Сядь около меня и дай мне руку. Пожалуйста.
Девушка с тревогой посмотрела на него. Но села. Он взял её за руку.
– Не беспокойся, всё хорошо. У меня даже ничего не болит. Скажи, ты была здесь вчера? В воздухе стоял запах твоих духов.
– А должен был стоять запах духов твоей жены. Тем более, что я была у тебя всего минуту. Артём, что ты хочешь? У меня какое-то беспокойство внутри. Говори уже.
– Это место совсем не подходит для признания, которое я хочу тебе сделать. Но молчать нет никаких сил. Уж пусть горькая правда вправит мне мозги… Там, на трассе, когда вся жизнь пролетела перед глазами, всплыла картинка беспомощной Алёнки, попавшей в переделку под монастырём. И я подумал, вцепившись от боли и страха в какую-то железяку, что не могу, не имею права вот так уйти. А как же она, моя любимая женщина? Кто сможет её защитить? Уже теряя последние силы, стал выползать из машины, и успел до взрыва. Это ты помогла мне.
Алёнка молчала, оглушённая словами, услышанными сейчас.
– С Викой мы расстались ещё до гонок. Я расстался. Попытался объяснить, что к чему. Когда мы с ней сходились, она знала, что я не люблю её и не позову замуж. Мне показалось, моя напарница поняла, что так невозможно дальше, нечестно. И мы спокойно отправились в Африку, договорившись только на служебные отношения. Я не хочу о ней говорить, просто проясняю ситуацию. Но случилась эта авария. Меня затаскали по медикам, Вика была всё время рядом. Но при каждом удобном случае я напоминал ей, что она для меня никто, если не согласится на роль друга. А вчера дежурная медсестра рассказала, что произошло в коридоре. Я, к сожалению, ещё тот защитник сейчас. Но даю тебе слово, что очень быстро поднимусь. И буду твоим рыцарем, даже, если тебе это не нужно. Это нужно мне. Без тебя, Леночки, без всех Столетовых моя жизнь не имеет смысла. Вот и сказал. Даже легче стало.
Алёна смотрела на него, грустно улыбаясь. А он целовал её руку своими сухими, потрескавшимися губами, улыбался до ямочек на щеках и по-доброму заглядывал в глаза.
– Я люблю тебя, Алёна. Давно люблю. Любил, люблю и буду любить. Вот так, моя дорогая девочка…
– Если бы ты сказал мне эти слова несколько лет назад, счастливее меня не было бы никого на свете. – Отмерла Алёнка.
– Не говори ничего. Просто знай. Будем жить, работать, воспитывать детей, помогать друг другу. Жизнь сама подскажет, как поступить.
От Ольги Алёна знала, что Виктория всё равно приходит к Артёму, приносит домашнюю еду, чистое бельё, даже убирает у него в палате. Ведёт себя, как обычно, изображая верную и заботливую жену.
– Не понимаю я мужиков. Видно же, что эта Вика ещё та звезда и совершенно не нравится Артёму. Но он принимает от неё все знаки внимания, ему импонирует, что за ним такой уход. А Егорку к нему водишь ты, Алёна. Вот бы вам с ним сойтись… Молчу, молчу, – увидев «гневный» взгляд племянницы, закрыла рот Ольга Ивановна.
Она приезжала на работу раньше всех, хотя по должности была выше всех в этой больнице. Куда только её не тащили, оценив ольгину деятельность и как практикующего врача, и как администратора от медицины. И в Москву, и в Питер, и даже в Америку. Она ездила, но только на встречи, симпозиумы и практики. Аттестатами и дипломами можно было заклеить все этажи её больницы. Её. Она создала эту больницу с нуля. И никуда не уйдёт. «Пока меня не уйдут» – говорила гениальная тётка Алёны, единственная и неповторимая. «А у тебя нет альтернативы, пельмень», – опять же афоризм от Оли.
Приехав, шла в палату к Грекову, которому сняли все растяжки, и занималась с ним лечебной гимнастикой, массажем и чем-то ещё. Ей очень хотелось поставить этого классного парня побыстрей на ноги. Чтобы он уже выкинул из своей жизни эту Вику-Викторию и забрал под своё крыло её Алёну. Вот так Ольга Ивановна Караваева чувствовала ситуацию. Почему? Наверное, из наблюдений… Или потому, что хорошо знала и любила Алёну.
Артёму разрешили выходить на улицу. Дело шло к зиме, одеваться приходилось долго и нудно. Но он выходил и утром, и вечером и гулял долго. С каждым днём все больше и больше проходил без палочки. К Новому году будет, как огурец.
Алёнка стояла за деревом и наблюдала за ним. Свежий воздух, физические упражнения и рьяное желание быстрей встать на ноги делали своё дело. Внешне ничего не напоминало о той страшной аварии. Немного посечено лицо, но шрамы украшают мужчин… Она засмотрелась и не заметила подошедшую сзади Вику.
– Любуешься? Я же предупреждала тебя. Ты переходишь все границы и не оставляешь мне выбора. Я не отдам тебе его. Живым уж точно. Нам с ним суждено умереть вместе, в один день и час. – Басила эта ведьма.
Она и впрямь была похожа на вурдалачку. Алёнка перепугалась не на шутку. Что у неё на уме? Вид у этой мадам был уж точно ненормальный.
– Скажите, Виктория, а в ваших планах присутствует мальчик Егорка? Какую участь вы уготовили ему?
– Не твоего ума дело. Пшла вон! Мне сейчас не до тебя. Но ты не расслабляйся, я уже встала на тропу войны. Пшла… Артёмушка! Ты как, родной? – Лелейным голоском закричала она в сторону мужчины.
Алёна не ушла. Война так война. Она вышла на дорожку, встала в поле видимости и продолжала наблюдение. Артёма перекосило от противного голоса боевой подруги. Он состроил такую гримасу, что другому бы не захотелось даже смотреть в его сторону, не то, что подходить.
– Ты плохо себя чувствуешь? Давай я помогу тебе дойти да палаты, – и попыталась взять его под руку, участливо подсовывая при этом тросточку.
– Я отлично себя чувствую. И мне ещё не время. И вообще, я сам прекрасно дойду. И не надо бежать впереди паровоза. Паровоз сам… – и тут он увидел Алёнку, улыбающуюся во весь рот.
И это ему не понравилось. Какая-то сатанинская улыбка.
– Алёна, привет! Ты ко мне? А где Егор?
– Не кричи, я сейчас подойду, – ответила девушка, и они пошли навстречу друг другу.
Виктория подскочила, взяла Артёма под ручку и зашагала с ним в ногу, подстраиваясь на ходу. Само внимание и забота. «Только на руку зачем так налегать, если у человека нет особых сил даже ходить?» – невольно проскочила мысль у Алёны. И Артём, как услышал.
– Не наваливайся на меня. Ты не тростинка на ветру. В зал не ходишь?
– Не хочу без тебя. И потом, мои формы всегда приводили тебя в восторг! Не так ли? – И посмотрела с вызовом