Мы, конечно же, приезжаем первыми.
— Красота! — несется Женька по дорожке к базе отдыха, раскинув руки. — Какой воздух! Как здорово!
Ради ее вдохновенной мордашки можно и потерпеть немного не совсем сахарный характерец. Ей… досталось в жизни. Поэтому, что греха таить, я балую сестру. И потакаю, естественно. Иначе не вижу смысла в родстве, когда ты не можешь искренне любить и помогать, радоваться за своих близких. За Женьку я всегда и радовался, и гордился, когда было за что. И со стыда сгорал — тоже было, но Одинцовы своих в беде не бросают, так что все остальное — мелочи.
Я успеваю проверить, как дела на кухне, когда вдали показывается нанятый мною автобус. Он ярко-оранжевый, веселенький. Светит новыми боками, словно гордится, что весь из себя замечательный. Там моя Егорова. Улыбается и строит всем глазки. Ну, ничего, скоро это закончится. Я покажу, кто в доме хозяин! В том смысле, что найду для ее глаз и улыбок гораздо более привлекательный объект.
Когда они начинают вываливаться из автобуса, я поначалу теряюсь и думаю, что моих сотрудников украли инопланетяне и заменили чужими людьми. Но они слишком громко ржут и экспрессивно машут руками. Переодетая банда. А впереди — дядька Черномор. Друг мой Георгий Егоров. Могу последние зубы отдать — это их с Ликой инициатива.
— Класс, класс, класс! — стонет и подпрыгивает рядом Немолякина. — Ты почему не сказал, что у нас сегодня техасская вечеринка? Хорошо что я джинсы взяла, а то бы сверкала платьем здесь как дура!
— Ну, в общем, я и сам не знал, если уж на то пошло, — чешу в затылке, злыми глазами наблюдая, как гордо вышагивает Егорова. Ей идет клетчатая рубашка. Ей идут обтягивающие джинсы. Ей, черт побери, идет дурацкая шляпа, что на других сидит, как на корове — седло. Но она вся такая… чересчур аппетитная. Все ее формы на виду и не оставляют ничего бедному воображению. Берите и смотрите.
— О-у-у-у, — похлопывает сочувственно меня по предплечью Немолякина. — Крепись, брат Александр. Тебя ждут великие испытания.
Можно подумать, я и сам не знаю. В курсе. Но то ли еще будет. Ладно, Егорова, очко пока на твой счет. Я что-то уже запутался, кто у нас лидирует и какие цифры на табло. Но это неважно. Я сегодня в великолепной спортивной форме и готов закинуть свой мяч в ее корзину. И пусть только кто-то встанет на моем пути!
30. Happy Birthday, Big Boss!
Лика
Народ с энтузиазмом принял идею тематической вечеринки. Вырядились, правда, кто во что горазд, но мы же на природу едем, там можно щеголять даже без одежды — в одних купальниках, поэтому когда разгребали шейные платки всевозможных расцветок, стетсоны и лассо, чуть не подрались. Потом ржали. Потом возмущались и завидовали тем, кто догадался кобуру с пистолетами прихватить.
— В чем дело? — возмущалась пухленькая Нона. — Я у племянников конфисковала! Жизнью рисковала, если хотите знать! Поэтому свои трофеи никому не отдам, и не мечтайте!
Мечтали все. Я в том числе. Очень хотелось выглядеть круто. Это же игра.
— Смотри, Анж, что я для нашего друга припас, — закатывает глаза Георг. — Во! Бомба! Он у нас будет главный злобный шериф.
— Отдай пистолеты, злыдень, — пытаюсь я у брата отобрать оружие. — А Одинцову бляхи хватит, правда.
— Э, нет! Играем по правилам!
С Гошкой мне не тягаться, поэтому я решаю временно отступить. Ничего, я умею ждать. Настанет момент, когда я эти пистолеты сопру. Одинцов наклюкается и сам сдаст мне оружие. Он не брат, его можно уговорить. Для Одинцова у меня есть другие методы убеждения.
— Главное — не упусти момент, — периодически пытается меня инструктировать Анька. — Не забудь, зачем ты едешь на эту вечеринку.
Отдохнуть я еду. А уж дальше — как получится. Лучше ничего не планировать заранее, не так больно будет падать, если не выгорит мне Одинцова охмурить.
Отличное настроение держится у меня до тех пор, пока мы из автобуса на базе отдыха не вывалились.
