Впрочем, мне от многих доводилось слышать, что королева буквально другим человеком стала после того, как её чуть не отравили. Да и Рэн пару раз оговаривался, что не ладил с матерью раньше. Зато потом они стали так близки, как только могут мать и сын. И нам с Кором тоже её заботы не раз перепадало. И исцеляющих объятий. Особенно, когда мы все втроём с Рэном учились в Академии, где без травм не проходило и недели.
– Точно? Давай я всё-таки посмотрю, – королева Анэллия, закончив лечить Лялю, бережно поправляет одело крохе и осторожно поднимается с кровати. – Лекарю принца Корима ведь неизвестно, что за удар на тебя обрушился на самом деле. Пойдём, устроимся в соседней гостиной.
Можно сколько угодно обманываться её мягкостью, но уж я-то очень хорошо знаю, что спорить с матерью Рэна бесполезно. Если она твёрдо вознамерилась позаботиться о моём здоровье, проще сразу сдаться, чем доказать ей, что я не нуждаюсь в лечении. У этой женщины просто талант убеждать в том, что ей угодно.
Поэтому я лишь вздыхаю обречённо и тоже поднимаюсь, чтобы последовать за лучшей целительницей Сэйнара.
– Ложись вот здесь, – указывает она мне на один из диванчиков в гостиной, примыкающей к спальне Лалерин.
И как только я выполняю это распоряжение, невольно поморщившись от соприкосновения излишне чувствительной кожи бёдер с поверхностью дивана, на мою голову и солнечное сплетение тут же опускаются нежные ладони, омывая потоками света. А сама Анэллия присаживается рядом, как перед этим сидела возле Ляли.
Ох, я уже даже успела забыть, как сразу хорошо становится от её лечения. Ни один целитель из тех, чьими услугами мне доводилось пользоваться, не делает это так всеобъемлюще и щедро, как королева Сэйнара. И мало кто способен так хорошо чувствовать состояние пациента. Не зря же она эмпат.
И зря я об этом забыла.
– Мэл, могу я тебя кое-что спросить? – слышу тихий вопрос, вырывающий меня из состояния лёгкого блаженства.
– Конечно, ваше величество, – произношу, не открывая глаз и невольно смущаясь.
Я уже даже догадываюсь о чём пойдёт речь. Сложно не заметить, что пятая точка у меня больше не болит. Как и всё остальное.
– Не сочти это за вмешательство в твою личную жизнь. Но я кое-что почувствовала. И почувствовала что… ты очень подавлена сейчас. Я ощущаю твою боль и обиду на кого-то, и не могу остаться в стороне. Вы с Кором мне не чужие, ты же знаешь, – королева сжимает мои руку. Вздыхает тяжело с искренним беспокойством. – Скажи, тебя… никто не принуждал ни к чему против твоей воли?
Попробовал бы меня кто-то принудить. Без причиндал бы остался.
– Нет, ваше величество. То, что вы почувствовали… я сама этого хотела, – и чтобы она даже не подумала, будто бы я выгораживаю одного тиранистого принца, добавляю: – Просто… У меня есть некоторые необычные пристрастия в интимном плане. Мне нравится, когда мужчина ведёт себя жёстко. Не беспокойтесь об этом.
Наверное, теперь королева посчитает меня ещё и ненормальной извращенкой в придачу к остальным моим странностям. Но лучше пусть так. А то ещё решит спасать меня от жестокого садиста в лице Корима. А он садист ласковый. Хоть и не мой.
– То есть ты добровольно позволила пороть тебя? – дотошно уточняет та, что не раз лечила меня ещё в подростковом возрасте. А мне буквально собственная мать мерещится. Даже интонация голоса похожая на ту, что бывает у мамы, когда она пытается понять меня и не может. То есть довольно часто.
– Да, – чувствуя, как уже откровенно краснею, открываю один глаз.
Осуждает?
Кажется, нет. Но удивлена точно. Прищуривается подозрительно.
– Ладно. В этом ты не врёшь. Тогда почему так сильно расстроена? Раз уж мы начали этот разговор.
