Читать интересную книгу Журнал «Вокруг Света» №04 за 1987 год - Вокруг Света

Наиболее популярное празднество — сингсинг. Как многие слова в меланезийском пиджине, термин этот образован путем двукратного повторения глагола «синг» («петь»), заимствованного из английского языка. Это подчеркивает длительность действия. Впрочем, на сингсингах не только поют, но и танцуют, и пируют, и отправляют религиозные обряды.

Праздник открывают гулкие звуки барабана «гарамут». Они созывают окрестное население, предвещая веселье. На большой площадке, очищенной от растительности, начинаются танцы. Первыми выступают женщины. Они одеты преимущественно в канареечного цвета блузки и длинные юбки, лица выкрашены минеральной краской, на головах — уборы из листьев. Конечно, подобный наряд вызвал бы сильное удивление в прошлом веке у Миклухо-Маклая, но времена меняются. Этот облик предписан традицией, сформировавшейся уже в позднейшее время, и изменить ей, явившись в набедренной повязке,— все равно что в Англии прийти на клубный обед в джинсах.

Перед женской процессией — чаще это три колонны — обычно движется мужчина в ярко-красном головном платке «лаплапе». В руках он держит дубинку...— простите, тамбурмажорский жезл, которым одновременно и дирижирует барабанщиками, и повелевает танцовщицами. Повинуясь указаниям церемониймейстера, женщины ритмично переступают взад-вперед. Если присмотреться, то можно заметить, что, дойдя до определенного предела, женская группа переминается на месте, не делая дальше ни шага. Это имеет свое объяснение.

На другом конце площадки появляются люди в пышных нарядах из листьев. На головах — ярко разукрашенные конические маски с плюмажами. Два огромных нарисованных глаза придают маске устрашающий вид. Это — тумбуаны, танцоры-мужчины. Их облик символизирует принадлежность к тайному обществу, объединяющему представителей сильного пола. Женщинам-толаи запрещено даже приближаться к тумбуанам.

Танцевальная программа завершается мужскими плясками. В них участвуют и старики, и зрелые мужи, и подростки — правда, уже без масок. Впрочем, традиция и здесь требует от танцоров изменения облика: лица обязательно раскрашены, а волосы убраны птичьими перьями.

Заканчивается сингсинг неизменной обильной трапезой: запасенные заранее связки бананов и заколотые свиньи делятся между всеми семьями так, чтобы никто не остался обиженным.

...Острову Новая Британия дал название английский мореплаватель Уильям Дампир, который остановился здесь в 1700 году во время кругосветного плавания. Имя Бисмарка архипелаг получил во второй половине XIX века. Одновременно он приобрел и немалую популярность среди охотников за копрой — высушенной мякотью кокосового ореха. В ту пору копра начала пользоваться огромным спросом как сырье для производства мыла, свечей и кокосового масла. Пальмы, росшие на богатой вулканической почве полуострова Газель, плодоносили отменно. И толаи, торгуя орехами, получали бусы, топоры и табак.

Впрочем, вопрос о торговле довольно скоро был снят с повестки дня. В 1884 году Германия объявила северо-восточную часть Новой Гвинеи и архипелаг Бисмарка своей колонией, и с местными жителями больше можно было не церемониться.

После первой мировой войны Германская Новая Гвинея была передана Австралии по мандату Лиги Наций, а в 1942 году ее оккупировали японские войска. Рабаул стал центром военных операций Японии в южной части Тихого океана: численность военного персонала империи Восходящего солнца в этих краях достигала ста тысяч человек.

В центре Рабаула до сих пор сохранился бункер, где когда-то размещалась штаб-квартира японского командования. Сейчас там создан военный музей. Прибрежные холмы изрыты ходами сообщений и пронизаны туннелями, общая длина которых достигает 600 километров. В этих туннелях японцы пытались укрыться от налетов американской авиации. Бомбардировки шли ежедневно, и в результате город Рабаул был стерт с лица земли. Его отстроили в послевоенные годы, а прежний облик города-сада вернулся к столице Новой Британии лишь после того, как в 1975 году государство Папуа — Новая Гвинея получило независимость.

В глубинной части полуострова Газель есть селение Битапака. Здесь, в тенистом парке, в густой траве виднеются надгробья. Это могилы австралийских, новогвинейских, индийских и китайских солдат, погибших в районе Рабаула в годы второй мировой войны.

