Читать интересную книгу Морок - Олег Мизгулин

Занавес опущен. Свет включили, и кино уже не крутят. Матовое марево окружает Ивана, а впереди на три метра — печь-камин и…

— Давид?

Лицо откидывает капюшон и да, это действительно Давид, поднимает на него глаза. Он молчит, но молчание Ване сейчас хуже гильотины. Ему нужна плеть. Не для спины, а для души. Давид молчит и тогда один из составных Ивана, тот гадливый, что всегда при нём… кричит из под панциря, где спрятался от совести. Кричит слова оправдания:

— Я не хотел этого! Я не думал…

— Верю. Мало кто думает и просчитывает возможные сценарии.

— Я просчитывал, что она выкинет меня из головы.

— Желаемое не всегда очевидное, а с девушкой или женщиной комбинации — дело бесперспективное. Там много нюансов…

— Давид! Перестань умничать! Мне плохо, Давид. Скажи просто, что я гад, сука!

Давид, тот, что до болезни: с красивой гривой волос, алебастровым лицом и точено-очерченной бровью, глядит на него равнодушно-непроницаемо. Невозможно угадать его отношение.

— Ты не гад и не сука. Ты сын своего отца и как бы ты не хотел сопоставлять себя с ним, увы, ваши поступки и ваши мысли сильней вас. Это рок. Ты яблоко от Кришевича, аллегория как нельзя точна…

Ваня стоял и не смел возразить. Тот гадливый, что постоянный, клокотал в нём, но был задавлен вторым составляющим Ивана. А этот второй принимал пощёчину благодарно и просил следующую. Горошина не исчезла, она стала горчить ещё больше.

— … Твой отец испугался в своё время и не взял ответственность за беременность твоей матери. Это не есть хорошо. Он не объяснился и не дал деньги на аборт, как видел бы выход из положения ты. Но ты поступил идентично, а то, что Алёна не была беременна, вовсе не делает тебя благородней отца. В обоих случаях, и в твоём и в его, исход фатальный. Разве что мама твоя скатывалась в пропасть медленно, а Алёна, твоя бывшая покойная девушка, распрощалась с жизнью на бегу. И тут и там… смерть.

Ваня сухо сглотнул.

— Задачка этого кино — Продолжал гладким тоном Давид, — вовсе не очернить тебя. И уж никак не обелить отца. Вы одинаково весите на весах и, когда ты судишь его, он имеет те же права — судить тебя! Если б, разумеется, имел возможность смотреть на ситуацию со стороны. Или думаешь иначе?

Вопрос был задан с подковыркой, но гадкий первый молчал, а второй… был подавлен.

— Поверь мне, так же как ты веришь, что я не Давид и не Кришевич, поверь: цель моя, твоего подсознания, возможно, сдвинуть пласт в твоих молодых мозгах. Если это уже произошло — это одно! Если нет, я не провидец… Твои отношения с Натальей идут по опасно знакомой схеме. У тебя однажды случилась мысль о свадьбе с ней. Однажды… Но ты запихал её так далеко, эту мысль, что даже я нашёл её не сразу среди хлама беспечных мыслишек. Если для тебя, Ваньша, семейная жизнь — нонсенс, не лучше ли оставить в покое нормальных девушек. Посуди сам! Придёт день, когда Наташа уступит твоим желаниям. И что дальше? В тебе сработает потребитель, а будет ли катастрофа, не знаю даже я. Тут чёт или нечет…

— Хватит… — Проскрипел зубами Ваня. — Перестань. Чей это голос был, первого или второго, Иван не знал. Второму нравилось его истязать, а первому не нравилось это никак.

Давид кивнул.

— Перестаю. Я сказал. Ты услышал.

Он повернулся спиной и Ваня испугался, что останется со вторым навсегда. Горошина в горле стала яйцом.

— Давид! — Робко, с мольбой позвал Иван.

— М-м-м?! — Промычал тот, не оборачиваясь.

— Давид, мне плохо…

Подсознание обернулось. Синие глаза глядели теплее.

— Иди ко мне! — Давид выкинул руку навстречу. — Дай руку!

— Иду! — С облегчением ответил Ваня и шагнул вперёд. Ни тени сомнения, ни грамма страха, ничто не сдерживало его. Ваня шагнул доверяя…

Д-два!!!

Из пяти пятый -

Олег со смешанным чувством тревоги и ожидания вглядывался в свои собственные черты. Собственно он догадался, что увидит под капюшоном этой странной рясы. Как догадался и о роли этого монаха. Тем не менее, тревога холодила сердце…

Чтобы сбить волнение, он заговорил первым, нарочито громко и преувеличенно бодро.

— С возвращением тебя, моё второе дно! Спасибо, что не вытащил на свет морду физрука! Благодарствую…

— Не стоит благодарить. — Смущённо улыбнулся он же, «Олег». — Я так подумал: зачем? Дважды по той же ране… Я… поприкидывал, в кого можно одеться, и решил не изгиляться в этом вопросе. В конце концов, твой собственный портрет тебе импонирует…

— Не надо так! — Скривился Олег. — Удар ниже пояса. Я люблю себя только в позволительном масштабе, ни граммом больше! А ты к чему ведёшь?! Хочешь развить во мне самоедство? На кой мне это… Люди задавленные обречены на пожизненный неуспех. Не согласен?

