не слишком далеко, но расстояние, что в относительно комфортной карете преодолели за час, на своих двоих пришлось ползти полдня. Когда мы с тетушкой, усталые злые и пропыленные, добрались до пригорода, уже смеркалось. Обе не ели с утра, да что там, с прошлого вечера, и поочередно пугали друг друга страшными звуками из живота. Но к чести родственницы, она не возмущалась. Молча тащилась за мной, придерживая полы плаща и юбку, чтобы те не волочились по пыльной земле. Я на такие мелочи внимания не обращала. Нам все равно в скорейшем времени предстоит переодеться, причем полностью.
Столица началась с редких, больше похожих на фермы домиков, что постепенно становились все выше и крупнее, а прилегавшая к ним территория — все меньше, поскольку чем ближе к центру, тем дороже земля.
На круглосуточные магазины я не рассчитывала, понимая, что не в тот век попала. Но ростовщики и старьевщики работали допоздна, а те, что сотрудничали с сомнительными продавцами, наоборот, по вечерам только открывались.
Этим я и воспользовалась.
Выбрала в укромном переулке самую деформированную брошь из мешочка. В ней с трудом можно было опознать ту изящную вещицу, которой она была изначально. Ее слегка оплавило то ли от взрыва, то ли от близости моей магии, и украшение больше напоминало бесформенный слиток с беспорядочной россыпью камней в нем.
Неприятного вида тип за прилавком долго ощупывал, чуть ли не обнюхивал брошь. Ковырнул, вытаскивая один из камней, проверил его под огромной стационарной лупой — такой только гвозди забивать — и наконец нехотя озвучил цену:
— Шесть сальдов.
— Натуральный грабеж! — возмутилась тетушка.
Я шикнула на нее для виду, но на самом деле она сыграла мне на руку — пусть даст понять, что мы не в бедственном положении и можем выбирать, кому продать украшение.
Пусть на самом деле это и не так.
Старьевщик оглядел меня и тетушку по очереди, поморщился, как от зубной боли.
— Семь, и ни сальдом больше! — решительно постановил он.
Я прикинула истинную стоимость — чисто по весу выходило дороже раза в два, но кивнула. Больше нам вряд ли где-то предложат. То есть предложили бы, наверное, заявись я к приличному ювелиру, но мы не в том положении, чтобы по солидным магазинам шастать.
И торгаш это прекрасно понимал.
— Вместо денег я возьму вот это платье, — сообщила я, тыча пальцем в висевший тут же, на вешалке скромный, но добротный темно-синий наряд с кружевными манжетами и воротничком. Какая-то горничная, скорее всего, продала после того как уволилась. — И вот этот платок. В общем, мы возьмем натурой, если можно так выразиться.
— Хорошо! — осклабился дед, понимая, что существенно выиграл от сделки.
Даже если мы с тетушкой заберем сейчас пол-лавки, он все равно останется не в накладе. Ничего ценного тут отродясь не водилось, самым приличным было то самое платье. Еще я откопала три довольно целых, почти не пожеванных молью шали, теплые вязаные носки — пар шесть (взяла все — зима впереди) и довольно удобный мешок, чтобы все это сложить, с завязочками и широким ремнем, чтобы носить на спине, перекинув через плечо наискось. Остальным гардеробом потом займусь, сейчас главное избавиться от приметных платьев и слиться с толпой.
Переоделась я тут же, за ширмой. Тетушка бдительно стояла на страже моей добродетели, заслоняя телом узкую щель, в которую при желании можно было подглядеть.
Волосы я распустила из изысканной прически и безжалостно собрала заново в тугой пучок, что почти скрыло их броский цвет. Одной из шалей перевязала голову, замотав узел на затылке, вторую накинула сверху. Бледность никуда не делась, но в сочетании с темным платьем служанки и учитывая недавнюю болезнь сейчас я больше напоминала заморенную жизнью и потерявшую работу горничную, чем принцессу.
Поблагодарив довольного старьевщика, мы вышли на улицу. Ценный мешочек с ювелиркой я запрятала поглубже в новый «рюкзак». Закинула его за спину, сверху прикрылась еще одной шалью, а необъятный вышитый цветной нитью платок отдала тетушке. Она повязала его на плечи и из аристократки моментально превратилась в цыганку.
Интересно, здесь они есть вообще?
Мы прошли квартал, я все время оглядывалась по сторонам и наконец уверенно заявила вполголоса:
— За нами следят.
— Нашли? Уже? — всполошилась тетушка.
Кажется, она обрадовалась и почувствовала немалое облегчение при мысли, что наши злоключения так неожиданно и бесславно закончатся. Но я поспешила ее разочаровать:
— Не совсем. Похоже, старьевщику стало интересно, нет ли у нас других драгоценностей. И он послал помощников.
— Грабители?! — одними губами панически прошептала тетя.
Мне нечем было ее утешить.
Они самые, родимые.
Пока мы возились с одеждой, стемнело окончательно. Фонари в этой части города были скорее редкостью, чем обыденностью, так что скользящие вдоль стен в полумраке и призрачном свете луны фигуры были почти незаметны.
Только я их ощущала. Не видела, а именно чувствовала каким-то непривычным, непонятным мне самой образом. Словно улавливала излучение их тел? Тепло? Да, наверное, так проявлялась огненная магия. Недаром меня тянуло к огню, а искру в убийственном артефакте я заметила раньше, чем оно все рвануло.
Получается, я теперь еще и немного тепловизор? Полезное умение, нечего сказать!
Только не представляю, как мне сейчас оно поможет выпутаться из сложившейся ситуации.
— Почему мы просто не купили одежду? — прошипела тетушка, до боли вцепившись в мою руку, так что ногти вдавились в кожу сквозь ткань. — За деньги! Обязательно было демонстрировать драгоценности?
Я хотела ей объяснить, что денег у нас крайне мало, их надо экономить, а от украшений принцессы, наоборот, максимально незаметно избавляться, чтобы их не засекли — ведь теоретически они должны были исчезнуть вместе со мной в пламени, а если всплывут неожиданно при перекупке — возникнут вопросы и по отношению моей мнимой смерти.
Но донести эту глубокую мысль я не успела.
Дорогу нам перегородили три огромных амбала с явно недружелюбными намерениями.
Тихая сонная улочка моментально перестала быть таковой.
Я обвела бандитов суровым взглядом и поправила лямку сумки. Если бегать придется, чтобы не била по спине. В спортивных умениях тети я сомневалась, но если хорошенько подпалить амбалов, возможно, у нас появится шанс.
— Уважаемые местрис, не соблаговолите ли поделиться с несчастными бедняками последним? — глумливо пародируя культурную речь, пропел один из разбойников.
— Мы бы с радостью, но сами нуждаемся не меньше вашего, — вежливо отозвалась я, чутко прислушиваясь к дару.
Так и есть: еще двое позади, отрезают нам пути к отступлению. Тетушка тянула меня за юбку, намекая, что можно сбежать, развернувшись в обратном направлении, но я-то знала,