– Я не уверен, – сказал Охотник, – что предпочёл бы тайну чуду.
– Неужели тебя не увлекает необычность ситуации? – спросил Мыслитель. – Мы трое – вместе. Три существа, столь разные, столь непохожие друг на друга. Ты, Охотник, буян и разбойник, коварный, хитроумный Оборотень и я…
– И ты, – добавил Охотник, – всезнающий, дальновидный…
– Правдоискатель, – закончил Мыслитель, – я только собирался сказать это.
– Если кому-то из вас будет легче, – сказал Оборотень, – я готов принести извинения за человеческую расу. Во многих отношениях люди мне нравятся не больше, чем вам.
– И правильно, – согласился Мыслитель. – Потому что ты не человек. Ты нечто, созданное людьми, ты агент человеческой расы.
– И все-таки, – возразил Оборотень, – надо же быть кем-то. Лучше я буду человеком, чем совсем никем. Одиночество невыносимо.
– Ты не одинок, – сказал Мыслитель. – Теперь нас трое.
– Все равно, – упрямился Оборотень, – я настаиваю на том, что я человек.
– Я не понимаю, – сказал Мыслитель.
– А я, кажется, понимаю, – сказал Охотник. – Там, в больнице, я почувствовал что-то такое, чего не ощущал никогда прежде, чего давным-давно не испытывал ни один Охотник. Гордость расы и, более того, боевой дух расы, который был запрятан так глубоко во мне, что я о нем даже не подозревал. Мне кажется, Оборотень, что некогда моя раса была такой же задиристой, как твоя сегодня. Принадлежностью к такой расе надо гордиться. Она даёт силу, осанку и в значительной мере самоуважение. Это нечто такое, чего Мыслителю и его виду никогда не ощутить.
– Моя гордость, если я таковой обладаю, – отозвался Мыслитель, – наверное, другого рода и проистекает из других мотивов. Но я ни в коей степени не исключаю существования множества видов гордости.
Охотник вдруг обратил своё внимание на склон и на лес, встревоженный запахом опасности, которая проскользнула через расставленную им сигнальную сеть.
– Тихо! – приказал он.
Где-то вдалеке он уловил едва слышные сигналы и сосредоточился на них. Шли трое, три человека, затем их стало больше – целая шеренга людей прочёсывала лес. И насчёт того, что они ищут, сомневаться не приходилось.
Он перехватил размытые закраины их перекатывающихся волнами мыслей: люди были напуганы, но полны ярости и отвращения, усиленного ненавистью. Помимо злости и ненависти, их подгонял азарт погони, странное, дикое возбуждение, которое заставляло их искать существо, ставшее причиной страха, – искать, чтобы найти и убить.
Охотник напряг тело и приподнялся, чтобы броситься прочь от пещеры. Есть только один способ спастись от этих людей, подумал он, – бежать, бежать, бежать.
– Подожди, – сказал Мыслитель.
– Сейчас они будут здесь.
– Не спеши. Они идут медленно. Возможно, есть лучшее решение. Нельзя убегать вечно. Одну ошибку мы уже сделали. Другой быть не должно.
– О какой ошибке ты говоришь?
– Нам не следовало бы превращаться в тебя. Надо было оставаться Оборотнем. Мы превратились, поддавшись слепому страху.
– Но мы тогда не знали. Увидели опасность и среагировали. Нам угрожали…
– Я мог что-нибудь придумать, – сказал Оборотень. – Но, может быть, так лучше. Меня уже подозревали. И наверняка установили бы за мной наблюдение. Или заперли бы. А так мы, по крайней мере, на свободе.
– Если будем и дальше убегать, – возразил Мыслитель, – нас хватит ненадолго. Их слишком много – слишком много на этой планете. От всех не спрятаться. Невозможно уклониться от всех и каждого. Математически шансы так малы, что на них не стоит рассчитывать.
– У тебя есть какая-то идея? – спросил Охотник.
– Предлагаю превратиться в меня. Я могу стать бугром или чем-то незаметным, например камнем в этой пещере. Когда они заглянут сюда, то ничего необычного не увидят.
– Погоди-ка, – сказал Оборотень, – идея неплохая, но могут возникнуть осложнения.
– Проблемы?
– Ты должен был бы уже разобраться. Не проблемы, а проблема. Климат планеты. Для Охотника здесь слишком жарко. Для тебя будет слишком холодно.
– Холод – это недостаток тепла?
– Да.
– Недостаток энергии?
– Правильно.
– Трудно сразу запомнить все термины, – сказал Мыслитель. – Все надо разложить по мысленным полочкам, усвоить разумом. Однако я могу выдержать немного холода. А ради общего дела постараюсь выдержать много холода.
– Дело не в том, выдержишь ты или нет. Конечно, ты можешь выдержать. Но для этого тебе потребуется огромное количество энергии.
– Когда в тот раз я возник в доме…
– Ты мог воспользоваться энергоснабжением дома. Здесь же энергию брать неоткуда, разве что из атмосферного тепла. Но и его становится все меньше и меньше, так как солнце давно село. Тебе придётся рассчитывать на энергию тела. Внешних источников нет.
– Теперь понятно, – сказал Мыслитель. – Но ведь я могу принять такую форму, которая позволит сэкономить энергию тела. Я могу удержать её. При превращении вся энергия, которая сейчас останется в теле, перейдёт ко мне?
– Думаю, что да. Какая-то часть энергии уходит на само перевоплощение, но, мне кажется, небольшая.
– Как ты себя чувствуешь, Охотник?
– Мне жарко.
– Я не о том. Ты не устал? Не испытываешь нехватку энергии?
– Нет.
– Будем ждать, – объявил Мыслитель, – пока они не подойдут почти вплотную. Затем превращаемся в меня, а я становлюсь ничем или почти ничем. Бесформенным комом. Лучше всего было бы растечься по стенам пещеры тонкой оболочкой. Но при такой форме я потрачу слишком много энергии.
– Они могут не заметить пещеру, – возразил Оборотень. – Могут пройти мимо.
– Нельзя рисковать, – сказал Мыслитель. – Я буду собой не дольше, чем это нам необходимо. Как только они пройдут, мы совершим обратное превращение. Если ты не ошибся в своих оценках.
– Попробуй, просчитай сам, – предложил Оборотень. – Все данные я тебе передал. А физику и химию ты знаешь не хуже меня.
– Данными я, может быть, владею, Оборотень. Но не навыком использовать их. Ни твоим образом мышления, ни твоей способностью к математике, ни твоим умением так быстро схватывать универсальные принципы.
– Прекращайте болтовню, – нетерпеливо оборвал их Охотник. – Давайте решать, что нам делать. Они проходят, и мы превращаемся обратно в меня.
– Нет, – возразил Оборотень, – в меня.
– Но у тебя же нет одежды.
– Здесь это не играет роли.
– А ноги? Тебе нужна обувь. Кругом острые камни и палки. И потом, твои глаза не приспособлены к темноте.
– Они совсем близко, – предупредил Мыслитель.
– Ты прав, – сказал Охотник. – Они спускаются сюда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});