Ферия отлипла от брата и повернулась к Айзеку. Он раскинул руки в стороны, став похожим на пугало. Кирина приняла его объятия, почувствовав, как костлявые руки сомкнулись в замок у нее за спиной.
Касианцы нетерпеливо переглянулись и пригласили всех следовать за собой. Пересекая сад, они повстречали Селену. Сорса сидела на скамейке, поджав под себя ноги, в то время как Гвен что-то взволнованно вещала, горячо стиснув ее ладони.
— Он вовсе не такой, как думает о нем Алк, — до Кирины донесся отчаянный возглас мантикоры.
Селена прервала пламенную тираду Гвен, чтобы поприветствовать землян. Бруно поймал на себе ее взгляд и запнулся о собственную ногу. Тихий вздох Айзека заставил его быстро отвернуться.
Касианцы сопроводили их в Комитет безопасности. Бруно испепелял взглядом каждого встречного пришельца. Айзек шел, не отрывая глаз от спины Протея, но Кирина была уверена, что он подмечает каждую мелочь на своем пути.
Запихнув землян в Бюро пропусков, Вегас и Протей остались снаружи.
Кирина взглянула на маёльца, отделенного от нее рабочим столом, и удивленно округлила глаза. Закинув ноги в замшевых сапогах на столешницу, перед ней восседал Бастет. Ее недоумение заставило его расплыться в самодовольной усмешке.
— Ферия, Ферия, — промурлыкал он, указав глазами на двух парней за ее спиной, — да это же форменное кумовство!
— Бастет? — растерянно пробормотала Кирина. — Но на двери написано «Баязет…».
— Не бери в голову, — отмахнулся маёлец, скинув ноги со стола. — Продолжай звать меня Бастетом. Я уже привык.
Маёлец поманил Бруно и Айзека пушистым пальцем, призывая выйти вперед.
— Итак, — малахитовые глаза забегали по строчкам досье, — Бруно Ферия и Айзек Пенз. Нигде не учились, никем не работали, ничего из себя не представляют, — брат вспыхнул и сжал челюсти. — Воспитывались в приюте в Лимбе, где и прозябают по сей день. Вот это кадры.
Бастет оторвался от досье и смерил Бруно оценивающим взглядом.
— Где ты видишь себя через десять лет?
— Я… что? — Бруно смешался и посмотрел на Кирину в поисках подсказки.
— Очевидно, все там же — у сестры под юбкой, — кивнул маёлец. — Теперь ты, — Бастет перевел взор на Айзека.
— Я не загадываю так далеко вперед, — прошелестел тот, едва шевельнув губами. Бастет дернул ноздрями и подался вперед.
— Назови свое самое сильное качество, — велел маёлец, втянув воздух влажным розовым носом.
— Пожалуй, преданность идеалам, — отозвался Пенз.
Ноздри Бастета затрепетали: он не слушал Пенза, а нюхал. И то, что подсказывал ему нос, заставило маёльца насторожиться. Малахитовые глаза обратились в две узкие щели.
— Твое самое большое достижение?
— Я был волонтером в одном масштабном проекте, — Айзек раздвинул губы в безобразной улыбке. Он был единственным известным Кирине человеком, чье лицо откровенно уродовала улыбка.
— Очень интересно. Жажду подробностей, — усы Бастета задрожали. Пенз настороженно умолк и подозрительно покосился на нос маёльца. Он тоже обладал особым чутьем, которое никогда не изменяло ему. Айзек всегда знал, когда его шкуре грозит беда.
Бастет, не мигая, изучал Пенза. Ладони Кирины взмокли, и она с тревогой придвинулась к брату.
Раздался стук, и Капитан просунул рогатую голову в кабинет.
— Я думал, вы уже кончили, — он поглядел на Бастета с раздражением. — Все близкое окружение Кирины проверяли и перепроверяли дюжину раз прежде, чем допустить ее в Посольство. Нет нужды зря мучить этих ребят.
Бастет еще секунду разглядывал Айзека, а затем кивнул.
— Завтра приступите к работе. Я введу ваши биометрические данные в систему, а Гвен выдаст вам униформу и расписание, — Бастет откинулся в кресле. — И запомните сразу: маёльский ром подаётся ледяным. Я устал пить теплую мочу, которую разливала Берта.
Церсей задержался в кабинете, а землян забрала охрана. Обратная дорога прошла в молчании. У ворот Пенз снова прижал Кирину к себе и произнес:
— Встретимся завтра, сестрица.
