— Да ладно, — сомневается Гошка. — Он же тебя под подъезд доставил, а сам Аньку поехал отвозить. И тут меня приподняло и шлепнуло. Глаза открылись как миленькие!
— Следишь! — шиплю в трубку разъяренной кошкой.
— Держу руку на пульсе, — нагло и самоуверенно, и в этом весь Георг.
Я открываю рот, чтобы возмутиться и рассказать, что уже не маленькая девочка, умею сама справляться со своими проблемами и личной жизнью, но у Георга другие мысли и цели.
— Ты лучше расскажи, чем ты там Сашку зацепила, что он мне все мозги вынес, распиная фирму, которая нам сайт делала. Они ж профессионалы, и это была моя идея довериться лучшим.
— Твои лучшие — криворукие профаны или зажравшиеся скоты, которым лишь бы деньги содрать, сделать тяп-ляп — сойдет и так!
— Ладно-ладно, раскипятилась, — Гошка слишком лоялен, но я не собираюсь сдаваться: у меня есть мнение, я его несу в массы! — Ты лучше скажи, когда это так научилась в сайтах разбираться? Ты ж у нас не соображаешь или как?
— Или где! — злюсь я. С меня искры сыплются. — Если у меня с компьютерами нет дружбы, это не значит, что я совсем фиговый пользователь. Я, между прочим, большую часть закупок через Интернет делаю! И уж удобный сайт или нет, соображаю. Я тебе не тупая домохозяйка, которая на кнопку нажимать не умеет. Я, между прочим, много чего освоила, хоть некоторые считают иначе.
— Анж, ты у меня лучшая, — примирительно бормочет брат, и в голосе его я слышу гордость. — Будем решать вопросы. Ты молодец. А Одинцову полезно мозгами шевелить.
— Ну, судя по всему, это не его прокол, — я справедливая, да. И никому не позволю на Биг Босса всех собак вешать, особенно, когда он этого не заслужил.
— Не его. Но проверить он мог. Фирмой «Нажми на кнопку!» Сашенька занимается. И все, что там происходит — его забота, будь это чашечки в комнате отдыха или сайт. Так что на брата прыгать не смей. Я у тебя один, между прочим.
— Божок мой домашний — вот кто ты. Сам накуролесил и давай перекладывать с больной головы на здоровую.
— Это называется умение делегировать свои обязанности другим работникам. Ты уже придумала, что Сашке подаришь?
— Еще нет, — вздохнула, понимая, что Гошка намеренно разговор в другую сторону уводит.
— Ну, и почему сидишь? У тебя один день остался.
— У него все есть, — еще один вздох. — Что подарить человеку, у которого — полная чаша всех радостей жизни?
— Ну-у-у, не скажи! Может, народ подобьешь на что-то креативное? А то загнемся мы на том озере без культурной программы.
— Я вам не массовик-затейник, — отрезала и отключилась. Рухнула на подушку, а у самой из головы Гошкины слова не идут. Самое простое — тематическая вечеринка. Но к ней тоже готовиться нужно. Просто так с одного пинка ничего не делается. Я решила подумать над этим завтра и снова закрыла глаза. Пусть весь мир подождет. Лика хочет спать!
Одинцов
Настроение у меня паршивое. Завтра день рождения. Я их не люблю, эти критические дни. Пытаюсь вспомнить, когда радовался. Оказывается, лет десять как терпеть не могу свою днюху и все. Нет, с Егоровой это никак не связано. Просто бесит все. Эти дифирамбы, дурацкие шутки, подарки. И самое страшное — я празднования отмечаю дважды. Вначале с коллективом — вроде бы как святое, а позже — в кругу семьи.
Сегодня я особенно тщательно слежу за Ликой. Как они с Юриком спелись, а? Друг друга с полуслова и полувзгляда понимают. А то, как она одаривает его улыбкой, настроения мне не поднимает. А тут еще и этот приперся. Первый ее покупатель. Зачастил, однако. Нет, я не против продаж. Я против, чтобы он жадным взглядом Лику облизывал.
Сегодня явно не работалось. Я мужественно дотерпел почти до обеда и вызвал Егорову к себе. Полчаса Юрик без нее обойдется. А мне она жизненно необходима.
— Вызывали, Александр Сергеевич?