— Абсолютно согласен. И не в кой мере не хочу в тебе зарождать комплекс самоистязания. Ты сильный парень для такой игры.

— Тогда… К чему нам встречаться? Что ты ещё нарыл во мне? Или пришёл по старому топтаться?! Артур, суслики, бабочки, моя жестокость, да?!

— Но-но! Зачем же ты так? — Лже-Олег поглядел с укоризной. — Я, кстати, показал тебе самое доброе воспоминание. Разве не так?

— С бабой Пашей, что ли? Так это ты…

— А ты думал, спишь, да?

— Слишком ярко для сна. Чересчур чётко.

— Вот-вот! И заметь: никаких тебе Артуров, армии, детдома и прочего трудного пацанского детства. Крохотный островок позитива! Мой тебе подарок.

— Спасибо. Порадовал. — Олег радушно гмыкнул. — От души!

— Не стоит, заслужил. — Двойник вытянул пять пальцев — знак великодушия. — Вижу: что-то понял, что-то перемолол в себе, пытаешься разглядеть в себе хорошее. Причём, если и убиваешься по определённому случаю, гнобишься, то умеешь… не влезть с головой в депрессию и оставить за собой право самоуважаться. Это похвально!

Олег нахмурился. Было в тоне его половины нечто издевательское. Неуловимо ироничное.

— Давай без дифирамбов, ладно?! Я знаю, где я гад, а где всё по делу. Тут меня ловить не надо!

— Да бог с тобой, Олежа! И не думал даже. «Ловить». Надо же, так сказать. — Двойник покачал головой. — Хочешь знать моё мнение?! Я не ожидал, что ты купишься на Артура и прочую провокацию! Думал, признаться, у тебя толстая кожа. Ну, уж раз ты пережил, переплакал, то это тебе только в зачёт. Брависсимо!

Головной, как не старался сейчас, не смог уловить в интонации двойника ни лукавства, ни стёба, ни скрытой мимики. По существу, он думал также, а подсознание возвращало ему его же мысли. Олег нахмурился сильней.

— Давай уж подводи! К чему весь базар, не топчись вблизи да около! — Сказал осмысленно грубо, без интеллигентских штучек.

— Изволь, отвечу! — без изысков ответило ему подсознание. — Прямо и в лоб! Ты ведь этого ждёшь?

— Излагай!

Лже-Олег выкинул кисть.

— Дай мне свою руку!

— Зачем?

— Затем. Соприкоснувшись, я уведу тебя в мир, там, где ты не был. Не в то окно, где ты рвал душу с Виолентом, а в реальность. Иную реальность. Какая неурядица и подмена понятий! Ведь вы же тоже зовёте своё существование реальностью. Забавно!

— Давай, без лирики, подсознание! — одёрнул монаха Олег. — Там, где я с Виолентом… Это что, не иная реальность?

Лже-Олег засмеялся.

— Там, где ты рвал душу, был маленький рекламный штрих. Мазок. Набросочек. Одна из многотысячных возможностей всего мегаполиса. Скажем для сравнения, то было звёздное небо. Даже не всё, а так… Краешек. А я тебе предлагаю вселенную с миллиардами таких звёздных неб. Эх, Олег! Дай мне свои пять, и ты увидишь через призму вечности, насколько мелочен, тщедушен, насколько крошечен ваш серый, пыльный, артхаусный мирок. Ты увидишь его бесцветность, поскольку настоящие цвета и виды присутствуют только в сущей реальности, которая над вашей и миллионами таких же господствует присно и во веки веков.

Двойник, довольный собой, расхохотался вновь.

— Не сказать бы «Аминь», а то почти как из Библии.

Головной не повёлся на юмор своего тонкого брата, хотя первые его слова впечатались в ум.

— Настоящее сущее, говоришь?! Хм… Звучит заманчиво. Сходить что ли?

— А ты не иронизируй, тебе не идёт!

— А кому идёт? Тебе? Разве мы не одно целое?

— Здесь мы по разные стороны. Дашь руку, будем целым. Решайся!

Олег внимательно поглядел на своего протеже в чужую галактику. Он не боялся и даже хотел такое приключение, но… Было тысяча нюансов.

— Скорей нет, чем да. Есть множество «но».

— Например?!

— Не уверен, что хорошо уходить, не попрощавшись с командой. Я уж не говорю о жене. Это раз! Во-вторых: вернусь ли в свой родной арт-хаус, а мне хотелось бы вернуться… В-третьих: степень опасности в плане посещения таких миров. Не умру ли я вдруг, не расщеплюсь ли на атомы, и вообще как это отразиться на моём здоровье? Как тебе мой комплекс сомнений, а?! Олежек из тонкого мира?