– Давайте выясним, – сказал Гортон. – Доктор Люкас, что вам об этом известно?
Люкас сухо улыбнулся:
– Относительно случившегося в этой больнице – ровным счётом ничего. А что касается высказанного доктором Даниэльсом мнения о происшедшем, я должен с ним согласиться.
– Но это лишь предположение, – подчеркнул Стоун. – Доктор Даниэльс все это придумал. Браво! У него богатое воображение, но это не значит, что все произошло так, как ему кажется.
– Я должен обратить ваше внимание на то, что Блейк был пациентом Даниэльса, – сказал главврач.
– И, следовательно, вы верите предположениям доктора.
– Не обязательно. Я не знаю, что и думать. Но если кто-то имеет право на мнение, так это доктор Даниэльс.
– Давайте-ка немного успокоимся, – предложил Гортон, – и посмотрим, что у нас есть. По-моему, на выдвинутое сенатором обвинение в инсценировке вряд ли стоит отвечать, однако думаю, что мы должны согласиться: сегодня вечером здесь произошло нечто в высшей степени необычное. Кроме того, я не сомневаюсь, что решение созвать нас всех вместе далось доктору Уинстону нелегко. Он говорит, что не может составить обоснованное мнение, однако доктор, должно быть, чувствовал, что причина для беспокойства есть.
– Я по-прежнему так думаю, – сказал главврач.
– Как я понимаю, этот волк или что-то ещё…
Соломон Стоун громко фыркнул. Гортон бросил на него ледяной взгляд.
– …или что-то ещё, – продолжал он, – перебежал через улицу в парк, и полиция погналась за ним.
– Совершенно верно, – сказал Даниэльс. – Они там до сих пор стараются загнать его. Какой-то дурак водитель ослепил его фарами, когда он перебегал дорогу, и попытался задавить.
– Разве не ясно, что всему этому надо положить конец? – сказал Гортон. – Похоже, вся округа сорвалась с катушек…
– Поймите, – объяснил главврач, – все это выглядело сплошным безумием. Никто не мог сохранить хладнокровие.
– Если Блейк – то, чем считает его Даниэльс, – сказал Гортон, – мы должны вернуть его. Мы потеряли двести лет развития человеческой биоинженерии только потому, что проект Космической Службы, как считали, провалился. И поэтому его замалчивали. И замалчивали, надо подчеркнуть, настолько успешно, что о нем забыли. Миф, легенда – вот и все, что от него осталось. Однако теперь видно, что проект не был неудачным. И где-то в лесах сейчас, должно быть, бродит доказательство его успеха.
– Провалиться-то он провалился, – сказал доктор Люкас. – Он не сработал так, как хотела Космическая Служба. Думается, догадка Даниэльса верна: если характеристики инопланетянина введены в андроида, их не сотрёшь. Они стали постоянным свойством самого андроида. И вот он превратился в два существа – человека и инопланетянина. Во всех отношениях – как в телесном, так и с точки зрения устройства своего разума.
– Кстати, о разуме, сэр. Будет ли мышление андроида искусственным? – спросил главврач. – Я имею в виду специально разработанный и введённый в него разум.
Люкас покачал головой:
– Сомневаюсь, доктор. Это довольно ещё сырой метод. В отчётах – по крайней мере, в тех, что я видел, – об этом не упоминается, но я предполагаю, что в мозг андроида был введён разум реального человека. Даже в те времена такое оказалось технически осуществимым. Как давно были созданы банки разума?
– Триста с небольшим лет назад, – ответил Гортон.
– Значит, технически они могли осуществить такой перенос. Построение же искусственного разума и сегодня трудное дело, а двести лет назад – и подавно. Думаю, что даже сейчас нам неизвестны все составляющие, необходимые для изготовления уравновешенного разума – такого, который можно назвать человеческим. Слишком много для этого нужно. Мы могли бы синтезировать разум – наверное, могли бы, – но это был бы странный разум, порождающий странные поступки, странные чувства. Он не был бы целиком человеческим, не дотягивал бы до человеческого, а может быть, превосходил бы его.
– Значит, вы думаете, что Блейк носит в своём мозгу дубликат разума какого-то человека, жившего в те времена, когда Блейка создавали? – спросил Гортон.
– Я почти уверен в этом, – ответил Люкас.
– И я тоже, – сказал главврач.
– В таком случае он человек, – проговорил Гортон. – Или, по крайней мере, обладает разумом человека.
– Я не знаю, как иначе они могли снабдить его разумом, – произнёс Люкас.
– И тем не менее это чепуха, – сказал сенатор Стоун. – Сроду не слыхал такой чепухи.
Никто не обратил на него внимания. Главврач посмотрел на Гортона:
– По-вашему, вернуть Блейка жизненно необходимо?
– Да. Пока полиция не убила его, или её, или в каком он там теле… Пока они не загнали его в такую дыру, где мы его и за несколько месяцев не найдём, если вообще найдём.
– Согласен, – сказал Люкас. – Подумайте только, сколько он может нам рассказать. Подумайте, что мы можем узнать, изучив его. Если Земля собирается заняться программой человеческой биоинженерии – ныне или в будущем, – тому, что мы сможем узнать от Блейка, цены не будет.
Главврач озадаченно покачал головой.
– Но Блейк – особый случай. Организм с незамкнутыми цепями. Насколько я понимаю, предложенная биоинженерная программа не предусматривает создания таких существ.
– Доктор, – сказал Люкас, – то, что вы говорите, верно, однако любой организованный синтетический…
– Вы тратите время попусту, господа, – сказал Стоун. – Никакой программы человеческой биоинженерии не будет. Я и кое-кто из моих коллег намерены позаботиться об этом.
– Соломон, – устало сказал Гортон, – давайте отложим заботы о политической стороне дела. Сейчас в лесах бродит перепуганный человек, и мы должны найти способ дать ему знать, что не хотим причинить ему вреда.
– И как вы предполагаете это осуществить?
– Ну, это, я думаю, нетрудно. Отзовите загонщиков, потом опубликуйте эти сведения, подключите газеты, электронные средства информации и…
– Думаете, волк будет читать газеты или смотреть трехмерник?
– Скорее всего, он не останется волком, – сказал Даниэльс. – Я убеждён, что он опять превратится в человека. Наша планета может причинить неудобства инопланетному существу…
– Господа, – сказал главврач. – Прошу внимания, господа.
Все повернулись к нему.
– Мы не можем этого сделать. В такого рода истории больница будет выглядеть нелепо. И так все плохо, а тут ещё оборотень! Разве не ясно, какие будут заголовки? Разве не ясно, как повеселится за наш счёт пресса?
– А если мы правы? – возразил Даниэльс.
– То-то и оно. Мы не можем быть уверенными в своей правоте. У нас может быть сколько угодно причин считать себя правыми, но этого все равно недостаточно. В таком деле нужна стопроцентная уверенность, а у нас её нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});