Я даже не рассердилась. Зачем? Я встала на колени, плюнула на палец и засунула его прямо в задницу Бадди шимпанзе. Всё, что потребовалось, — это ещё несколько движений от Ханны, и Бадди кончил…
Даже у Кеззи были слёзы на глазах от такого смеха. Она передавала пачку денег парням из зоопарка, пока мы с Ханной одевались. Шимпанзе всё улюлюкали и гремели цепями. Они явно были злы на то, что мы уходим.
— Энн! — сказала Кеззи, приподняв бровь. — Твоя жестокость весьма настораживает.
Я уставилась на неё.
— Моя что?
— Твоё отсутствие доброты.
— Мисси Кеззи, я не понимаю, о чём вы, чёрт возьми, говорите.
Она указала на Бадди, который продолжал улюлюкать и смотреть на меня.
— Шимпанзе — самая близкая к человеку форма жизни — у них есть интуиция, самосознание, способность вычислять и… У них есть чувства, Энн.
— И что? — крикнула я.
— Что бы ты почувствовала, если бы, например, я дала Ханне на ужин хвост новозеландского омара, а тебе нет?
— Я была бы так разозлена, что проделала бы дыру в грёбаной стене!
— Тогда как ты думаешь, что чувствует Олли? — она постучала своей долбаной ногой. — Ты только что засунула палец в задницу Бадди — справедливо, что ты теперь засунешь палец в задницу Олли, а?
Я представила, как очень медленно душу Кеззи струной пианино.
— Единственное, что я когда-либо хотела бы засунуть Олли в задницу, это, может быть, грёбаный банан, наполненный крысиным ядом. Заставить этого ублюдка крякнуть и отправиться в грёбаный ад обезьян, — и затем я прошла мимо неё.
Парень из зоопарка открыл дверь грузовика, и затем мы с Ханной спустились по лестнице.
— Энн? Ханна? Где ваши манеры? — у Кеззи был злой взгляд. — Разве вы не собираетесь проститься с Бадди и Олли?
— К чёрту Бадди и Олли, — проворчала я. — Отправьте их в грёбаную Африку, где они и должны быть. Может быть, их съедят львы, питоны или кто-то в этом роде.
А когда я добралась до нижней ступеньки?
Я споткнулась и упала.
Раздался очередной залп смеха.
— Пока, девочки, — сказал один парень из зоопарка с широкой ухмылкой. — Спасибо за развлечение. Я вам скажу, не каждый день две толстые девушки сосут у шимпанзе.
— Отвали, — сказала я.
Затем мы с Ханной пошли обратно к дому, но прежде, чем мы прошли половину пути, в грузовике вспыхнул большой переполох. Я слышала, как шимпанзе сходят с ума и гремят цепями, а потом…
Один из парней из зоопарка начал кричать о кровавом убийстве. Он спрыгнул с грузовика. На его лице была кровь.
— Бегите! — кричал он нам. — Шимпанзе сошли с ума, когда вы ушли, поэтому они разорвали свои цепи и убили Уолли! Бегите, спасайте свои жизни!
Я и Ханна в ужасе обоссали свои штаны, потому что знали, что эти шимпанзе идут за нами.
«Они нас точно трахнут!» — думала я.
Ханна рыдала.
— Вперёд! Вперёд! — закричала я. — К входной двери!
Когда мы наконец добрались до двери, я осмелилась оглянуться на грузовик. Я просто знала, что увижу, как Бадди и Олли следуют за нами, громко улюлюкая, с маленькими стоячими членами, но…
Кеззи и двое ребят из зоопарка снова смеялись.
— Шучу, девочки! — крикнул один чувак, вытирая кетчуп с лица.
Я и Ханна начали плакать.
Выблевав сперму шимпанзе в унитаз, мы приняли душ и переоделись, и я вымыла палец всеми видами мыла и дезинфицирующих средств, которые я могла найти. У Ханны был этот сумасшедший взгляд в глазах, она ходила по комнате, сжимая и разжимая кулаки и пиная вещи.
— Я не могу это вынести! Я не могу больше это терпеть! Я не могу это вынести!
— Мы сделали свою работу, Ханна, так что не психуй.
— О, не психуй, да? — крикнула она.
Я показала ей палец.
— У меня на пальце дерьмо обезьяны, так что перестань жаловаться. Ты забываешь самое важное. Мы почти закончили с заданиями. Ещё несколько испытаний, и мы в игре.
Она села на свою койку и успокоилась.
