Читать интересную книгу Вопрос и ответ - Патрик Несс

Я заглядываю в его Шум, он заглядывает в мой. Мы оба что-то скрываем, прячем под слоями других мыслей. Столько дней провели вместе, а до сих пор гадаем, можно ли друг другу доверять.

— Валяйте, — говорю я.

— 1017-й, — читаю я вслух для Дейви, а тот выкручивает щипцы и мгновенно превращает безымянного спэкла в 1017-го.

— На севодня хватит, — объявляет он.

— Но нам еще…

— Я сказал, хватит! — Он ковыляет к нашей бутылке с водой и делает глоток. Нога у него к этому времени почти выздоровела, но он еще прихрамывает. Моя рука зажила полностью.

— Нам же неделю дали на все про все, — говорю я. — А мы уже вторую маемся.

— Разве нас кто-то торопит? — Дейви выплевывает струйку воды.

— Нет, но…

— Ни заданий тебе новых, ни распоряжений… — Он умолкает, делает еще глоток и снова выплевывает. Потом злобно глядит куда-то слева от меня. — Чего уставился?

1017-й все еще стоит неподалеку, зажав ленту здоровой рукой и глядя на нас. Вроде бы он мужского пола и совсем молодой, почти подросток. Он цокает один раз, потом второй, и, хотя Шума у него нет, по звукам ясно, что он не любезничать с нами пытается.

Дейви тоже это понимает:

— Ах так?!

Он тянется за винтовкой, что висит у него за спиной, и во всех красках представляет, как палит из нее по убегающему спэклу.

1017-й не двигается с места. Он смотрит мне в глаза и цокает еще раз.

Ну, точно грубит!

Потом он пятится, все еще глядя на нас и растирая здоровой рукой железную ленту. Я оборачиваюсь к Дейви: тот целится из винтовки в спину уходящему 1017-му.

— Не надо, — говорю я.

— А что? Кто нас остановит?

Я не отвечаю, потомушто остановить нас некому.

Бомбы продолжают взрываться через каждые три-четыре дня.

Никто не знает, куда и как подложат следующую, поэтому БУМ! БУМ! БУМ! — снова и снова. Однажды вечером, когда на воздух взлетает маленький ядерный реактор, мэр Леджер возвращается с работы с расквашенным носом и синяком под глазом.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Солдаты! — выплевывает он и берет тарелку с ужином — севодня опять дали тушенку. От первой же попытки прожевать мясо он морщится.

— Что вы натворили?

Его Шум немного вскидывается, и мэр бросает на меня злобный взгляд:

— Ничего!

— Вы меня поняли.

Недовольно ворча, он съедает еще кусок мяса и наконец отвечает:

— Кому-то в голову пришла блестящая идея, что «Ответ» — это я. Подумать только, я!

— Вы?! — удивленно спрашиваю я — может, чересчур удивленно.

Мэр Леджер встает и ставит на стол почти нетронутую тарелку — верный признак того, что он по-настоящему зол.

— Ни одной подозрительной бабы так и не нашли, а солдатам нужен козел отпущения. — Мэр выглядывает на улицу и смотрит, как ночь опускается на город, который был когда-то его домом. — Думаешь, мэр попытался их остановить? — спрашивает он бутто самого себя. — Даже не подумал…

Я молча жую, стараясь не пускать в Шум лишние мысли.

— Ходят слухи, — продолжает мэр Леджер еле слышно, — о какой-то новой целительнице, совсем юной. Ее пару раз видели в соборе, а сейчас она работает в лечебном доме, которым раньше заведовала госпожа Койл.

Виола, громко и ясно думаю я, прежде чем успеваю скрыть эту мысль от мэра.

Он оборачивается:

— Этого дома ты видеть не мог. Он не на главной улице, а у подножия небольшого холма в сторону реки, примерно на полпути в монастырь. Повернуть надо сразу после двух амбаров, стоящих рядом на главной улице. — Он снова выглядывает на улицу. — Не ошибешься.

— Я не могу удрать от Дейви, — говорю я.

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает мэр Леджер, укладываясь на кровать. — Я просто рассказываю тебе отвлеченные факты о нашем славном городе.

Дышать становится тяжелей, в голове и Шуме крутятся разные варианты побега от Дейви и поисков нужного лечебного дома.

(найти ее)

Лишь много позже я спрашиваю:

— Кто такая госпожа Койл?

Даже в темноте я вижу, как краснеет Шум мэра Леджера.

— A-а… ну как же! — говорит он в темноту. — Она и есть наш «Ответ».

— Это последняя, — говорю я, провожая взглядом 1182-ю, потирающую больное запястье.

— Наконец-то, черт подери, — бурчит Дейви, плюхаясь на траву.

В воздухе чувствуется морозец, но зато светит сонце и на небе почти ни облачка.

