— Вы бы лучше легли в постель, холодно… Пока тут чуть-чуть обогреется… — перевёл разговор на другую тему.
Она послушалась его, но не легла, а просто села, с ногами забралась, укуталась одеялом, хрипло кашляла. Скоро пришёл врач, и Алдор вышел.
Молодой врач с внимательными тёмными глазами задавал вопросы, осторожно касался лба и отмерял какие-то горькие капли. Вэллия была безучастной, она даже не пыталась рассказать, кто она, чья она дочь, словно смирилась, неторопливо отвечала на вопросы и задумчиво смотрела в сторону. Один раз лишь она оживилась, когда врач похвалил её "мужа" за внимание и заботливость к ней. Вэллия удивилась и усмехнулась.
Вечером она заявила Алдору:
— Я хочу сходить в церковь… Я хочу исповедаться…
— Это не может подождать?
— Не может… Мне нужен совет, я не знаю, как мне быть… Что скажет отец, если узнает?..
— Ничего не скажет… Он оставил в секрете факт твоего похищения… Он просто быстро найдёт тебе жениха… Он всё постарается скрыть…
— Откуда вы можете это знать? Я не могу выходить замуж… после… — Она стиснула зубы, не договорив.
— У женщин есть много своих секретов… Никто ничего не поймёт…
Она горько усмехнулась. Он не понимает, о чём она говорит. Конечно, как он может понять? Он мужчина… Он думает, что она переживает, что не выйдет замуж девушкой, а она вообще не знала, как сможет теперь быть с мужчиной, как сможет быть женой. Она и мысли не могла допустить, что кто-то будет касаться её, целовать, может быть. Она не сможет перешагнуть через себя…
— Мне нужна моя одежда. Я хочу сходить в церковь.
Голос её был твёрдым, она всё решила. Алдор и не слышал-то от неё подобного тона, да, это речь графской дочери, никак не меньше.
— Я не отпущу тебя.
— Я уйду одна.
— Без одежды?
Она удержала на его лице долгий взгляд. Промолчала.
— На улице холодно, ты ещё болеешь, не заставляй меня… — он заговорил сам, пытаясь уверить её. Не хватало ещё ходить по улице.
— Мне надо, очень надо, как вы не понимаете?
— Если только мы пойдём вдвоём… — Он после некоторых раздумий сдался её уговорам, хотя и понимал, если на улице она успеет сказать кому-нибудь хоть слово, он уже не удержит её. Но, может быть, действительно ей сильно надо было попасть в церковь. — И что ты скажешь на исповеди? Я не хочу, чтобы меня казнили… — продолжил.
— Я не скажу про вас ни слова… Какой в этом смысл?
— Ты уже не хочешь домой?
— Хочу… но… отец…
— Ты боишься своего отца? Разве ты в этом виновата?
— Он очень строгий, вряд ли для него будет иметь значение, виновата я или нет. Какая уже разница, он умрёт от стыда…
— А ты говорила, он хороший… Он жестокий ублюдок…
— Он — мой отец…
— Да, и это странно, как он тебя такой воспитал?
— Он меня и не воспитывал, он в постоянных делах и заботах, я со старшей сестрой и с дядей Дарлом… Но он всегда был справедливым и честным…
— Ну и не бойся тогда, он поступит с тобой справедливо и честно… Ты ни в чём не виновата, это всё из-за войны с Доранном…
Вэллия долго молчала. Потом легла и укрылась одеялом, отвернулась, прижав кулаки к губам, хрипло дышала. Алдор укрыл её ещё одним одеялом и прилёг рядом, с другой стороны постели, на край. Лежал на спине и смотрел в потолок. Света не было, свечу Вэллия задула перед тем, как лечь. В темноте было слышно только, как внизу, в зале таверны, разговаривают постояльцы и смеются служанки, а, прислушавшись, Алдор улавливал женское дыхание рядом. Она была близко. Совсем-совсем, руку протяни и коснёшься. Но он никогда бы не сделал этого. Хотя хотел, очень сильно хотел целовать её глаза, губы и шею. Не мог поверить, что она так близко, так рядом, а он не коснётся её.
Это всё война, будь она проклята! Это из-за войны граф Вольдейн убил его семью, захватил землю, а теперь, через столько лет месть обрушилась на его голову, а пострадала его дочь. Но вряд ли он поймёт хоть что-то, он ещё больше уверится в желании победить Доранна, убить обидчиков, захватить земли… Да и сам Доранн в Лионе жаждет этой войны. Эта девчонка будет хорошим поводом её развязать. Она даже сама этого не знает…
— Вэллия? — он негромко позвал её.
— М-м-м… — через губы ответила.
— Твой отец готовится к войне?
Она подумала какое-то время.
— Не знаю, я никогда не обращала на это внимание, но, по-моему, все наши замки всегда готовы к обороне… Такие вопросы со мной не обсуждают… Я только слышу слухи…
— Иногда и слухи правдивы…
— Мы пойдём дальше, в Лион, да? — спросила через момент молчания.
— Когда ты немного окрепнешь… — Разве мог он сказать ей, что решил уже всё, решил вернуть её людям отца. Вряд ли она сейчас задумывается об этом, они ушли от преследования, нашли место в таверне, у них ещё есть немного денег. Разве в такой, относительно благоприятной обстановке, она могла думать о том, что Алдор решил для себя. Без неё ему будет легче, да и не будет ли более справедливым после того, что она пережила, оказаться ей дома. Чёрт с ней, с этой войной, она и без того начнётся.
_________________
Утром они вдвоём собрались, перекусили свежим хлебом и молоком, и чинно, как настоящие муж и жена, отправились в церковь. Всю дорогу Вэллия держалась рядом, молча смотрела перед собой. Алдор чуть поддерживал её под локоть пальцами, скорее для себя, чем для неё. Если она поднимет крик на рыночной площади, вряд ли он сумеет хоть что-то сделать, чтобы остановить её. Но она обещала молчать и слово своё сдержала.
В церкви они сели рядом на пустую скамью, служба уже началась, и на них никто почти не обратил внимания.
Алдор украдкой поглядывал девушке в лицо. Строгий чёткий профиль бледного лица, распахнутые глаза, она шептала молитву. Сам он в церкви не был уже давно, сердце его жило местью за родных, а сеньор готовил войска к войне — какая уж тут церковь? Но для неё это, видно, было важно.
Время тянулось медленно, и Алдор невольно начал прислушиваться к словам священника за кафедрой. Он рассказывал притчу о блудном сыне. Алдор уже слышал её в детстве от матери.
Хорошо возвращаться домой, если он у тебя есть, а если его нет? Куда вернуться? Если жестокий человек лишил тебя дома, убил твоих близких, как быть? Разве прощение вернёт их? Успокоется ли сердце после прощения? А месть — это выход?..
Вот он украл её у отца. Алдор перевёл взгляд на профиль графской дочери. Она не особо нужна-то ему была, он хотел убить графа. Отомстить ему. А накануне войны убить главного врага, это был бы смелый поступок, подвиг. Доранн сам такого никогда бы не ожидал, это был бы подарок сеньору. Но… девчонка эта вмешалась и поплатилась за это. Как, интересно, чувствует себя сейчас её отец? Какие мысли и предположения лезут в его голову? Конечно, он боится за свою честь, боится грязных слухов. Если бы это был мальчишка… А украли дочь, зрелую красивую девку, да в одной ночной рубашке… Такое будешь держать в секрете…