Ну, конечно. Кто бы сомневался. Он не один, а с Зефиркой! Кажется, я готова ей волосья посчитать. И зубы. И вообще морду расцарапать! А самое страшное — настроение резко устремляется к плинтусу. Падает, как Пизанская башня. Правда, как и известный архитектурный памятник, застывает в неудобной позе. Сейчас важно не рассиропиться и не упасть в пропасть.
Я сюда отдыхать приехала? Прекрасно! Да тут поле непаханое для веселья! А кто меня не оценил, такую прекрасную, сам себе дурак.
И понеслось. Одинцов, к его чести, подготовился отлично. Продумал все до мелочей, чтобы общество не скучало. Отличный завтрак, расселение по комнатам, торжественный забег на пляж. Девочкам есть чем потрясти. Мальчикам есть что показать.
Пляжный волейбол, и Одинцов почему-то со мной в одной команде. Пялится, улыбается, подмигивает. А Зефирка неожиданно — в противовес, возле Гошки трется, а тот, смотрю, и не против. И что они в ней находят?
Это был какой-то сумасшедше длинный день. Мы ели, пили, поздравляли, снова пили, бесились, как дети.
Ближе к обеду я не выдержала — рухнула. У меня обгорело лицо и кое-какие другие части тела. Мне требовался «ремонт» и отдых. Я спать, в конце концов, хотела! Думаю, многие последовали моему примеру.
Анька, моя соседка по комнате, появилась в тот момент, когда я уже отмокла в ванной, намазалась с головы до ног кремом и в одной рубашке до колен упала на кровать.
— Значит так, — у подруги — неиссякаемый заряд энергии. У нее никогда не садятся батарейки, на солнце она не обгорает, сожрать и выпить может тонну, и ей все по барабану. К тому же, командирские замашки проявляются во всех сферах ее жизнедеятельности. — Харе дрыхнуть! Слушай меня!
Я с трудом открыла один глаз, давая понять, что слушаю. Анька тяжело вздохнула.
— Ладно, только не помирай, а то программу-минимум не выполнишь.
— Кажется, я программу-максимум уже откатала, — пожаловалась со стоном. — Может, ну его, а? У меня все тело болит, каждая мышца ноет, кожа горит и вообще я сейчас бегемот — наелась так, что хочу спать и не шевелиться.
— Инвалидом не прикидывайся, окей? — Аньку разжалобить невозможно. — Так и быть, отдыхай, набирайся сил. Впереди вся праздничная ночь. Одинцов твой пьет не как конь, но вполне нормально, чтобы мозги к ночи растерять. Пусть страдает своей амнезией, а ты в это время получишь кусок своей плоти. Вышибешь клин неудачного замужества, закроешь долг прошлого и получишь удовольствие, я надеюсь. Так-то твой конь вполне прилично выглядит. Я на пляже рассмотрела.
Я в ужасе прикрываю глаза. Анька — да. Эта рассмотрит, что хочешь. Страшусь даже представить, что подумал Одинцов. А с другой стороны, я ж за подругу не отвечаю. У нее свои взгляды и предпочтения. Она пялилась, а не я. Какие могут быть претензии? Тем более, он ее сам приглашал. Вот пусть теперь и терпит.
— Я все разузнала! — мой доблестный разведчик Анна Киреева. Кто бы сомневался. — Его комната — последняя по коридору. Естественно, он там один обосновался.
Я вяло машу рукой.
— Ну, да. И Женька еще. Зефирина его ненаглядная.
Прозвучало жалко и ревниво, хоть и вяленько.
— Ой, да перестань! Это ты у нас правильная и всеми силами избегала ее целый день. Как тебе это удалось — не знаю. А только все в курсе, что они с Одинцовым расстались, но остались в хороших отношениях, когда делить нечего. И это видно, между прочим! Женька твоя целый день вокруг брата твоего ошивалась. Крутила всеми прелестями, коих у нее — пшик. И Одинцов твой и глазом не моргнул. По фиг ему, ферштейн?
— Ох, сомневаюсь я что-то, — продолжаю сомневаться и ныть, но Анька рубит мои страдания на корню.
— Значит так, Егорова. Ты цель наметила? Наметила. Собралась соблазнить своего драгоценного босса? Собралась! Вот и не сворачивай! Нечего сейчас искать причины, чтобы спрыснуть. Нужно искать поводы осуществить задуманное. Между прочим, восемьдесят дней не резиновые — время тикает! Взбодрись!