— А теперь что будем делать? — спрашиваю я.

— Понятия не имею!

Я стою и наблюдаю за спэклами. Если не знать, можно и впрямь подумать, что они не умнее овец.

— Они еще тупее, — говорит Дейви.

— Заткнись.

И все же… нет, вы бы их видели!

Сидят себе на траве, без Шума, без звука, половина смотрят на нас, половина друг на друга, почти не шевелясь и время от времени цокая, ничем не пытаясь занять руки или время. Их белые лица, кажется, полностью лишены жизни. Спэклы сидят вдоль стен и молча чего-то ждут, но чего — непонятно.

— Время этого «чего-то» настало, Тодд, — грохочет голос за нашими спинами. Дейви вскакивает на ноги, и в главные ворота входит мэр. Его конь остался снаружи.

Мэр смотрит на меня — только на меня.

— Готов к новой работе?

— Он со мной неделями не разговаривает, — пыхтит Дейви по дороге домой. У них с па последнее время не все гладко. — Все одно твердит: «Следи за Тоддом» и «Скорей заканчивай со спэклами», — заладил! — Он крепко стискивает поводья. — Неужели я так и не дождусь похвалы? Хотя бы «спасибо» сказал!

— Вапщето нам приказали заклеймить спэклов за неделю, — повторяю я распоряжение мэра. — А мы провозились почти три.

Он злобно оборачивается, полыхая красным Шумом:

— На нас напали! Я-то тут при чем?

— Я тебя и не виню, — говорю я, но Шум-то меня сдает: я вспоминаю ленту на шее 0038-го.

— Значит, по-твоему, я во всем виноват? — Он останавливает коня и сверлит меня злобным взглядом, уже нагибаясь в седле, чтобы спешиться.

Я открываю рот, но ничего не отвечаю, потомушто впереди…

Два одинаковых амбара стоят рядышком у поворота к реке.

Я бросаю на Дейви быстрый взгляд.

Он зловеще лыбится:

— Что это у нас там?

— Ничего.

— Твоя девка, а? — язвит он.

— Пошел ты, Дейви.

— Нет, ушлепок. — Дейви соскальзывает на землю, Шум его вспыхивает алым. — Это ты пошел.

Мне остается только драться.

— Солдаты? — спрашивает мэр Леджер, окинув взглядом мои синяки и разбитый нос, когда я возвращаюсь в башню.

— Не ваше дело, — рычу я. Давно мы с Дейви так не дрались. От боли во всем теле я еле доползаю до кровати.

— Есть будешь? — спрашивает мэр.

Мой Шум дает понять, что нет, есть я не буду. Он тут же хватает мою тарелку и принимается жевать, даже не поблагодарив.

— Решили проесть себе путь на свободу? — спрашиваю я.

— Слова мальчишки, которому никогда не приходилось добывать себе пищу.

— Я не мальчишка.

— Когда мы прилетели на Новый свет, провизии хватило только на год, — с набитым ртом говорит мэр Леджер. — А охотиться и вести сельское хозяйство научились далеко не все. — Он отправляет в рот еще одну ложку. — Голод учит ценить горячую пищу, Тодд.

— Да что творится со всеми взрослыми? Обязательно из всего надо сделать урок! — Я закрываю лицо рукой, но тут же ее отдергиваю, потомушто подбитый глаз жутко болит.

Опять наступает ночь. Воздух стал еще холодней, поэтому сплю я почти целиком одетый. Мэр Леджер начинает храпеть: ему снится дом с бесконечными дверями, из которого он никак не может найти выход.

Самое безопасное время, чтобы подумать о ней.

Она еще в городе?

Или она теперь тоже — член «Ответа»?

Ну и все в таком духе.

Типа, что бы она сказала, если б увидела меня вчера?

Если б увидела, что я делаю каждый день.

И с кем.

Я глотаю ночной воздух и смаргиваю слезы.

(ты еще со мной, Виола?)

(со мной?)

Проходит час, а я все не могу уснуть. Что-то гложет меня изнутри, я ворочаюсь с боку на бок, пытаясь очистить Шум и успокоиться. Завтра я должен быть готов к новой работе, которую мэр для нас придумал. И работа, похоже, совсем не так плоха.

Но ведь я что-то упустил, что-то важное и очевидное.

Что-то эдакое…

Я сажусь, прислушиваясь к Шуму храпящего мэра Леджера и РЁВУ спящего Нью-Прентисстауна внизу. К пенью ночных птиц и даже к рокоту бегущей вдали реки.

Вот оно!

Вечером я не слышал лязга запирающегося замка, когда мистер Коллинз запустил меня в комнату.

Клянусь, его не было.

Сквозь темноту я смотрю на дверь.

Он забыл ее запереть.

Сейчас, в эту самую секунду…

Она открыта.

16