— Слышала легенду о Розе и Дрогасе? — интересуюсь, разворачиваясь к Никки.
— Кто её не слышал? Там даже несколько версий.
— Любая версия — это выдумка для дураков.
— Само собой, — Никки пожимает плечами. — Неужели кто-то всерьёз в это верит?
— Верят.
— Их право. А к чему ты вообще об этом вспомнил?
— Дрогас был одним из основателей Ордена Сангвинис.
— Того самого Ордена? — от удивления Никки приоткрывает пухлый ротик и округляет глаза.
— Да, того самого, который ты натравила на меня. Теперь у них за главного Луис. Ты предала меня, Никки. Никому не позволено безнаказанно совершать подобное.
— Я не… Я не натравливала их на тебя. Они хотели через меня подобраться к тебе, это правда. Но я отказала им. Я не вру, Демиан.
— Ты ходила к ним. А потом привела их ко мне, неважно, сознательно или нет. Этого достаточно. Я убивал и за меньшее, Никки. Но ты всё ещё дышишь, так что расслабься. Тебе пока ничего не угрожает. И хватит уже повторять, что ты не виновата. Ты запустила цепную реакцию, так что будь добра отвечать за свои действия.
Уголки её губ ползут вниз, а плечи ссутулятся. Никки больше не оправдывается. Вместо этого она пытается перевести стрелки:
— А что Тристан? Он никак с этим не связан?
— Тристан узнал о произошедшем из новостей. Он не был в курсе, что Хоакин работал на Орден. И Тристан тоже считал меня погибшим. До позапрошлой недели. Я пришёл к нему лишь тогда, когда убедился, что он не имеет никакого отношения к нападению.
Никки кивает, и её взгляд становится совсем уж безнадёжным. Её понять можно, однако я рад, что Тристан не замешан в этом. Он, кстати, очень остро отреагировал на мою «смерть». Оно и понятно. Сначала Аарон, а потом это.
Я обещал Тристану, что его брат будет отомщён, и я выполню обещание. К тому же теперь у меня с Орденом личные счёты.
Да, в смерти Аарона тоже виновен Орден Сангвинис. У нас нет доказательств, но мы их достанем, и Никки нам в этом поможет. Пришло время выйти из тени.
— Мой отец был сыном Доротеи и Аурелио, прямого потомка Дрогаса, — продолжаю я свой рассказ. — Доротеа не просто так прослыла ведьмой. Она видит многое из того, что скрыто или ещё не произошло. Доротеа видела в моём деде дар убеждения, который он унаследовал по мужской линии. Дрогас не только на других мог влиять. Он каким-то образом умудрялся ускорять процессы регенерации своего организма. Возможно, на этом способности Дрогаса не заканчивались, кто знает.
— Ты хочешь сказать…
— Нет, Никки, не хочу. Иногда люди делают то, что я им говорю, это правда. Но ничего сверхъестественного в этом нет. Я просто умею быть убедительным. А вот Доротеа придерживается другого мнения. Она верит, что способности Дрогаса передались и мне. Поэтому и спасает меня из раза в раз. Ну, ещё и потому, что я её внук. В общем, Доротеа что-то сделала со мной. Заговорила или опоила чем-то ещё тогда, когда я пострадал от рук твоего отца. Её методы не поддаются логическим объяснениям, однако они довольно действенные. И её травки явно творят чудеса. Доротее уже лет под сто, однако она обладает такой скоростью и силой, что даст фору кому угодно. Доротеа тренировала меня, когда я жил у неё, и продолжает это делать. А ещё при каждом моём визите пичкает своими настойками и хрен пойми чем ещё.
Никки прищуривается, с минуту обдумывает что-то, а затем настороженно спрашивает:
— Погоди, ты правда веришь в то, что она ведьма и владеет магией?
— Не верю, но теперь и не отрицаю. В мире есть много вещей, которые невозможно объяснить, но они есть. В некоторых легендах и мифах присутствует доля правды. Некоторые реликвии и артефакты наделены особой силой. А некоторые люди могут влиять на реальность. Это факт. Непреложный закон, созданный не людьми. У меня было преимущество: члены Ордена и вообще все, кроме Доротеи и Люка, моего управляющего, думали, что я мёртв. После того, как оклемался от ран, я провёл детальное расследование и за полтора месяца успел многое узнать.
— Например?
— Да ты скептик, Никки, — усмехаюсь, откидываясь на сидение, а Никки, наоборот, подаётся в мою сторону.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как и ты. Ты же был им, насколько я помню. Что такого ты узнал, что заставило тебя изменить свою позицию?