— Ну, да. Ты права.
Я понюхала палец и взвыла. Вонь Бадди так и не вышла полностью. Я нашла под раковиной бутылку хлорокса и смочила в нём палец.
Зенас вошёл к нам. На этот раз костюм горничной был нежно-голубой с жёлтой бахромой, и на нём были синие туфли на высоких каблуках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Спасибо, что постучал, — сказала я.
Он понюхал воздух.
— Клянусь, я чувствую запах пальца, вымазанного в дерьме.
— Отвали.
— Поднимайте свои жирные задницы и спускайтесь вниз, обе, — сказал он. — Ваши стилисты приехали.
Стилисты?
Внизу ждали два модных парня в чёрных шёлковых рубашках и белых брюках.
— Дамы, — сказал суетливый блондин с французским акцентом, — я Жак, а это Жиль.
Они усадили нас на стулья в гостиной и подготовили всё необходимое для укладки волос.
— Что всё это значит? — спросила я.
— О-о-о, подожди, моя хорошенькая пышка, — сказал Жак. — Мы сделаем вас красивыми.
Последнее, что мне было нужно, это какой-то французский педик, назвавший меня «хорошенькой пышкой», но к тому времени я была слишком уставшей и шокированной, чтобы сказать что-нибудь. Но через час…
— Чёрт возьми, — сказали мы обе, а потом подняли зеркала.
Наши волосы выглядели великолепно! Мои волосы всю мою жизнь были крысиным гнездом: густые, сухие, торчащие повсюду, но теперь? У меня были волосы кинозвезды, как и у Ханны. После этого нам делали ногти две азиатки, а затем третий француз снял наши мерки. Когда я спросила его, кто он такой, он сказал:
— Меня зовут Клод, я ваш портной.
Мы не знали, что происходит. Почему Кеззи привела нас в порядок? Когда я спросила её позже, она сказала:
— Я подготовила вас к вводному курсу в сёстры Альфа-Хаус, Энн.
— Но, мисс Кеззи, — спросила Ханна. — Разве нам не нужно пройти ещё испытания?
— Да, но только два. То, как вы всё выполняли до этого, даёт мне полную уверенность, что вы обе будете сёстрами Альфа-Хаус.
Она сказала это очень небрежно, как будто в этом не было ничего важного, но для нас с Ханной это было самое большое дело в нашей жизни. Мы обе гуляли по заднему двору в течение следующего часа, головокружительные и сияющие. Потом этот чувак Клод позвал нас.
Этот парень сшил нам два вечерних платья. Они были чёрными и блестящими. Шёлковые колготки, ожерелья, стильные туфли на высоких каблуках. Я чуть не обоссалась от восторга, когда смотрела в зеркало.
— Я никогда в жизни не выглядела так хорошо! — Ханна чуть не плакала.
— Я тоже. Дерьмо. Для двух толстых девушек мы чертовски хорошо выглядим, но…
Затем мы обе посмотрели друг на друга.
Потом Кеззи позвала нас.
— Боже, какой вы элегантный дуэт, девочки, — сказала Кеззи.
Она тоже была взволнована и выглядела в миллион, нет, в триллион раз лучше, чем мы, ну и что? Это было лучшее, на что я когда-либо смотрела.
Но нас мучил вопрос.
— Мисс Кеззи? Сегодня вечер четверга. Вводный курс не раньше субботы. Зачем нам макияж?
Кеззи ухмыльнулась.
— Макияж, Энн, необходим для вас двоих, чтобы хорошо выглядеть сегодня вечером. Для вашего предпоследнего испытания.
Казалось, время остановилось, пока одна из нас — я даже не помню, кто — спросила:
— Что… нам нужно делать?
— Сегодняшний вечер, девочки, — сказала Кеззи, — вечер отцов.
Долгая пауза.
— Вечер отцов? — спросила Ханна.
— Да, Ханна.
— Вечер отцов? — спросила я. — Как… что это значит?
— Подумай об этом, Энн.
— Мы должны отсосать нашим отцам? — крикнула я.
Кеззи кивнула.
— Точно.
Я громко рассмеялась.
— Ну, это точно розыгрыш, потому что мой отец живёт в Вашингтоне, а отец Ханны живёт в Далласе. Что? Зенас нас туда отвезёт?
В этот момент снаружи хлопнули двери машины. Кеззи выглянула в окно.
— А, вот и Зенас, только что вернулся из аэропорта, — она повернулась, сцепив руки, затем постучала ногой. — С вашими родителями…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
********