Горькая улыбка искажает губы. Если бы у него были силы все изменить, никто бы не страдал. Любимые глаза сияли бы только от счастья, а не от слез. Девочка, что поселилась в сердце, не чувствовала бы себя чужой в новом для нее мире, а может и вовсе жила бы сейчас в своем и не знала проблем какой-то там империи, не была бы вынуждена спасать свою жизнь из-за божественной связи с принцем. Сам бы упивался счастьем открыто любить ту, что сердце давно выбрало вопреки всему.
И ведь это еще не все…
— Твоей вины здесь нет, — в который раз повторяет дракон, привлекая красавицу к себе, не выдерживая ее расстроенный вид. Крепкие руки обвивают хрупкий стан, лишая ее возможности пресечь попытку сближения. — Мари, тебе могли навредить, Аю бы не тронули… По крайней мере сразу. С ней была ее стража, а что делала бы ты только лишь с двумя бойцами Тарувиэля?
— Отец с отрядом подоспел вовремя… Вы оба. Я корю себя за то, что пользуюсь слишком большой привязанностью наследного принца, Ваше Высочество. Обо мне есть, кому позаботиться, даже в случае, если кто-то пользуется нашими отношениями в урон тебе.
Темные глаза опасно сузились, внимательно вглядываясь в лицо девушки, подмечая ее каждую скрытую эмоцию. И ведь в глаза не смотрит, тяжело быть правильной вопреки собственным чувствам?
— Ам-Рес не забыл тебя, — в голосе ледяного дракона проскользнула сталь, а сцепленные руки оказались надежнее камня. — Столько времени прошло… Мы принесли в жертву наши чувства ради твоей безопасности, но только лишь ради того, чтобы отвести от тебя взгляд, но не внимание. Будь осторожна, Мари, никто не должен узнать правду о тебе.
Мгновенно вскинутый взгляд стал красноречивее слов.
— Я ни за что не подведу тебя, мой принц, — а в голосе столько решимости и обиды, что невольно хочется улыбаться и гордиться, что столь сильная женщина, не смотря на гордость, все еще любит. — Чем я заслужила твое сомнение?
Мелкая россыпь золотых крупиц в глазах, на мгновение в них отразившаяся, выдала спокойное одобрение драконьей сущности. Эта женщина давно принята драконом, только вот он все равно ждал ту, в существование которой верил.
Как сопротивляться чистому соблазну? Невинный порыв — и губы прижимаются к высокому лбу, сокрытому шелком золотых волос.
— Я беспокоюсь о тебе, только-то и всего, — признается, ритм сердца ее запоминая. — Никто не должен узнать, Мари, никто.
Вздыхает, но выдает покорное:
— Да, мой принц.
И вечность бы так стояли, если бы не предупредительный стук в дверь. Пришлось отпустить, пришлось с сожалением глазами проводить отступающую вглубь комнаты стройную фигуру. Знал о визите, но едва ли от этого выпустить из рук любовь свою было легче.
Глава личной стражи вошел бесшумно, низко склонив голову и не смея ее поднять. Сердце вновь ощутило на мгновения забытую тяжесть, заранее зная, что добрых вестей не услышит. Не торопился, молча отошел к окну, вновь устремив в него свой взгляд.
Лишь спустя минуту:
— Есть новости? — за внешне ровным голосом сокрылось неописуемое усилие. Наследный принц империи глубоко вздохнул, морально готовый услышать отрицательный ответ. Где сейчас девочка, за жизнь которой он теперь ответственен?
— Местоположение Ее Высочества на данный момент неизвестно, — раздался тихий ответ за его спиной, не отражающий никаких эмоций. — Мы продолжаем искать.
Неизвестно. Где сейчас и в безопасности ли. Геррион своими глазами видел и без труда сейчас вспоминал, что девушка, что половиной души его призвана, сама шла за дроу, которого воины его не опознали. Не показал, что стал свидетелем этой сцены, но отпустил, полагая и надеясь, что, возможно, пока так Ая будет в большей безопасности, чем во дворце после нападения предателя. Все станет на круги своя, но наследный принц верил, что поступил правильно.
