Отец?.. Царевичу всегда удавалось переводить разговор на другие темы, стоило речи зайти о женитьбе. Всегда…
До тех пор, пока однажды он не увидел её, стоявшую на балконе — её, царевну Неферт, свою сестру, когда она вышла приветствовать его возвращение… Боги, откуда же он возвращался? С охоты? Из путешествия в Мен-Нефер?..
Не важно…
С тех пор Аменхотеп уже не смеялся над историями о любви с первого взгляда.
Тогда, ещё царевич, он робко попросил приёма у пресветлой Неферт — и с тех пор не проходило и дня, чтобы юноша не наведывался во дворец сестры. Да, он прекрасно понимал, что в его любви нет ничего предосудительного — по крайней мере, в их стране, в их семье, где браки между братом и сестрой считались делом обычным… и всё же он не хотел ни к чему принуждать любимую.
Единое её слово могло повергнуть его в отчаяние — или вознести к небесам.
С каким трепетом он ждал её ответа!
Как приговора…
И она сказала «да»…
Он любил её безумно, неистово — всё сильнее день ото дня. И как же он радовался рождению дочки — это тоже было не описать словами…
— Ты?.. — выдохнул юноша — и с улыбкой протянул к жене руки.
— Позволит ли мне великий фараон войти и быть рядом с ним?.. — потупив глаза с нарочитым смирением, шутливо спросила Нефертити.
Аменхотеп поднялся и, одним шагом преодолев разделявшее их расстояние, привлёк жену к себе.
— Я так рад, что ты пришла… — выдохнул он в её волосы. — Я скучал…
Нефертити уткнулась лбом в его грудь. Его руки обнимали её спину, гладили плечи…
— Мне жрецы запрещают приходить к тебе, — почти пожаловалась она. — Роды были тяжёлые, ты же знаешь…
Он прерывисто вздохнул.
— Разве я похож на чудовище, которое думает лишь о себе?.. — прошептал он. — Разве мы не можем просто быть рядом… разговаривать? Гулять? Обсуждать дела, в конце концов? Чем ты так занята, что почти лишила меня радости видеть тебя? Вот так коснуться тебя — уже великое счастье.
— А ты?.. — спросила молодая женщина, поднимая голову и заглядывая в лицо мужа. — Ты ведь тоже мог бы прийти ко мне. Сам.
Аменхотеп улыбнулся — и потянул жену к дивану.
— И пришёл бы! Мне надо посоветоваться с тобой. Знаешь, — с озорной улыбкой заговорил он, сев на диван и усадив любимую себе на колени. — Я всё больше и больше склоняюсь к мысли, что в том споре со жрецами… ну, ты помнишь… прав именно я. Ну не может быть этот мир созданием разных богов! В нём всё едино, всё гармонично. Всё говорит: «Я — создание одного Бога!» И я хочу найти этого Бога. Я хочу служить Ему. Истинному Создателю мира! Чей лик подобен лику солнца… Может, мне так и называть Его, Единого Творца мира? Разве я могу узнать Его настоящее имя? Так, может, Он не разгневается, если я стану звать Его Атоном?.. Что ты об этом думаешь, любимая?.. Я хочу возвести храмы в Его честь по всему Египту, чтобы каждая душа прославляла Его имя! Я хочу основать город в Его честь — и мы обязательно переедем туда! И я возьму другое имя — Полезный Атону! Эхнатон. Что ты об этом думаешь?..
Лицо Нефертити стало серьёзным и сосредоточенным. Она задумчиво покачала головой.
— Это грандиозное и опасное начинание, мой повелитель, — тихо сказала она. — Жрецы не поймут. В поклонении народа богам — их власть. И так просто они не отдадут её. Будь осторожен. Я всецело поддержу любые твои планы, милый, но не спеши. Найди сторонников… или создай их. Возвысь из мелких вельмож. Чтобы их благополучие зависело от тебя! И потихоньку увлекай их своими идеями. А для начала… для начала можешь построить в Фивах храм в честь Атона — не думаю, что жрецы что-то заподозрят раньше времени. Я бы советовала тебе начать свои преобразования года через два, не раньше. А это время потратить на упрочение свой власти.
Аменхотеп внимательно смотрел на супругу.
— У тебя воистину ум политика… — с восхищением покачал он головой. — Я полагаюсь на тебя. Мы сделаем так, как ты советуешь. Я в любом случае не хотел бы даже часть своей власти уступать святым отцам!
Нефертити рассмеялась.
— Да. Но так просто с ними не совладать. Нам потребуется расчёт и осторожность, мой повелитель. А пока… — она обвила его шею руками — и устремила нежный взгляд своих бездонных глаз в его глаза.
— Ты меня любишь?.. — тихо спросила она, словно не видя горящего в них пламени страсти и любви.
Вместо ответа Аменхотеп склонился к её губам — но молодая женщина остановила мужа, легко положив ладонь ему на грудь.
— Что случилось? — он озадаченно смотрел на эту загадочную красавицу. Казалось бы, она только что дала ему мудрейший совет, переживала за его удачу и благополучие… и вдруг — отказ в поцелуе.
Что он сделал не так?
Она молчала, опустив длинные ресницы на свои звёздные глаза, и фараон не мог понять, откуда взяласьтень грусти, омрачившая это дорогое ему лицо.
— Неферт… — он с тревогой и заботой смотрел на неё. — Почему?.. Всё хорошо?
— Прости… — покачала она головой. И принуждённо улыбнулась. — Тоже задумалась о делах. Мысль промелькнула… как ножом по сердцу. Прости. — Нефертити вновь приникла к нему. — Чтоб искупить свою вину, я готова подарить тебе не один, а сотню поцелуев! Хорошо?..
— Боги… Родная… Что тебя тревожит? Скажи мне. Давай попробуем решить вопрос вместе?
Она ласково провела рукой по его щеке.
— Я тебя люблю… — прошептала она.
— И я тебя, — улыбнулся он. — Итак? Выкладывай. Что стряслось?
Нефертити прерывисто вздохнула — и закрыла лицо руками.
— Боги, Амен… я как подумаю… — она замолчала.
— Что?.. — он отвел её ладони от лица, пытаясь поймать взгляд. — Ну что тебя так тревожит, любимая?
— Я волнуюсь за дочь…
— Что с Беки?!
— Нет-нет, всё хорошо. Но… меня волнует её будущее.
— Она наследница