— Помню, — закатила глаза Лима. — Хоть и не понимаю, почему в одну сторону — пешком, а в другу — телепортом.
— Чтобы никто не проник в наши комнаты, — пожала плечами Лотанари.
Пережив краткий миг переноса, она тут же удивленно ойкнула — на балконе стояла Эйтин и смотрела прямо на принцессу.
— Если ты продолжишь оставлять шторы раздвинутыми, — мрачно произнесла лисица, — я стану заикой. Интересно, она просто так там стоит или хочет, чтобы мы ее впустили?
Пожав плечами, Лота внимательно посмотрела на эльфийку, которая уперла руки в бока и сурово нахмурилась.
— Кажется, она все-таки хочет войти, — задумчиво сказала принцесса. — И, кажется, нам не понравится.
— Но если я предложу просто задернуть шторы, то ты скажешь: «Лима, это невежливо!».
С этими словами лисица впустила взъерошенную эльфийскую луди в комнату и та, заломив руки, горестно вопросила:
— Что же вы наделали?!
— Внесли каплю человеческого раздолбайства в эльфийский пафос, — пожала плечами лисица и закрыла балкон. — Никто ж не умер, так чего переживать?
Эйтин, с истерическим смешком, рухнула в кресло и, в изнеможении, выдохнула:
— Вы уничтожили всю экосистему! Поющие деревья только выглядят несокрушимыми великанами, на деле их корневая система очень слабая. Вернее, их корни настолько крепкие и мощные, настолько защищенные, что почти не способны впитать влагу и полезные элементы. Хотя, по-хорошему, именно корни и должны это делать.
Подруги переглянулись и тоже сели за стол. Затем Лота аккуратно спросила:
— Так для чего тогда нас привели на эту поляну? Если там ничего сажать нельзя?
— Можно, но не Астицию же! Эта дрянь только выглядит как немагический подвид цветущего кустарника! Уже к концу недели она заполонит всю поляну, а потом перекинется на остальной сад. И никто ничего не может сделать — традиции предполагают принимать любые дары, — леди Рлис прикрыла лицо рукой и убитым голосом спросила, — скажите честно, это такой хитрый способ уничтожения нашего королевства?! Так с острова Астиция не выберется.
— Так вот почему там было написано «агрессор», — задумчиво протянула Лима. — Что делать будем?
Эйтин пожала плечами:
— А что тут сделаешь? Будем наблюдать, как погибает сад Замка-на-воде. Здесь столько уникальных трав и цветов.
У эльфийки сорвался голос и она замолчала.
Нахмурившись, Лотанари осторожно спросила:
— Но почему нельзя просто пойти и выкопать куст?
— Он принадлежит Повелителю, — ответила Эйтин и стерла со щек слезы. — Вы очень плохо поступили, леди Шан Нейрин.
Своим тоном леди Рлис ясно дала понять, что более не хочет приятельствовать с Лотанари. На что принцесса спокойно произнесла:
— Знаете, леди Рлис, я не рвалась в Отбор. И раз уж Повелитель захотел меня здесь видеть, стоило выслать свод правил и традиций. Я не разбираюсь в цветах, кустарниках и травах. И подарок мы привезли от чистого сердца, от души.
— Она сказала, что там было написано «агрессор», — Эйтин ткнула пальцем в Лиму.
— И что? — зевнула лисица, — ну агрессор, что это нам должно сказать? Мы проверили — оно не жжется, не кусается, удушить никого не пытается. Да еще и в замке толпа студентов-практикантов. Мало ли кто по-дурацки пошутил?
Эйтин встала и, подойдя к двери на общую террасу, с горечью произнесла:
— Сад будет уничтожен из лучших побуждений. Иронично.
На что Лимаатрис ядовито бросила:
— Не-а, сад будет уничтожен из-за слепого следования традициям. Что мешает пойти и выдернуть этот дрархов куст? Или спалить его, или отравить, пусть даже и ценой погибшего поющего дерева?
— Тем более, что вы, леди Рлис, сами сказали — корни почти не впитывают влагу, — подхватила Лота. — Все можно исправить.
— Нельзя ничего исправить, это не просто традиция, это, оршери ее побери, магия. Мы все клялись следовать этой традиции.
— Клялись только невесты, — прищурилась Лима.
— А не-невесты не смогут пройти на поляну, если Повелитель не позволит.
Эльфийка, устав от разговора, выскользнула за дверь.
— Как удачно, — мурлыкнула Лима. — Надо посмотреть, что у нас есть из зелий и замешать отраву. Ты же не клялась.
Лотанари вздохнула:
— Надо. И надо подумать над еще одним вариантом. Драрх, вот иногда я жалею, что не обладала тягой к знаниям.
— Хм? По-моему, ты хорошо училась, — удивилась лисица. — По меньшей мере, ты досконально изучала то, что тебе было интересно.
— Да. А сейчас мне понадобилось то, что не было интересным.
— Расскажешь? — заинтересовалась Лима.
— Потом, — отмахнулась Лотанари. — Давай так, ты замешиваешь отраву, а я вспоминаю лекции. И, на всякий случай, прихватим с собой лопату. Надрубить корни куста, чтобы полить яд сразу проник куда надо.
— Это даст поющему дереву еще один шанс, — согласилась Лимаатрис и задумчиво добавила, — я вот не понимаю, как эльфы выжили. Они ведь сразу узнали кустик, сразу поняли, что будет. Это хорошо, что Эйтин оказалась истеричкой и примчалась выяснять отношения. А если бы нет? Что мешало белой леди как-то иначе завершить обряд? Все бы все прекрасно поняли.
— Не знаю, — пожала плечами Лота. — Странно себя чувствую, вот вроде виновата, а вроде и нет. Кто мог подумать, что такой красивый куст может быть так опасен?! Ладно, я буду в спальне.
— Хочешь использовать наведенный сон?
— Да, хочу во сне вновь посетить замечательные лекции профессора Гогрель. Выведи меня через пару часов, как раз все уснут и можно будет рискнуть.
— Выйдем через окно, — кивнула Лима. — Я превращусь и ты нас обеих левитируешь вниз. Главное, отпрыгни подальше, мало ли на террасе сигналка на чары левитации.
Для Лоты наведенный сон в свое время стал настоящим спасением. Конечно, до поступления в Академию у принцессы были лучшие учителя. Вот только леди Шан Нейрин была единственной ученицей и привыкла к тому, что если она чего-то не понимает, то наставник раз за разом повторяет материал. В Академии же все было совершенно иначе — профессора читали лекции, отвечали на некоторые вопросы и на этом все. Если студент чего-то не понимал, его ждала библиотека. А потому, промучившись весь первый курс, на каникулах Лотанари заставила придворного мага научить ее наводить сон. Вернее, вытаскивать воспоминания и просматривать их во время медитации.
Лимаатрис всегда веселилась, когда подруга использовала наведенный сон. Ведь при слове «медитация» в голове сам собой возникает четкий образ — плетеный коврик, несколько свечений и сидящий на оном коврике человек. Принцесса же укладывалась в постель, поворачивалась на бок и спокойно закрывала глаза. Она предпочитала из наведенного сна переходить в обычный, чтобы разум мог отдохнуть. Все-таки у леди Шан Нейрин не было особых талантов в области ментальной магии.
«Весь мой дар, это умение поладить с любым зверем», вздохнула Лота и откинула одеяло, «Вот только за всю жизнь у меня не было ни единого домашнего питомца. Может, дар уже и засох от неиспользованности».
Прикрыв глаза, Лотанари призвала воспоминания о профессоре Гогрель. Сосредоточилась и соскользнула в наведенный сон.
Двух часов ей хватило с лихвой — Гогрель любил демонстрировать студентам свои умения. И сейчас Лоте требовалось лишь повторить за ним слова и жесты.
«Посмотрю еще раз», сказала себе Лота, когда услышала голос Лимы:
— Просыпайся. Нет, никаких «еще разочков», ты не можешь замучить себя до галлюцинаций, нам еще эльфийский сад спасать!
— М-м-м.
— Не «м-м-м», а вставай. Вот же оршери упрямая! Я иду за водой, — грозно произнесла Лима и Лотанари сразу села.
— То-то же, — кивнула лисица. — Я смешала такой яд, что не знаю в чем его нести — он проел все имевшиеся флаконы. Я его сейчас держу закутанным в несколько магических щитов.
С трудом сдержав зевок, Лота ответила:
— Так и понесем.
— А, ну да, — саркастично согласилась лисица. — Я же богиня магии, точно. А ничего, что в лисьем облике я не могу ни говорить, ни колдовать? А ты будешь левитировать нас вниз. И потому, вопрос остается тем же — в чем нести яд.