Дроу не обидит, если сказанное несколько месяцев назад было правдой. А если все же позволил себе ложь, то за нее придется ответить, а принц обязательно спросит. Маленькой эрлине не оказалось интересно сердце наследного принца, но душу она все-таки забрала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Слова, сказанные ею в вечер перед праздничной ночью, в глубину сознания запали:
«Просто знай, что ты самый лучший и самый достойный дракон из всех, что я знаю. Враги и мизинца твоего не стоят, а народ твой точно благословлен богами, ведь у них есть такой правитель, как ты. Я всегда буду любить тебя, всегда буду на твоей стороне. Поддержу ли я тебя действием, либо напротив сделаю что-то, чего ты не поймешь сразу — все это все равно неизменно тебя поддерживая. Заранее прости меня за это. Я счастлива знать тебя, Геррион, наследный принц империи. Ты самый достойный правитель в моих глазах. Ты никому ничего не должен больше, чем себе самому. Твой долг — стать счастливым, процветать, а твой народ докажет тебе свою верность, приняв тебя таким, каков ты есть…» — искренность и честность, что невозможно подделать. Вера и поддержка, что души сплетает воедино. Его эрлина пыталась сказать ему то, что понять он оказался в силах только сейчас, глядя на женщину, которая спустя столько лет жизнью рискует, чтобы оставаться подле него.
Ая подарила шанс. Шанс все изменить. Имеет ли он право подвести ее? И, чтобы ее уберечь, не придется ли заявить миру, что эрлина больше не является необходимостью? Спрятать то, что веками почиталось и чем веками гордились.
В ночь в саду, не открыла ли она глаза Зверю на то, что он отчаянно не желал признавать? Догадалась и не осудила, поняла и приняла. Призналась, что знает. Простила. За то, что вырвал ее из мира родного в тот, где жизнь ее подвержена опасности и сердце богами ей нареченного занято.
Снова колебания в воздухе, но этот подданный никогда не нуждался в приглашении.
Дверь отворилась и повисшее в кабинете молчание разбилось об эмоциональное заявление жреца наследника престола:
— Мой повелитель, мне только что доложили…! — начал Саверий, но тотчас же шарахнулся в сторону, стоило ему войти и не сразу заметить безмолвного Кадара в стороне от двери. Стоило отдать должное жрецу: обуздал эмоции он без промедления. — В тайной канцелярии пропажа.
Сложив руки за спиной, принц лишь многозначительно приподнял бровь. Неприятно было слышать подобное о собственном сыскном органе, однако излишнюю взвинченность приближенного он тоже не был склонен игнорировать.
— Предмет, которым госпожу Аю… — начал маг, что заставило Герриона поменяться в лице. Саверий не торопился говорить открыто, наблюдая в комнате присутствие прелестной дочери главного советника императора. — Пропал. Обнаружили, когда проводили инвентаризацию склада. Сдается мне, это может обернуться неприятностями.
— Какого рода? — уточнил осторожно кронпринц, заранее предчувствуя, что ничего хорошего это точно не принесет. — Не хочешь ли ты сказать, что…?
— Видите ли, — жрец потупился, отводя взгляд. Предположения не нравились и ему самому, но не озвучить их он не мог. — Мне бы и в голову это не пришло, если бы утерю предмета не обнаружили. Артефакт мог не только отравить госпожу, но и запомнить вкус ее крови.
До скрипа сжатые кулаки драконьего принца не придали смелости человеческому магу в момент его умозаключений. Ни единый мускул не дрогнул на породистом лице монарха, однако все присутствующие в комнате не понаслышке знали привкус этого оттенка его ауры, когда в его присутствии тяжело дышать.
Менталист испытывает нарастающий гнев.
— Продолжай.
27. Без права на отказ
27. Без права на отказ
С трудом осознавая, в каком положении сейчас нахожусь, едва отфыркнувшись, приоткрыла глаза. Руки-ноги вроде целы. Вес тела Фаля все еще чувствовался и он не торопился подниматься. Проморгав, увидела его напряженное лицо над собой и алые глаза, внимательно что-то выискивающие в стороне, где произошел взрыв.
— Что случилось? — выдавила из себя, следом закашлявшись. Пыль ощутимо затруднила дыхание.