В водах залива Бланш — тоже кладбище. Кладбище погибших судов. Множество потопленных кораблей японского императорского флота привлекает ныряльщиков, искателей подводных сокровищ. Впрочем, и без мертвого металла глубины залива привлекательны для аквалангистов: все больше людей приезжает сюда полюбоваться красочным миром коралловых рифов.

Пожалуй, единственное наследие колониальной эпохи, достойное упоминания,— это дороги. Их построили еще германские специалисты. Хорошие, даже по нынешним стандартам, шоссе соединяют Рабаул с внутренними районами острова, что способствует интенсивной торговле. В воскресные дни на этих дорогах, которые не знают, что такое транспортные пробки, существует опасность серьезных аварий: в Рабаул и из Рабаула спешат грузовики, набитые людьми и товарами. Как же, воскресенье — главный торговый день. День, когда только и можно понять, что такое рабаульский «бунг».

Бунг — это базар. И не просто базар, а базар на Новой Британии. Место, где, как известно, можно встретить чуть ли не всех толаи сразу.

Что только не разложено на банановых листьях в густой тени манговых деревьев. Груды клубней таро и бататов, пирамиды кокосовых орехов, горки авокадо и папайи, завалы тыкв и ананасов. Продаются моллюски, морские раковины, «билумы» — веревочные сумки (дальние предки наших авосек), живые угри и вяленое черепашье мясо, цыплята, отличная керамика...

Но вернемся к загадочному слову «тамбу». Оно звучит на бунге постоянно. Ибо тамбу — это уникальная валюта, имеющая здесь хождение наряду с официальной денежной единицей — киной.

Тамбу представляет собой связки традиционных для здешних краев «монеток», сделанных из мелких белых раковин каури. Связки имеют свою меру длины, которая так и называется — «длина» (есть еще английское заимствование — «фатом», морская сажень). «Длиной» считается расстояние между кончиками пальцев раскинутых рук. Бывает связка в сто «длин» — это целое состояние, одному человеку таким состоянием и владеть-то страшно, поэтому хранят его обычно в деревенском казначейском доме. Казначейство у толаи не имеет ничего общего с подвалами или тайными сокровищницами. Тамбу у всех на виду. За безопасность казны можно не беспокоиться: во-первых, связку в сто «длин» никому не по силам унести, а во-вторых, такая кощунственная мысль толаи и в голову не придет. Главное — чтобы все видели: эта деревня не беднее других, а может быть, даже и богаче.

А чужак на тамбу тем более не позарится. Потому что никому, кроме толаи, не понять, никакими чужеземными деньгами не измерить, сколь великую ценность может иметь связка белых морских раковин, собранных на отмелях полуострова Газель.

В. Никитин

Роберт Силверберг. Одного поля ягоды

В день открытия нашего бюро по найму инопланетяне устроили очередь длиной в несколько сот футов. И потому трое моих служащих — Аучинлек, Стеббинс и Лудлоу — шли впереди, защищая меня словно щитом, а я выглядывал из-за их спин, пытаясь оценить, что мы имеем. Инопланетян всяческих форм, расцветок и фактуры собралось видимо-невидимо.

— Запускай их по одному,— сказал я Стеббинсу и нырнул в свой кабинет.

Из окна мне был виден наш яркий трехмерный плакат на фасаде здания: «Требуются инопланетяне!» Еще за месяц до прибытия мы начали заливать планету Гхрин, как ее называли местные жители, рекламой. Примерно в таком вот духе:

«Хотите ли Вы хорошо заработать и испытать на себе прелести шоу-бизнеса на романтической Земле? Если Вы неземлянин, для Вас может найтись место в Институте Морфологических Наук Корригана! Сам Дж. Ф. Корриган будет проводить собеседования на Гхрине с Третьего по Пятый день Десятого месяца! Это его последний визит в скопление Каледония. Не упускайте свой шанс!»

Подобные сообщения, распространенные одновременно сразу на пятистах языках, завлекают инопланетян безотказно. И на Земле Институт Корригана собирает огромные толпы посетителей. Это одно из немногих приличных мест, где земляне могут увидеть других жителей Вселенной, а кроме того, у нас всегда все самое лучшее...

— К вам первый посетитель, сэр,— произнес Аучинлек елейным голосом.

— Пропусти его. Или ее. Или...

Открылась дверь, и в комнату вошло застенчивого вида существо на маленьких дрожащих ножках. Оно было круглое, размером с большой баскетбольный мяч, желтовато-зеленое и имело по две коленки на каждой из двух тонких ног и по два локтевых сустава на всех пяти расположенных по кругу руках. Неожиданно тяжелым басом существо произнесло: