Когда поднялся в пещеру, был уже вечер. Корвин сидел у огня, подбрасывал дрова, заметив Алдора, поднял глаза и ничего не ответил.
— Ты уже ел что-нибудь? — спросил Алдор, весь этот день он не ел ничего, берёг деньги на лекарства.
— Вот там смотри… — Корвин только дёрнул подбородком в сторону сумок у стены. Сам даже не посмотрел.
— Ты не стал меня ждать?.. — Алдор нашёл свой хлеб, разломал его на две части, одну стал есть, откусывая, присел на камень. — Как вы тут?
— Отлично… — Корвин возился с огнём, голос его уже не был тем хмурым, каким был все эти дни, но и не был оптимистичным, как бывало когда-то.
— Я видел их… По виду и не скажешь, просто переодетые крестьяне, торгаши, но держатся они всё равно как-то по-другому… Плечи, стать… Как голову держат… Видно, что военные! Только, как они думают узнать её? Они что, все знают её в лицо? Сколько б их тогда надо было по всем городам?
— Они не во всех городах… — Корвин впервые посмотрел ему в лицо, но взгляд его всё равно был непрямым, просто скользнул по глазам. — Они только на границе… На всех дорогах, поди, шныряют…
— М-м-м… — Алдор молча доедал остатки хлеба, попил воды. За этот день, проведённый на ногах, он смертельно устал, а ведь надо ещё довести дело до конца, сварить травы, что принёс.
Алдор нашёл вторую половину своего хлеба и пошёл в угол, где сегодня расположилась Вэллия. Обычно она всегда ближе была у огня, а на этот раз забилась в угол. В полумраке пещеры он наступил на что-то и разглядел деревянный башмак. В таких ходила Вэллия… Что это?.. Почему? Она без обуви?..
Он нашёл её за камнем в тёмном углу, склонился, попытался взять за плечи, развернуть к себе. Но девушка вскрикнула и дёрнулась в сторону, избегая его рук.
— Нет!.. Не трогайте меня… Пожалуйста…
— Да стой ты… Подожди… — Алдор всё же сумел взять её за плечи, развернул к себе через силу. — Что случилось?..
— Не надо… Нет! — Она избегала смотреть на него, куталась в одеяло, прятала лицо и вжималась в угол.
Алдор поймал её за подбородок и повернул лицо к свету. Чёрт! Губы разбитые и на скуле ссадина… Как?.. Он резко обернулся к Корвину… Он что, бил её? Бил, пока его здесь не было?
— Корвин, ты… ты… как ты мог?.. Господи! Ты что, бил её? Зачем?.. За что?.. О, Боже… Господи…
У неё, оказывается, ещё были связаны руки, и Алдор стал развязывать верёвки на запястьях графской дочери.
— Всего один раз…
— Зачем?..
Корвин усмехнулся и ничего не ответил, резко ломая сухие палки сильными руками. Алдор распутывал её запястья, а девушка расплакалась вдруг, расплакалась навзрыд, как от боли только плачут. И Алдор заметил что-то, отдёрнул край одеяла и обомлел. Шнуровка платья на груди её была порвана и юбки перебурены, а из-под подола выглядывали пальцы необутой ступни в тонких чулках… Всего один ботинок на левой ноге. Страшная догадка мелькнула в голове… Алдор резко выпрямился и с ненавистью поглядел в сторону товарища.
— Корвин, как… как ты мог? Да ты… ты… Ты что наделал? Ты не представляешь себе, что ты сделал… Зачем? — Он в миг был уже рядом с костром и смотрел на Корвина сверху вниз через огонь. Сердце его стучало на тысячу голосов в смятении и злости. Он не мог поверить, что это случилось… Как он мог допустить такое?.. Бедная, бедная девочка!..
— Да не шуми ты так, подумаешь, она одной ногой уже стоит в могиле…
— Да ты в своём ли уме? — Алдор обомлел от жестокости ответа, поверить не мог, что слышал это.
— Нам всё равно уходить надо, — Корвин был невозмутим, — мы не можем взять её с собой… Ей так и так придётся остаться здесь, и она умрёт здесь одна, не всё ли равно теперь? Что копья ломать?
— Она не умрёт, я был у врача сегодня, я принёс лекарства…
— К чёрту это всё, Алдор! Посмотри правде в глаза, хватит тешить себя надеждами и глупыми иллюзиями! — Корвин тоже поднялся на ноги, и теперь их разделяло только пламя костра. — Хватит! Пора становиться взрослым…
— Взрослым? — перебил его Алдор. — Это, по-твоему, так становятся взрослыми?
— Нет! Просто ты за это время привязался к ней и тебе её жалко! Да, она графская дочь, да, она аристократка, вот тебе и жалко её! Но хватит, хватит ребячества, она всего лишь девчонка, девка, как любые другие, каких в каждом замке полно… Оглядись вокруг, прими это, как данность… Нам просто придётся бросить её или убить самим, чтоб не мучилась… И вот это вот правда жизни…
— Правда жизни?
— Понимай это как хочешь…
— Правда жизни, говоришь? — В бессильном отчаянии Алдор стиснул кулаки. Нет, он не хотел мириться с таким, всё нутро его сопротивлялось. — Выходит, это так и должно быть? Здоровый парень, сильный, как бык, избивает и насилует больную девчонку? Это нормально, да? Так и надо, по-твоему? Так?
— Не бери всё близко к сердцу… И не жалей её… Вспомни, кто она такая…
— Она не сделала мне ничего!
— Зато её отец много сделал… Короткая же у тебя память, быстро ты всё забыл… Сам же рассказывал мне… "Убили мать, убили сестру, убили брата…" Так? Ты сам-то чуть не сдох, забыл?
— Мы хотели убить его, но не её…
— Какая разница?! — Корвин резко вскинул ладони к лицу, стремясь доказать своё. — Пойми одно, наша миссия провалилась, мы не справились. Возвращаемся в Лион и служим дальше, как ни в чём не бывало. И забудь о ней, забудь, как о страшном сне…
— Я не могу! — перебил его Алдор. — Я не могу жить как раньше… Я не могу больше доверять тебе…
— Что?
— Всё не может быть так, как было…
— Да к чёрту всё!
— Зачем? Зачем это надо было делать?
— Да подумаешь, проблема, ну и поимел девчонку, ну и что? Мало ли их было и будет…
— Я обещал ей, что мы не тронем её… — Алдор опустился на камень, в отчаянии схватился за голову, запустил пальцы в грязные волосы на макушке. — Я говорил, что Доранн защитит её, что она будет в безопасности…
— Мы просто не справились, пойми это… — Алдор ничего не ответил, просто покачал головой, и Корвин продолжил негромко, доверительно, как давно уже не говорил:- Сначала я подумал, почему тебе можно, а мне нет… Чем я хуже?.. А оказалось, она…
— Что, она? — Алдор глянул исподлобья, через упавшие на лоб волосы.
— Она оказалась девушкой, ты и правда не спал с ней… Да какая теперь уже разница? Ты немного потерял! Одна возня и вопли…
Алдор скривился, зажмуриваясь, стискивая зубы. Воображение рисовало всё подряд, картины, одна другой ярче. Всё тело содрогалось… Вспоминалась она такой, как была в доме егеря: чистой, ухоженной, когда избегала даже в глаза глядеть. Именно тогда он понял, что она нравится ему, осознал вдруг, что она красивая и одинокая…