отставку. Александр чувствовал, что требуются свежие люди, не запятнанные порой весьма горьким опытом последних четырех лет; к тому же он всегда питал недоверие к Милютину[184]. Ланскому был пожалован графский титул, вскоре после чего в январе 1862 года он умер[185].
Как бы то ни было, Ланской оставил по себе немалое наследие, на многие годы утвердив свое понимание обязанностей министра и огромной власти, лежащей на МВД в качестве институционального основания самодержавного правительства. Он весьма удачно занял министерское кресло – как раз в тот момент, когда МВД укрепилось в организационном плане и сформировалось новое поколение юных (и в ряде случаев весьма дальновидных) министерских дарований. Как министр Ланской хорошо понял важную взаимосвязь между ведомством и его сотрудниками, а также и то, каким образом в условиях самодержавия можно достичь политических целей. То был урок, не прошедший даром для последующих министров внутренних дел вне зависимости от их политических взглядов и воззрений на будущее России.
Петр Александрович Валуев (1861–1868)
Карьера П. А. Валуева – одного из одареннейших, но вместе с тем и наиболее загадочных государственных деятелей дореволюционной России – длилась без малого полвека, с 1834 по 1881 год. Он занял министерское кресло вскоре после провозглашения Манифеста в феврале 1861 года и руководил МВД до 1868 года, когда его противникам из высоких кабинетов и придворных гостиных удалось наконец организовать его отставку[186]. Став министром, Валуев отвечал за внедрение освободительных положений и разработку законодательства о создании земских органов местного самоуправления. Словом, он возглавлял МВД в судьбоносную постосвободительную эпоху, исполненную новоявленных обязанностей и чаяний. Именно он руководил передачей цензуры и множества прочих функций МВД, при этом последовательно и решительно защищая правительство и самодержавную власть от различных – мнимых и вполне реальных – угроз.
Александр II питал безмерное уважение к государственному опыту и профессионализму Валуева, с 1861 по 1881 год принимавшего участие в решении буквально каждого сколь-нибудь важного внутриполитического вопроса. Уход с министерского поста в 1868 году был лишь временной заминкой, не удалившей его от деятельного участия в правительственной работе: подобно многим отставным министрам, Валуев по-прежнему оставался уважаемым членом Государственного совета. Впрочем, уже в 1872 году Александр вновь предложил ему вернуться на ответственную должность во главе Министерства государственных имуществ, которым он управлял вплоть до 1879 года, когда был назначен председателем Комитета министров. Кроме того, с 1872 по 1881 год Валуев возглавлял две важные комиссии: о положении сельского хозяйства в России (1872) и по вопросам о найме рабочих и слуг (1875). Оба учреждения имели существенное политическое значение и были тесно связаны с планами графа П. А. Шувалова об устроении в законодательном процессе умеренной формы представительства[187].
Также Валуев председательствовал или участвовал во множестве «особых совещаний» в течение 70-х годов, и особенно в «кризисный» период с 1878 по 1881 год, когда требовалось сформулировать ответ государства на террористические нападения и прочие угрозы общественному спокойствию. Именно на совещаниях под управлением Валуева в 1879–1880 годах были приняты столь чрезвычайные меры, как учреждение временных генерал-губернаторств (в апреле 1879 года) и Верховной распорядительной комиссии (в феврале 1880)[188].
Несмотря на то что он пылко защищал самодержавие и примат верховной власти, Валуев также был весьма острым критиком самодержавной системы и в целом современного ему поколения русских общественных деятелей. Как автор он был весьма плодовит: из-под его пера в изобилии выходили всевозможные записки и меморандумы, дневниковые заметки, колонки и целые статьи для газет и журналов и даже романы с мистическими трактатами. Вместе с тем, столь обширное опубликованное и архивное наследие Валуева до сих пор не было вполне проанализировано, и природа его политических устремлений по-прежнему представляется неясной. Мы можем лишь повторить вслед за П. А. Зайончковским, что «политические воззрения П. А. Валуева весьма сложны. [Он] никогда не примыкал целиком ни к одной из правительственных группировок: ни к либеральным бюрократам – сторонникам буржуазных преобразований, ни к реакционерам-крепостникам»[189]. Собственно, Валуев питал мало иллюзий в отношении гибкости самодержавия, умении его подстроиться к вызовам посткрымской эпохи и к закату александровского правления всё более и более пессимистично оценивал шансы режима на выживание. Зная, что теперь самодержавию требовалось проводить политику иного типа, дабы заручиться общественными и экономическими силами, угрожавшими обрушить жестко выстроенную систему, унаследованную от Николая I, Валуев также сознавал, что сама природа русского самодержавия и министерской власти противодействовала образованию необходимой для этого политической атмосферы.
Несмотря на то что современники видели в Валуеве нового защитника дворянства, отстаивающего их интересы в постосвободительную эпоху, и критика «крестьяноцентричной» политики МВД при Ланском, Милютине и прочих так называемых прогрессистах, его взаимоотношения с нобилитетом были чрезвычайно сложны и никогда не доходили до безоговорочной поддержки[190]. Валуев всегда яростно противостоял поместной олигархии, не допуская даже самых умеренных форм конституционализма и большинства подобных инициатив, предлагаемых дворянскими или иными социально-политическими кланами. Подобные шаги могли лишь ослабить государство и правительство, а потому допускать их было нельзя.
Валуев ясно понимал политические проблемы, с которыми пришлось столкнуться самодержавию при Александре II, и потому в 1863 году внес предложение о преобразовании самодержавной политики, отталкиваясь от образования земств. В качестве первого шага Валуев предлагал реформировать Государственный совет с целью обеспечения хотя бы минимального совещательного участия в законотворческом процессе представителей заинтересованных и ответственных общественных групп[191]. Эти новые участники Государственного совета должны были быть избраны из членов земских управ и наделялись сугубо консультативными полномочиями. К намеченной тогда, в 1863 году, цели – расширению политических границ русского самодержавия – Валуев последовательно стремился и словом и делом вплоть до 1881 года. Этим вопросом он занимался и на посту министра внутренних дел, и в бытность младшим соратником партии Шувалова, и после – в 1879–1880 годах, когда проект 1863 года был вновь поднят, отклонен и наконец вовсе отодвинут в сторону аналогичным проектом, в 1881 году составленным Лорис-Меликовым. Валуев предполагал создание активного правительства, которому удалось бы заручиться поддержкой оппозиции и «встать во главе социального движения». Он считал, что, «подобно европейским правительствам», России также нужна форма представительства, но он был уверен – или, по крайней мере, считал необходимым заверить в том царя, – что участие представителей «не наносит никакого удара полновластию государя»[192].
Подобные попытки построить эдакую «квадратуру круга» в виде усиления политического участия среди элементов самодержавной системы иллюстрируют дилемму, с которой сталкивались все наиболее прозорливые государственные деятели дореволюционной России. Дела и идеи Валуева