Именно во время первоначального подъема NPA президент Фердинанд Маркос объявил военное положение в сентябре 1972 г. Он постоянно оправдывал власть военных на том основании, что только авторитарное правительство способно провести земельную реформу. В речи, посвященной первой годовщине введения военного положения, когда Маркос заговорил о своем обещании создать в стране «Новое общество» (в 1930-х гг. Чан Кайши обещал китайцам нечто подобное со своим «Движением за новую жизнь»), он утверждал: «Проведение земельной реформы – это единственный способ, который приведет к успеху или краху "Нового общества" ‹…› Если земельная реформа провалится, "Новое общество" построено не будет». Однако, как и в случае с Чан Кайши в Китае, земельная реформа едва началась и никакого нового общества так и не возникло. Земельная реформа, проводившаяся Маркосом, свелась к посадкам риса и кукурузы, ограничилась высоким (в размере семи гектаров) лимитом на сохранение в собственности земельных владений и была нацелена главным образом на отъем земель у его политических противников{77}.
К тому моменту, как Маркос был низвержен в 1986 г., он не успел достичь даже четверти своих крайне ограниченных целей. Между тем филиппинские военные установили, что NPA насчитывала уже 25 000 членов и присутствовала в каждой восьмой деревне. В январе 1986 г., за месяц до бегства Маркоса из страны, правительство Филиппин в качестве жеста отчаяния начало раздавать в рамках земельной реформы тысячи «освободительных патентов» (титулов на земельные участки) фермерам, которые к тому времени даже не успели завершить процесс рассмотрения своих заявлений на приобретение земли. Подобно тому как США сформировали JCRR для поддержки земельной реформы в националистическом Китае зимой 1948/49 гг. или когда Вашингтон наконец поддержал земельную реформу в Южном Вьетнаме при правлении Нгуен Ван Тхиеу в 1969 г., это произошло слишком, слишком поздно. По подсчетам, совокупные достижения земельной реформы на Филиппинах в период между 1900 и 1986 гг. свелись к перераспределению 315 000 га, что составляло около 4 % посевных площадей{78}.
Революция, которой не было
Если Ферди обманул надежды земельных реформаторов, то его преемница Кори Акино, приведенная к власти «народными массами», преуспела ничуть не больше. Справедливости ради надо сказать, что она была всего лишь женой политического лидера Ниноя Акино, застреленного в 1983 г. агентами Маркоса в аэропорту Манилы, которая больше привыкла к светским беседам с друзьями своего мужа, чем к сумасшедшему дому филиппинской политики. Она стала номинальным лидером протестного движения против Маркоса, но не обзавелась собственной политической партией. Кори происходила из семьи землевладельцев Кохуангко, в число главных активов которой входило поместье площадью 6400 га в провинции Тарлак в центре острова Лусон. Ее брат Хосе Кохуангко-младший был одним из лидеров антиреформенного блока землевладельцев в национальном конгрессе. Кори Акино по-настоящему столкнулась с проблемами земельной реформы только тогда, когда многолюдная демонстрация фермеров в Маниле в январе 1987 г. закончилась тем, что полиция застрелила 13 человек и ранила 90. Это событие обрело известность как «мендиольская резня» – по названию моста, у которого произошел расстрел. Реакция Кори на эти события выразилась в обращенной к конгрессу просьбе разработать в деталях закон о новой земельной реформе, а не в том, чтобы самой возглавить данный процесс.
Следствием ее инициативы стал многословный, чрезмерно сложный, недостаточно радикальный закон со множеством лазеек и до абсурда длительным графиком реализации. Спустя четверть века после принятия и двух переносов сроков реализации этот закон о всеобъемлющей аграрной реформе (Comprehensive Agrarian Reform Law, CARL) от 1988 г. все еще находится в процессе осуществления. Вместе с тем эффекта от смены правительства, обещания радикальной реформы и периодически предпринимаемых антиповстанческих акций оказалось достаточно для подрыва деятельности NPA. Движение, лишившись как активной, так и пассивной поддержки, претерпело внутренний раскол.
В ходе дебатов о законопроекте земельной реформы Кори Акино произнесла фразу, ставшую одной из самых знаменитых в политическом споре на Филиппинах: «Я не стану требовать от вас бóльших жертв, – сказала она, обращаясь к сельским жителям, – чем те, на которые я готова пойти сама»{79}. Когда ее семейство обратилось с просьбой и получило согласие не подвергать раздроблению свое огромное поместье, как того требовал новый закон о земельной реформе, стало ясно, что радикальные перемены по воле народа не произойдут. Асьенда «Луисита», латифундия семейства Акино-Кохуангко, воспользовалась статьей закона о всеобъемлющей земельной реформе под названием «Право на выбор распределения акций» (Stock Distribution Option, SDO), позволившей семье раздать арендаторам обыкновенные акции без фиксированных дивидендов во вновь созданном фермерском бизнесе взамен семейных земельных участков.
SDO, подобно другим лазейкам в CARL, таким как статьи «О добровольной передаче земли» (Voluntary Land Transfer) и «О добровольном предложении о продаже земли» (Voluntary Offer of Sale), нарушила один из главных принципов успешных земельных реформ, проведенных в Северо-Восточной Азии, – не позволять землевладельцам вести переговоры с арендаторами напрямую. Если же это позволялось, то землевладельцы практически неизменно умудрялись выторговывать соглашения, невыгодные для арендаторов. В случае SDO, к примеру, землевладелец мог завысить стоимость неземельных ресурсов и расходов на управление бизнесом, а стоимость земли, наоборот, занизить, что обрекало держателей его акций на работу за очень низкое вознаграждение. Со времени превращения в «акционерный бизнес» «Луиситу» сотрясали забастовки и беспорядки; фермеры утверждают, что их ежегодные «дивиденды» не превышают 2000 филиппинских песо (около $ 43).
Для тех, кто знает историю «Луиситы», это еще одна глава, ставшая фатально символичной в более широком контексте истории Филиппин. Первоначально семейство Кохуангко еще в XIX – начале XX вв. создало своего рода аграрные холдинги в Тарлаке на средства от земельного ростовщичества. Затем, в 1957-м, семейство приобрело асьенду «Луисита» при помощи государственного займа, предоставленного на условии, что в дальнейшем земля будет перепродана арендаторам «в разумные сроки и на разумных условиях»{80}. Предполагалось, что у Кохуангко останется в поместье только большой сахарный завод, однако обязательство о продаже земли никогда не соблюдалось и Кохуангко никогда не привлекались к ответственности. То, что подобные люди могут становиться президентами (Нойной, сын Кори, является действующим президентом, в то время как эта книга уходит в печать), означает для Филиппин исчезновение возможностей для развития.