Он развязал мешочек и достал понюшку табаку. Потом легким движение насыпал его в приготовленный заранее листочек и скрутил.
- Тут недалече, - начал он, задымив самокруткой. - Женщина с дитем чуть в яму не угодили. Серега говорит, что трещина сама собой шла по земле (кивок в сторону сидевшего рядом партизана).
- Точно, точно, - очнулся тот, ковыряя в своих ногтях. - Идет себе и идет ровно на них, а потом раз и в стороны... Я потом посмотрел. Яма глубоченная. Хрен ее перескочишь! Первый раз такое видел!
- Ой не спроста все это, - чуть не по бабьи запричитал старшина. - Леший его задери! Да и Андрюху толком то не слышно и не видно. Так, братцы... Давайте-ка вспоминайте, кто и что за последние пару дней видел или слышал странного... Надо покумекать хорошо! А то, чую, что-то плохое идет...
Случай с поварихой всплыл в самую первую очередь.
- Помню, помню..., - пробормотал Голованко, отмахиваясь от говорившего. - Шла с ведрами, увидела что-то и начала орать, как резанная... Что там было, хрен его знает? Знаете же эти бабские росказни. О каком-то человечке орала. Говорит, прыгал и бегал! Ладно, еще что?
Вдруг один из бойцов полез за пазуху и что-то вытянул на свет.
- Вот, сегодня только нашел у дерева, - проговрил он, вытягивая ладонь. - Сначала хотел выкинуть, а потом решил ребятишкам отдать.
Между пальцами лежал совершенно обычный патрон от советской винтовки. Золотистые бока, острая головка, четкий ободок – все было обычным, кроме... Само тельце патрона было пронизано крошечными, с игольное ушко, отверстиями, из которых вылезали вездесущие корни.
- Вот это уже интереснее, - начал вертеть в руках эту мохнато-блестящую штуку командир. - Чтобы мне провалится на этом самом месте! Какая тонкая работа! ... Черт! К какому лешему работа! Ты, Микола, где его, говоришь, добыл? Там точно больше ничего не было? Можа еще пойти поглядеть?!
- Да, нет, командир, - отрицательно качнул головой боец. - Я там все сам на карачках пролазил... Думал ведь наши кто балуются! Может из ребятни кто-нибудь?
- Шибко тонкая работа, - проговорил в раздумье старшина, и так и эдак вертя патрон. - Нет, не они это! Тут что-то другое! Так, что еще есть странного?!
Собравшиеся, затягиваясь самокрутками, помалкивали.
- Тогда я добавлю чутка, - заговорил Голованко, устраиваясь по удобнее. - Вещи у людей пропадать стали... Все мелочи конечно. Я поэтому больно шум поднимать не стал... Кто-то тащит всякую мелочь! Ну там гривенник, заколку, кружку, вот смотрю патрон... Не ясно кому это все нужно? Что думаете?
- Точно ведь, зеркальце у меня кто-то тиснул третьего дня, - вдруг вспомнил Сергей, почесав голову. - Я когда заметил, еще подумал, что ребетня балуется... Ну, думаю, хрен с ней! Что мне жалко что ли!
- Так..., - протянул командир, вновь окидывая всех напряженным взглядом. - У нас определенно проблемы! Пока, конечно, непонятно, что это за проблемы и с кем... Но определенно они у нас есть! Черт!
- Черт! Бред какой-то! - дернулся оди из партизан. - Война идет, люди гибнут, а мы тут какие-то булавки ищем! Не стыдно, товарищи? Не пора ли бить фашистов? Или под женскими юбками лучше, теплее, веселее, да и приятнее?! А?!
Все, за исключением старшины, виновато опустили глаза. В воздухе повисло молчание.
- А ты нас не попрекай женскими юбками! - не стерпел такого обвинения командир. - Чай вместе с нами сидишь! И это не женские юбки! А жены и матери бойцов и командиров доблестной Красной Армии, кровью которой ты нас попрекаешь! Мы не прячемся от войны! Куда от нее, окаянной, спрячешься! Бельма то свои открой или не понимаешь что кругом твориться?! Какая к лешему борьба с немцами? Пока мы не разберемся со своими проблемами, за пределы лагеря ни ногой! Все надеюсь ясно! Только разведка и еще раз разведка! Поняли! Тогда пошли по делам!
После этого разговора старшина еще долго не мог успокоиться. Он еле сдерживался, чтобы не встать и заорать на весь лагерь.