Ну-у-у, начала его не я, допустим…
В первом порыве я даже открываю рот, чтобы дипломатично увильнуть от ответа. А потом вспоминаю угрозу Корима. И решаю на всякий случай не таиться. Всё-таки наш король Яргард к своей королеве прислушивается. И будет не лишним обзавестись союзником в её лице. Вдруг, его высочество всё-таки решит пойти на крайние меры?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Всё очень сложно, ваше величество, – вздохнув, сажусь я и опускаю ноги на пол.
– Ты о своей влюблённости в Корима? – понимающе хмыкает Анэллия.
Значит, заметила. Наивно было надеяться на иное. Как же с эмпатами бывает сложно.
– Да. О ней, – признаюсь не особо охотно. – Пока он был женат, я находила в себе силы держаться от него подальше. А сейчас вот… не удержалась и уступила соблазну. Но его высочество в результате решил, что я ему подхожу на роль жены.
– А у тебя другое мнение? – тихо интересуется её величество.
– Он принц Босварии. Самой патриархальной страны на нашем материке. У него был, есть и будет гарем. Он считает, что может решать за меня, и диктовать мне, что делать. И статус его жены обяжет меня стать примерной босварийкой. Он же принц, а в будущем, возможно, даже король. Конечно, у меня другое мнение, – нерадостно фыркаю я. – Я не смогу так жить, понимаете? Просто свихнусь. Не смогу делить его с наложницами. И играть роль послушной овцы. Это нереально. Мы несовместимы. И если раньше я ещё питала какие-то иллюзии, то сейчас понимаю, как наивна была. Потому и расстроена.
– Понимаю, – сочувственно хмурится королева. – А ты уверена, что он видит ваш брак именно таким? Он тебе это говорил?
– Нет, но… Корим был женат, – хмурюсь я. – И при этом содержал наложниц. Он не откажется от гарема. И от своего образа жизни.
– Я так понимаю, что именно гарем самая главная твоя причина сопротивляться этому браку? – окидывает меня проницательным взглядом её величество. – Но ты ведь судишь лишь по тому, как он поступал в первом браке. С другой женщиной. Ты уверена, что с тобой он будет таким же?
И снова она выбивает меня из колеи своим вопросом. Уверена ли я?
А почему я должна думать иначе? С чего должна ожидать, что он ради меня согласится что-то менять в своей жизни?
Но тут же в моей памяти всплывают его вчерашние слова. О том, что жена считала его желания извращёнными. И снова мелькает мысль, что с ней у него и выхода другого не было, кроме как держать наложниц для удовлетворения собственных нужд. А со мной ведь он может быть собой. Вот только… это не меняет всего остального.
– Не уверена… Но и слепо надеяться, что как-то оно да сложится, я тоже не могу, – поджимаю упрямо губы. Что-то разговор совсем не туда пошёл.
– Зачем же слепо надеяться? – улыбается Анэллия. – Слепые надежды для тех, у кого нет возможности получить информацию. А у тебя такая возможность есть. Ты же одна из лучших разведчиц Сэйнара. Неужели сейчас отступишь, не разобравшись до конца?
– Какую информацию вы имеете в виду? – сдаюсь умелому манипулятору.
– Личную, конечно. Ту, которую нельзя получить из разведданных. А можно только узнать напрямую. Поговори с ним. Я уверена, вам обоим это нужно, – королева ободряюще сжимает мою ладонь. – Однажды, мы с мужем решили… наладить наши отношения. И начали с того, что обсудили свои ожидания друг от друга. И выдвинули каждый свои условия, на которых были готовы идти друг другу навстречу.
Услышав столь личные подробности из жизни монаршей семьи, я удивлённо вскидываю взгляд на её величество. А она тем временем невозмутимо продолжает.
– Почему бы и тебе не попробовать обсудить с Коримом, как он видит ваше совместное будущее? Спроси прямо, чего он ожидает от тебя. И объясни ему, чего хочешь ты. Назови условия, на которых ты согласишься стать ему женой. И уже по результату этих переговоров принимай взвешенное решение. Если он откажется выполнить то, что для тебя жизненно важно, или выдвинет условия абсолютно неприемлемые для тебя, то тогда и браку точно не быть. У тебя будет веское основание ему отказать. А то пока по твоим эмоциям всё воспринимается так, будто ты сама себя пытаешься убедить, что он тебе не подходит. А это, согласись, выглядит неубедительно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})