Я так слепо верил ему».
В своем завещании Гитлер не соизволил уделить ни одного слова признательности Кейтелю за его годы службы; фактически все свидетельствует о том, что в последние несколько дней он оказался в опале. И все же 30 апреля (точное время установить невозможно) Кейтель подготовил информационный приказ с выражением полнейшей преданности диктатору. Получателям сообщалось, что фюрер со своим ближайшим окружением остается в Берлине, чтобы лично руководить обороной, в то время как Кейтель будет находиться вне столицы и командовать всеми боевыми действиями в соответствии с инструкциями Гитлера. В приказе далее говорится: «Судьба Берлина будет судьбой фюрера. Если падет столица рейха, то фюрер, после борьбы, с непревзойденным героизмом пожертвует своей жизнью ради германского народа. Поэтому важнейшим условием для выживания германского рейха и народа является наша политическая и боевая солидарность».
Затем Кейтель призвал вермахт к «безусловному повиновению главе государства» и заявил, что продолжение борьбы — единственное средство для того, чтобы не дать миллионам немецких солдат потонуть в большевизме. Любая недозволенная инициатива и любая сдача категорически запрещаются, и обе считаются изменой. Приказ завершался словами: «Фюрер связал свою жизнь с германским народом. Судьба немецкого народа зависит от стойкости и верности германского вермахта».
Однако в радиосообщении генералу Винтеру в тот же день Кейтель признался, что попытка деблокировать Берлин провалилась. Он приказал сосредоточить все силы в «Северной зоне», чтобы держать открытыми коммуникации с Данией. «Южной зоне» приказывалось сконцентрировать все ее силы в большом районе, пригодном для круговой обороны, чтобы спасти от Красной армии как можно больше солдат и максимум территории. Если будут перерезаны линии сообщения с «Севером», необходимо продолжать борьбу, чтобы выиграть время для политических решений. С любыми проявлениями развала надо бороться самым беспощадным образом. В целях улучшения управления группа армий «Юг» была подчинена группе армий «Центр». Эта директива соответствовала программе Дёница. Кейтель отмечал в то же время, что они с Йодлем сходились в том, что войну необходимо завершить как можно скорее, как только им удастся отвести главные силы войск, сражающихся на Восточном фронте.
До сих пор нет всеобъемлющей биографии «номера 2» в военной иерархии вермахта, куда более интересной личности — Йодля. По своему опыту и своим взглядам он в целом во многих отношениях схож с Дёницем, что объясняет факт, почему Дёниц ценил Йодля так высоко, что был готов терпеть Кейтеля.
Альфред Йозеф Фердинанд Йодль был еще одним человеком, который «вел войну с убеждением, что она была неизбежна». Но он предавал забвению то, что одной из обязанностей солдата может быть предотвращение войны.
Йодль был сыном баварского артиллерийского офицера, родился в Вюрцбурге 10 мая 1890 г. Посему он воспитывался в атмосфере военной дисциплины и подчинения как дома, так и в Мюнхенском кадетском корпусе, в который поступил в возрасте тринадцати лет. В 1910 г. он был назначен в 4-й Баварский артиллерийский полк в Аугсбурге, молодым офицером служил на фронте в Первую мировую войну и был один раз ранен.
Как и для большинства мужчин его поколения, война стала для него потрясающим событием, окрасившим все его последующие мысли и действия. «Война как внутренний опыт» (фраза Эрнста Юнгера) и «фронтовое товарищество» не были для него пустыми клише; они означали глубоко прочувствованное ощущение единства, которое надо сохранять, потому что оно выходит за пределы войны и социальных барьеров. Дубликатом совместного боевого опыта, по его мнению, должна стать настоящая человеческая общность людей и новый порядок общественной жизни.
В автобиографии, начатой в Нюрнберге, Йодль описывал словами, типичными для его поколения немцев, свою реакцию на конец Первой мировой войны: «Летом 1918 г., когда стало очевидно, что, несмотря на все наши победы и усилия, мы проигрываем войну, я пытался объяснить самому себе причины этого. Я полагал, что их можно в основном приписать двум фактам: в Германии не были решены ни социальные, ни государственные проблемы. Существование германских Länder (земель) как независимых государств казалось мне смешным, но при этом опасным; партийную борьбу, особенно между консерваторами и социал-демократами, я рассматривал как причину того, что произошло в сочетании раскола в нашем народе, внутри страны и военного удара извне. Государство управляло народом несогласованно. Я считал, что как монархический строй, так и сам кайзер провалились».
Поэтому, как и многие другие, Йодль чувствовал, что война была проиграна по внутриполитическим причинам — ошибка или отказ признать истину, ярчайшим выражением которого была легенда о «предательском ударе в спину».
Молодой Йодль поддерживал правительство Эберта в надежде, что тому удастся «избавиться от анахроничных королевских домов [внутри Германии]… создав единый рейх, возможно даже включающий Австрию и выговоривший для себя сносный мир».
Как и у многих немцев его поколения, политические идеалы Йодля заключались в создании «народного единства», отмене социальных барьеров, пересмотре Версальского договора и в построении Великой Германии — все это постулируемое как «политика, проистекающая из сердца», которую национал-социализм так ловко сделал своей собственной.
Когда республика стала вызывать нарастающее разочарование, Йодль обратился к антилиберальным, антидемократическим и расистским идеям: «Вот и кончилась эта свободолюбивая, демократическая республика; там ее свободе не было пределов. Болваны и преступники воевали за власть; нигилисты, восточные евреи и спартаковские фанатики („Союз Спартака“ (Spartakusbund) — революционная организация германских левых социал-демократов, созданная во время Первой мировой войны. Основатели и руководители — К. Либкнехт, Р. Люксембург, Ф. Меринг, К. Цеткин, В. Пик, Л. Йохигес и др. В период ноябрьской революции 1918 г. боролись „за углубления революции“. Стал ядром образования Коммунистической партии Германии. — Ред.) были близки к тому, чтобы завоевать господство над декадентскими, лишенными руководства германскими гражданами. Они были первыми эмиссарами Москвы, хотя, к счастью, не имеющими за собой военной силы».
Йодль вступил в стотысячную армию (то есть рейхсвер, численность которого была ограничена условиями Версальского договора. — Ред.) не без колебаний. Какое-то время он размышлял, не заняться ли изучением медицины, но в конце концов стал профессиональным солдатом с убеждением, что дисциплинированные вооруженные силы станут важным фактором в укреплении государственной власти. Йодль прошел курс «помощников командиров» (соответствующий старому штабному училищу) и в 1924 г. получил первое штабное назначение в штаб VII веркрейса (военного округа) в Мюнхене. Потом он провел четыре года инструктором на командных курсах, пройдя в это время тщательную подготовку по основам военной теории, и в 1932 г. был назначен в военное министерство.
Карьера Йодля (теперь он уже подполковник) до сих пор шла нормальным курсом, но с этого момента его продвижение ускорилось. В августе 1935 г. Йодль становится полковником, в апреле 1939 г. — генерал-майором, 19 июля 1939 г. — генералом (перескочив ступеньку генерал-лейтенанта) (соответствует нашему генерал-полковнику. — Ред. а 1