На шляпу наколов
Плюмажи всех врагов,
Мой франтик вторил тем, кто пели
Хвалу Анри и Габриели.
Молитесь, чтоб творец
Для Карла спас венец!
Теперь, ребята, дайте слово
Не выдавать вовек:
Уж третью ночь приходит снова
Мой красный человек.
Хохочет и свистит,
Духовный стих твердит,
С поклоном оземь бьет копытом,
А с виду стал иезуитом.
Молитесь, чтоб творец
Для Карла спас венец!
Перевод В. Левика
НАРОДНАЯ ПАМЯТЬ
Под соломенною крышей
Он в преданиях живет,
И доселе славы выше
Не знавал его народ;
И, старушку окружая
Вечерком, толпа внучат:
- Про былое нам, родная,
Расскажи! - ей говорят.
Пусть была година злая:
Нам он люб, что нужды в том!
Да, что нужды в том!
Расскажи о нем, родная,
Расскажи о нем!
- Проезжал он здесь когда-то
С королями стран чужих,
Я была еще, внучата,
В летах очень молодых;
Поглядеть хотелось больно,
Побежала налегке;
Был он в шляпе треугольной,
В старом сером сюртуке.
С ним лицом к лицу была я,
Он привет сказал мне свой!
Да, привет мне свой!
- Говорил с тобой, родная,
Говорил с тобой!
- Через год потом в Париже
На него я и на двор
Поглядеть пошла поближе,
В Богоматери собор.
Словно в праздник воскресенья,
Был у всех веселый вид;
Говорили: "Провиденье,
Знать, всегда его хранит".
Был он весел; поняла я:
Сына бог ему послал,
Да, ему послал.
- Что за день тебе, родная,
Что за день сиял!
- Но когда Шампанье бедной
Чужеземцев бог послал
И один он, словно медный,
Недвижим за всех стоял,
Раз, как нынче, перед ночью,
В ворота я слышу стук...
Боже, господи! воочью
Предо мной стоит он вдруг!
И, войну он проклиная,
Где теперь сижу я, сел,
Да, сюда вот сел.
- Как, он здесь сидел, родная,
Как, он здесь сидел?
- Он сказал мне: "Есть хочу я!.."
Подала что бог послал.
"Дай же платье просушу я",
Говорил; потом он спал.
Он проснулся; не могла я
Слез невольных удержать;
И, меня он ободряя,
Обещал врагов прогнать.
И горшок тот сберегла я,
Из которого он ел.
Да, он суп наш ел.
- Как, он цел еще, родная,
Как, еще он цел?!
- Вот он! Увезли героя,
И венчанную главу
Он сложил не в честном бое
На песчаном острову.
Долго верить было трудно...
И ходил в народе слух,
Что какой-то силой чудной
К нам он с моря грянет вдруг.
Долго плакала, ждала я,
Что его нам бог отдаст,
Да, его отдаст...
- Бог воздаст тебе, родная,
Бог тебе воздаст!
Перевод Аполлона Григорьева
НЕГРЫ И КУКЛЫ
В продажу негров через море
Вез португальский капитан.
Они как мухи гибли с горя.
Ах, черт возьми! какой изъян!
"Что, - говорит он им, - грустите?
Не стыдно ль? Полно хмурить лбы!
Идите кукол посмотрите;
Рассейтесь, милые рабы".
Чтоб черный люд не так крушился,
Театр воздвигли подвижной,
И вмиг Полишинель явился:
Для негров этот нов герой.
В нем все им странно показалось.
Но - точно - меньше хмурят лбы;
К слезам улыбка примешалась.
Рассейтесь, милые рабы.
Пока Полишинель храбрился,
Явился страж городовой.
Тот палкой хвать - и страж свалился.
Пример расправы не дурной!
Смех вырвался из каждой груди;
Забыты цепи, гнет судьбы:
Своим бедам не верны люди.
Рассейтесь, милые рабы.
Тут черт на сцену выступает,
Всем мил своею чернотой.
Буяна в лапы он хватает...
К веселью повод им другой!
Да, _черным_ кончена расправа;
_Он_ стал решителем борьбы.
В оковах бедным снится слава.
Рассейтесь, милые рабы.
Весь путь в Америку, где ждали
Их бедствия еще грозней,
На кукол глядя, забывали
Рабы об участи своей...
И нам, когда цари боятся,
Чтоб мы не прокляли судьбы,
Давать игрушек не скупятся:
Рассейтесь, милые рабы.
Перевод М. Л. Михайлова
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Был бедняк разбит параличом...
Ангела-хранителя встречая,
Он его приветствовал смешком:
- Вот, скажи на милость, честь какая!
Квиты мы, мой ангел дорогой!