От этих слов Кирину точно накрыло бетонной плитой, в сто крат более тяжелой, чем все платформы Панграда. Даже солнечный свет померк и остыл для нее. Провожая взглядом Пенза, она мучительно размышляла, для чего он так хотел проникнуть в Посольство. Кирина ничего не знала о его намерениях, и это ее пугало. Впрочем, как и все в нем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тяжелые думы не оставляли Кирину весь день. За обедом Селена заметила ее угнетенное настроение и попыталась вызнать причину. Ферия отмалчивалась, пряча глаза. Тогда Селена решила зайти с другой стороны.
— Парни, что приходили сегодня в Посольство, твои друзья? — поинтересовалась она.
— Темноволосый и высокий — мой брат Бруно, а второй — наш друг Айзек, мы вместе росли в приюте, — отозвалась Кирина, перемешивая остывший суп. — Церсей согласился взять их на место Кая и Берты.
— Бруно настоящий красавчик, — комплимент Селены вызвал у Кирины слабую улыбку.
Алк клацнул клювом.
— Жаль, что я их не застал, — проскрежетал он.
— Еще насмотришься, мой друг из Метеор, — голос Бастета заставил Кирину вздрогнуть всем телом. Она сумрачно поглядела на маёльца, не понимая, что вынудило его покинуть пост у барной стойки.
Бастет явился не один. Сбоку от него взволнованно переминалась Гвен, кидая выразительные взоры на Селену. Кирина сообразила, что между ними есть какой-то уговор. Сорса, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Алка, и, когда тот нехотя кивнул, Бастет просиял.
— Подвинься, — не церемонясь, скомандовал он Лернэ. Маленький яло-миец, все еще неуверенно чувствовавший себя за их столом, завозился, собираясь уйти. Метеор остановил его взглядом.
— Места хватит всем, — произнес он, холодно посмотрев на маёльца. Бастет, казалось, не заметил его недовольства. Он галантно усадил Гвен, после чего втиснулся за стол сам.
— Братец Ферии еще ничего, — сообщил маёлец так, будто вернулся к прерванной беседе. — Говорлив и находчив примерно как сестра, — он мигнул Кирине зеленым глазом. — А вот их дружок вызывает много вопросов. Каким таким волонтерством занимался этот Айзек Пенз?
Кирина про себя чертыхнулась.
Разумеется, она без труда поняла, о чем говорил Пенз. Айзек руководил преступной деятельностью Солнечного братства.
Несколько раз в месяц он собирал их в заброшенных складах и гаражах, чтобы рассказать новичкам о том, как они очистят Землю от инопланетной чумы. Сидя на липких стульях и пыльных ящиках, Кирина тоскливо оглядывала собрание. Все братья и сестры были молоды, даже юны. Они жадно смотрели в рот Пензу, ведь он говорил именно то, что им хотелось услышать. Айзек спрашивал, знают ли они, кто повинен в их нищете. В глубине души они боялись, что он обличит их самих и заявит, что им придется много работать. Но Пенз никогда не был столь жесток с их юными горячими сердцами, жаждавшими приключений, красивой жизни и чувства избранности. Вместо этого он рассказывал им свою сказку. В ней было все, что должно быть в волшебной истории: уродливые чудища, прибывшие из своих темных царств, чтобы обокрасть и поработить землян, слабый правитель, околдованный их чарами, и его алчные советники, продавшиеся захватчикам. Был в ней и герой, единственный кто мог одолеть чудовищ. Айзек звал его Старшим братом.
Никто никогда не видел его своими глазами, и даже Пенз был вынужден признать, что не знает его лица. Однако он уверял всех, что Старший брат наблюдает за ними и передает им свои указания через него. Кирина не верила ни единому слову Пенза, однако у того исправно появлялись средства, чтобы кормить братство не только сказками, но и горячей едой. Кирина не знала, откуда у Айзека, не проработавшего в жизни и дня, были деньги на все это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Окончив свою историю, Пенз раздавал юношам и девушкам поручения Старшего брата. Как правило, они были просты и помогали им выплеснуть злобу, накопленную от бедной полуголодной жизни. Члены братства разбрасывали оскорбительные листовки, сеяли тревожные слухи, устраивали беспорядки и мелкие поджоги. Они жгли маленькие магазинчики, торговавшие инопланетными товарами, и били в подворотнях тех, кто смел с симпатией говорить о пришельцах. Кирине и Бруно Пенз доверял лишь самые безобидные задачи, но брат изнывал, мечтая о том дне, когда тот отправит его на «настоящее дело».