И застенчивая улыбка. Солнце светит ей в лицо, делая волосы золотыми с солнечными искрами, что путаются в прядях. В груди у меня что-то растет — горячее, обжигает. Хочется прикрыть глаза, чтобы не ослепнуть.
Я помню вчерашний разговор и ее отчаяние. Лицо ее помню и одиночество. Тоску, что красила в черный пространство. Но если я сейчас буду разговаривать с ней мягко, она поймет. Догадается. Поэтому делаю лицо чурбаком с сучком вместо носа и небрежно спрашиваю:
— Егорова, рисовать умеешь?
Она хлопает ресницами. Вспыхивает. Выпячивает грудь, отчего флюгер делает стойку на руках и готов аплодировать пятками.
— С какой стати? Я здесь продавец, а по специальности — менеджер по коммуникациям. Умение рисовать в мои профессиональные обязанности не входит!
— Плохо, Егорова, плохо. Продавец и менеджер обязательно должен уметь рисовать. Иначе как я пойму и узнаю, какой сайт удобен для пользователей и… как ты там говорила: релевантен?
Лика вздыхает. Потом еще раз. Набирает воздух и выдыхает, не давая, наверное, прорваться едким словам. А затем падает на стул, замирает на несколько мгновений.
— Одинцов, за что ты меня так ненавидишь? — спрашивает тихо и с надрывом.
— Кто тебе сказал подобный бред? — поднимаю бровь, но лицо деревянного Буратино держу. — Я не ненавижу тебя. Я тебя люблю.
И только после этого понимаю, что я только что произнес. Ну, сказал — значит сказал. Не бегать же теперь орангутангом по стенам?..
28. Сайты, котлеты, а также другие жареные штучки
Лика
— Ты издеваешься? — мне вообще не понятно, зачем он меня вызвал. Разве что хотел поизмываться всласть. Разминка у него такая перед обедом. Чтобы аппетит нагулять.
— Нет, я абсолютно серьезен.
И лицо у него такое… торжественное. Глаза лишь мрачные, что ли. Тяжелым пламенем горят, как у демона. На мгновение в груди замерло сердце. Любит?.. Совершенно сумасшедшая надежда взрывает меня изнутри, и я готова распасться на фрагменты.
— Ты можешь схематически нарисовать. Что-то же ты имела в виду, когда рассказывала, что сайт не годится?
Ах, это… как я лицо на месте удержала и не показала своего разочарования — не знаю. Может, поэтому перехотелось с ним спорить. Ну его, Одинцова, одни от него непонятки да не пойми что.
— Ручку и бумагу, — требую деловито.
Одинцов не спешит. Основательный. Кладет передо мной белый лист и свою навороченную ручку.
— Я только основное набросаю. Ты же понимаешь, что я не веб-дизайнер? И пунктами распишу, что нужно обязательно переделать. Найми хорошего фотографа. Объясни задачу. Он должен отщелкать так товар, чтобы он смотрелся и выгодно, и с подробностями. Обязательно технические характеристики. Найми кого-то, пусть распишут основные функции. Просто и четко, без всяких там превосходных степеней и пустой породы. Что? — поднимаю голову. Одинцов стоит рядом и слишком внимательно следит за тем, что я делаю.
— Слушаю тебя внимательно. Запоминаю.
Он меня нервирует своей близостью. От него жар идет — я чувствую. Как можно быть таким тупоголовым? Нельзя же так к людям плотно приближаться! Это неприлично, в конце концов, я уж не говорю, что в прямом смысле слова он стоит над душой.
Все мысли из головы вылетели, как испорченные предохранители, но по инерции я что-то еще пыталась изобразить на бумаге. Упс… цветочек нарисовала…
Это осталось у меня с детства: от скуки или волнения люди рисуют каждый свое. Кто геометрические фигуры, кто лица. А я рисовала цветочки.
Одинцов забрал у меня разрисованный лист и выдернул из ослабевших пальцев ручку. И не сдвинулся с места, гад такой. Продолжал стоять у меня за спиной.
— Интересно, — протянул он задумчиво. — Очень даже интересно.
А затем без всяких переходов.
— А что у тебя на обед, Лик?
Он, наверное, наклонился, потому что я чувствую, как его дыхание касается моих прядей. И от этого волосы на затылке встают дыбом.
— Котлеты, блинчики и салат! — выпаливаю не подумав, а затем все же вскакиваю со стула и оборачиваюсь. Так и есть: стоит баобабом, не объедешь. — Одинцов!