревшие от горя и лишений лица редко освещала улыбка. Отсутствовали основные продукты, такие как хлеб и молоко. Москвичи хорошо помнили пламенные выступления «вождя революции» Ленина с кремлевских трибун, вещавшего о светлом будущем, но о стабильности оставалось только мечтать. Главнокомандующий Вооруженных сил Юга России Антон Деникин успешно выполнял Московскую директиву, белые армии одерживали важные победы над красными, продвигаясь все дальше, занимая новые города, в том числе Курск и Орел, и в октябре большевики всерьез помышляли об уходе в подполье, а правительство даже начало эвакуацию в Вологду.
Горожане с тревогой в сердцах ходили по улицам. В центральных парках самые отчаявшиеся вырубали деревья на растопку, чтобы хоть немного обогреть свои заледеневшие квартиры. К продуктовым лавкам выстраивались длиннохвостые очереди в ожидании желанных поставок, но зачастую люди расходились по домам ни с чем и ложились спать с пустыми желудками. Появилось много бандитов, которые разбивали окна и растаскивали доски с домов и заборов, обворовывали квартиры, магазины. Из-за перебоев с электричеством встали трамваи, не работали фонари – ночью становилось темно и жутко, прохожие шарахались от любой тени. Если в царской России по улицам частенько проносились экипажи, запряженные лихими рысаками, развозившие дворян и аристократов, которые в дорогих костюмах и платьях спешили на спектакли или выставки, то после прихода новой власти шик остался пережитком буржуазного прошлого. По улицам теперь слонялись босяки в залатанных телогрейках, мечтавшие не о культурном просвещении, а о миске с похлебкой1.
Благополучие горожан напрямую зависело от событий гражданской войны. В середине октября баланс сил вновь изменился: атака белых захлебнулась, и им пришлось оставлять занятые позиции. Стало понятно, что красные пришли в Москву всерьез и надолго.
В этой «летучей» обстановке и существовал теперь Алехин. Многие его друзья были разорены и жили намного скромнее, чем раньше. Шахматы помогали хоть немного отвлекаться от проблем. Важным шагом для их продвижения в РСФСР стало проведение первого советского первенства Москвы-1919/1920. До этого турнир держал паузу с 1913 года, когда чемпионом стал Петр Иорданский (он погибнет во время сталинских репрессий).
Алехин, как истовый патриот шахмат, не остался в стороне, когда творилась шахматная история Москвы. Это оказалось для него очередным испытанием – и дело вовсе не в уровне соперников, ведь с этим в Москве имелись проблемы: мастеров было наперечет. Алехин стал единственным гроссмейстером чемпионата, поэтому выступал вне конкурса. Спортивный интерес для него отсутствовал, но через практику он мог наращивать «шахматные мышцы», как Хосе Рауль Капабланка. Если раньше турниры проходили в ажурной обстановке, то теперь, когда страна погрязла в гражданской войне, москвичи испытывали дефицит буквально всего, и рассчитывать на прежнюю феерию с лакированными столами и служками, подносившими на серебряном подносе чай со сладкими булочками, не приходилось.
Чемпионат организовали в частной квартире. Электричество периодами вырубалось, дров на растопку категорически не хватало, поэтому шахматисты, натянув на себя тулупы и валенки, пытались творить у досок магию. Легендарный Юрий Авербах привел воспоминания Александра Ильина-Женевского о турнире: «Мерзли носы, руки и в особенности ноги. Думая над ходом, приходилось одновременно ногами под столом вытанцовывать польку-мазурку, чтобы вовсе не окоченеть. Но любовь к шахматам была так велика, что никто не роптал, и все спокойно и с большим удовольствием просиживали целые вечера над шахматными партиями». Ильин-Женевский был известным шахматистом и дворянином. Несмотря на высокое происхождение, он настолько проникся революционными идеями, что даже участвовал в штурме Зимнего дворца.
Алехин не брезговал ни обстановкой, ни слабой конкуренцией. Он, как и другие энтузиасты, «перезапускал» в стране шахматы. Капабланка в это же время занимался примерно тем же самым, но не на уровне города, а в мировом масштабе – у него, человека абсолютно свободного, и возможностей оказалось куда больше. В целях популяризации игры кубинец ездил по Европе, при этом был везде обласкан комфортом. В его честь организовывали фуршеты, он находился в центре внимания, раздавал множество интервью, с ним охотно фотографировались. У Алехина таких славных возможностей пока не было, на него часто смотрели косо; в родной стране он иногда ощущал себя чужаком, тогда как Капабланка везде чувствовал себя как дома. Алехин вообще-то должен был собирать себя по кусочкам после всех испытаний, выпавших на его долю, а вместо этого думал о том, как развивать шахматы, и делал для этого все возможное.
На московском чемпионате он набрал 11 очков, тогда как победитель, Николай Греков, заработал всего восемь. В будущем кандидат педагогических наук, Греков блестящим шахматистом не стал, зато написал несколько монументальных шахматных книг, включая впечатляющее издание о матче Ласкера с Капабланкой.
Поскольку шахматы вновь стали доминировать в мыслях Алехина, в декабре 1919 года он окончательно порвал с киностудией. Но нужно было зарабатывать на жизнь, поэтому когда