Если я что и уяснил, так это то, что факты и действия работают лучше слов. Я могу привести триллион доводов, рассказать всё, что удалось выяснить, но Никки мне всё равно не поверит. А вот если ощутит на своей шкуре…
Выуживаю из потайного кармана медальон Дрогаса и бросаю ей в раскрытые внутренней стороной вверх ладони, которые Никки держит на коленях. Она громко вскрикивает, дёргается, сбрасывая амулет себе под ноги, а затем истошно вопит:
— Убери его, Демиан!
— Что ты чувствуешь? Какие ощущения?
Никки меня будто не слышит. Вжимается в сиденье и просит убрать медальон подальше от неё. Наклоняюсь и поднимаю амулет. Вижу в глазах Никки смесь ужаса, растерянности и брезгливости. О, да. Никки Гонсалес и правда та, кто мне нужен.
— Что ты почувствовала, когда прикоснулась к нему?
— Ты подумаешь, что я рехнулась, — со вздохом сообщает она.
Подаюсь вперёд и приближаю к ней медальон, держа его за цепочку. Мысленно я ликую, понимая, что вид кроваво-красного камня действует на Никки поистине устрашающе.
— Мне нужно ещё раз это сделать? Мне коснуться им тебя, Никки?
— Нет!
— Говори, что ты почувствовала.
— Я… я…
— Никки.
— Он жжётся! Только не смейся. И убери его от меня.
Чуть отдаляюсь, но не настолько, чтобы страх из её взгляда ушёл.
— В каком смысле «жжётся»? Конкретнее.
— Я ещё тогда почувствовала, когда увидела его у тебя на столе. Хотела дотронуться, но жжение в пальцах было слишком сильное. Даже на расстоянии.
— Жжение? Как ток?
— Не знаю. Наверное. Может быть. И горячо тоже.
— А когда я бросил его тебе в руки? Как это было?
— Если хочешь ощутить весь спектр, подержи раскалённую сковородку, а потом опусти руки в кипящую кислоту, — буркает она и отодвигается ещё дальше, практически вжимаясь в дверцу.
Ухмыляюсь, убирая амулет в потайной карман, а Никки обиженно ворчит:
— Что смешного? Я не сошла с ума. Может, у меня аллергия на этот сплав или камень.
— Нет у тебя никакой аллергии, Никки. В тебе течёт кровь не кого-нибудь, а той самой Розы. У её потомков особый «нюх» на магические артефакты. Дрогас хотел встать во главе Ордена, Роза его поддерживала, однако другие основатели были против. Их противостояние вылилось в стычку, по итогу которой Дрогас был пленён и казнён, а Роза сбежала, бросив его. О её дальнейшей судьбе ничего не известно, а вот Дрогас оставил после себя кучу бастардов от разных женщин. Само собой, ни одного из его детей не признали законным приемником. Иронично, не находишь? Ты ведь тоже сбежала. Видимо, это наследственное.
— Да пошёл ты, Демиан! — выплёвывает Никки мне в лицо и молниеносно выбирается из машины.
Разумеется, уйти далеко я ей не даю. Настигаю в нескольких метрах от нашей импровизированной парковки и скручиваю.
— Пусти! Отпусти! — голосит она, извиваясь в моих руках.
Крепче прижимаю её спиной к себе и нарочито тихо произношу ей в ухо:
— И куда же ты пойдёшь, Никки? Как далеко сможешь уйти? Не задумывалась, зачем ты снова понадобилась Ордену? Сначала они хотели через тебя добраться до меня, а потом до амулета. Стоило ли устраивать такую шумиху? Ты же могла просто проследить за мной, а не приводить в мой дом наёмников. К слову, амулет я перепрятал, так что они всё равно ничего бы не нашли. Ах, да. Понял. Это представление нужно было, чтобы ты смогла сбежать. Ты любишь бегать, Никки. Не думала заняться профессиональным спортом?
— Я не приводила их! Не специально! Сколько раз мне нужно это повторить, чтобы ты поверил?
— А я недоверчивый, Никки. Но не суть. Не на мне сейчас висит мишень. Ты нужна Ордену из-за твоей способности чувствовать артефакты, наделённые силой. Странно, что члены Ордена выяснили твою родословную только сейчас. Не исключаю, что твои предки сделали всё возможное, чтобы уничтожить любое упоминание о связи с Розой. И как хорошо, что я решил проследить за Густавом и его четвёркой. Они привели меня прямиком к тебе.