- Женскими юбками меня попрекать вздумал, поганец? - с трудом сдерживал он себя. - Значит, за бабами мы прячемся? Сволочь! Герой! Меня, пограничника, старшину, трусом назвал? Трусом?! А ты иди-ка повоюй! ... Да и с кем? Пятеро, нет шестеро бойцов в строю... Остальные бабы, дети да раненные, что я с ними навоюю. Людей только за зря положу! Эх!
Сопя от огорчения, он полез в кобуру и вытащил маузер. К этой затейливой машине он испытывал искреннее уважение, наверное поэтому возня в сним его всегда успокаивала.
- Да уж..., - бормотал он, любовно разбирая его на составные части. - Вот я понимаю машина. Сказка, а не машина!
Пальцы нежно гладили рукоятку, к которой пристал небольшой листочек. В памяти в это время всплывали картины его юности, когда он, восторженным солдатиком, воевал против белогвардейцев. Взор затуманился. “... С еле пробивающимися усиками, боец Третьего кавалерийского полка имени ... стоял на вытяжку перед отчитывающим его командиром. В потертой кожанке, пролетарского цвета штанах, тот казался ему чуть ли не богом или, по крайней мере всемогущим человечищем. Его губы изрыгали какие-то слова, знатные усы при этом смешно подпрыгивали, но Голованко ничего этого не замечал. Взгляд его был прикован к вороненному металлу мазера, которым командир полка лихо размахивал”.
- А что эти бандуры? - разговаривал он сам с собой, откладывая в сторону одну из деталей. - Ни черта в них нет! Ни красоты, ни силы! Во! Смотри-ка пятнышко! Хм... маслице бы треба, да где его взять-то?! Хоть прямо к немцам иди...
Не глядя, он потянулся за оставленной возле стола деталью. Заскорузлые пальцы несколько раз прошлись по этому месту, но ничего не обнаружили.
- Куда это он запропастился? - недоуменно пробормотал старшина, наклоняясь. - Под стол что-ли закатился? Нет. Черт, только что ведь положил! Хм!
Деталь пропала! Перспектива остаться без столь любимого пистолета настолько отчетливо замаячила перед ним, что Голованко заскрипел зубами.
- Черт побери! Опять! - его лицо пошло красными пятнами; его старые знакомые в этот момент предпочитали от него прятаться. - Убью, когда найду! Пора с этими исчезновениями наконец-то разобраться! Это партизанский отряд или табор?!
С этими словами он вылез из шалаша.
29
Этот двухэтажный дом с шестиколонным портиком на Зубовской площади в Москве привлекал чиновников многих наркоматов своим расположением и планировкой комнат. Однако, несмотря на высокие потолки, цетральное отопление и все остальное великолепие здания редко кто отваживался даже подумать об это... Этот особняк занимало Разведуправления генерального штаба Красной Армии, бывшее 5-ое Управление Наркомата обороны Советского Союза.
- Идет война, а сюда присылают непонятно что! - буркнул капитан Смирнов, пытаясь разобраться в очередном, с его точки зрения, не совсем вменяемом развед донесении. - Воевал себе, воевал, и на тебе... послали...
Смирнов Игорь Владимирович, бывший начальник штаба 21 стрелковой дивизии ... несколько дней назад, как и десяток его коллег, был в спешном порядке переведен в Москву в целях укрепления кадров.
До 1941 г. включительно Разведуправление Красной Армии не могло оправиться от масштабных репрессий 1937 – 1938 гг., коснувшихся прежде всего среднего и высшего звена организации. За несколько лет было физически уничтожено руководство военной разведки и все начальники отделов: один армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, четыре корпусных комиссара, три комдива и два дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригкомиссаров, 15 полковников и полковых комиссаров.
- Чего же он тут наворотил? - бормотал про себя новоиспеченный сотрудник внешней разведки, с ужасом оценивая масштаб предстоящей работы. - ... Гималаи настоящие!
Массивный стол, своими размерами немного не дотягивавщий до небольшого аэродрома, был завален бумагой – папками с личными делами, какими-то обрывками с буквенными и цифровыми кодами, приказами и распоряжениями. Эти горы, несмотря на ужасающие размеры, необходимо было срочно разобрать и доложить начальству обо всем, что могло его заинтересовать.
- Ладно, надо хоть как-то начать, - капитан потянулся за дальней в стопке папкой, чем-то ему особенно приглянувшейся. - Вот с этой что-ли...
Содержание папки оказалось ему знакомо. Десятки документов с разведывательными сообщениями из Германии и Венгрии были аккуратно сброшюрованы и пронумерованы. Недовольно морщась, капитан начал медленно переворачивать листок за листком, пытаясь не упустить что-нибудь важное...