Кончено! Лети себе домой!
Родился в соломе я. Беда
До седин меня лишала дома.
- Что ж, - ответил ангел, - но всегда
Свежей ведь была твоя солома.
- Квиты мы, приятель дорогой,
Что нам спорить? Улетай домой!
- Расточая молодости пыл,
Скоро я лишился состоянья...
- Да, но ведь тебе я подарил
Крепкую суму для подаянья!
- Это правда. Квиты мы с тобой!
Что нам спорить? Улетай домой!
- Помнишь, ангел, как в бою ночном
Бомбою мне ногу оторвало?
- Да, но ведь подагрою потом
С ней пришлось бы мучиться немало.
- Это правда. Квиты мы с тобой!
Что нам спорить? Улетай домой!
- Помнишь, как судья меня пилил:
С контрабандой раз меня поймали?
- Да, но я же адвокатом был.
Только год в тюрьме тебя держали.
- Квиты мы, приятель дорогой!
Что нам спорить? Улетай домой!
- Вспоминаешь горький час, когда,
На свою беду, я шел к Венере?
- Да, - ответил ангел, - из стыда
Я тебя покинул возле двери.
- Квиты мы, приятель дорогой!
Что нам спорить? Улетай домой!
- Скучно без хорошенькой жены.
Мне моя дурнушка надоела.
- Ах, - ответил ангел, - не должны
Ангелы мешаться в это дело.
- Квиты мы, приятель дорогой!
Что нам спорить! Улетай домой!
- Вот умру, у райского огня
Мне дадут ли отдых заслуженный?
- Что ж! Тебе готовы - простыня,
Гроб, свеча и старые кальсоны.
- Квиты мы, приятель дорогой!
Что нам спорить? Улетай домой!
- Ну так что же, - в ад теперь мне путь
Или в рай, где радость вечно длится?
- Как сказать! Изволь-ка потянуть
Узелок: тем дело и решится!
- Квиты мы, приятель дорогой!
Что нам спорить? Улетай домой!
Так бедняк из мира уходил,
Шутками больницу потешая,
Он чихнул, и ангел взмахом крыл
Будь здоров - взвился к чертогам рая.
- Квиты мы, мой ангел дорогой!
Кончено. Лети себе домой!
Перевод Вс. Рождественского
КАМИН В ТЮРЬМЕ
Мне взаперти так много утешений
Дает камин. Лишь вечер настает,
Здесь греется со мною добрый гений,
Беседует и песни мне поет.
В минуту он рисует мир мне целый
Леса, моря в углях среди огня.
И скуки нет: вся с дымом улетела.
О добрый гений, утешай меня!
Он в юности дарил меня мечтами;
Мне, старику, поет о юных Днях.
Он кажет мне перстом между дровами
Большой корабль на вспененных волнах.
Вдали певцам уж виден берег новый
В сиянии тропического дня.
Меня же крепко держат здесь оковы.
О добрый гений, утешай меня!
А это что? Орел ли ввысь несется
Измеривать путь солнечных лучей?
Нет, это шар воздушный... Вымпел вьется;
Гондолу вижу, человека в ней.
Как должен он жалеть, взносясь над нами,
Дыша всей грудью вольным светом дня,
О людях, обгороженных стенами!
О добрый гений, утешай меня!
А вот Швейцария... ее природа...
Озера, ледники, луга, стада...
Я мог бежать: я знал - близка невзгода;
Меня свобода кликала туда,
Где эти горы грозно громоздятся
В венцах снегов. Но был не в силах я
От Франции душою оторваться.
О добрый гений, утешай меня!
Вот и опять переменилась сцена...
Лесистый холм, знакомый небосклон...
Напрасно шепчут мне: "Согни колена
И мы тюрьму отворим; будь умен".
Назло тюремщикам, назло оковам
Ты здесь, - и вновь с тобою молод я...
Я тешусь каждый миг виденьем новым...
О добрый гений, утешай меня!
Тюрьма Ла Форс
Перевод М. Л. Михайлова
МОЯ МАСЛЕНИЦА В 1829 ГОДУ
Король! Пошли господь вам счастья,
Хотя по милости судьи
И гнева вашего отчасти
В цепях влачу я дни свои
И карнавальную неделю
Теряю в чертовой тюрьме!
Так обо мне вы порадели,
Король, заплатите вы мне!
Но в бесподобной речи тронной
Меня слегка коснулись вы.
Сей отповеди разъяренной
Не смею возражать, - увы!
Столь одинок в парижском мире,
В день праздника несчастен столь,
Нуждаюсь я опять в сатире.
Вы мне заплатите, король!
А где-то ряженым обжорам,
Забывшим друга в карнавал,