Читать интересную книгу "Тайны, что мы храним - Ана Вудс"

польщен ее комплиментом, но сегодня он показал мне, насколько сильно я стал отвлекаться, с тех пор как впервые встретил Хейзел. Паршиво. Этого нельзя допускать. В конце концов, я не из тех парней, что готовы разрушить карьеру из-за едва знакомой девушки, невероятно милой девушки с проникновенными глазами и губами, которые отчаянно хочется поцеловать.

История с Эдди должна была послужить мне уроком, а я снова веду себя так же глупо.

– Извините, – повторил я. – С этого момента я буду стараться больше.

Я посмотрел сначала на Олив, затем на Уилла и Чанга. В их глазах читалось скорее замешательство, чем гнев, и я понял, что они переживают: если я рухну вниз, то увлеку их за собой в пропасть. Мы одна команда, мы вынуждены полагаться на каждого члена квартета. Если кто-то выбивается – всем конец. Мне нельзя подставлять их.

– Хочешь поговорить об этом? – спросил Чанг, вторая скрипка. Невероятно талантливый, он мог прекрасно выучить большинство произведений за очень короткое время. Единственным недостатком оказывались его собственные композиции.

Я откинулся на спинку стула и провел рукой по волосам. Было дико неловко признаваться в том, что происходит.

– Блин, дело в девушке. – Олив застонала и закатила глаза. – Наш Ромео втюрился.

Уилл и Чанг начали смеяться.

– Черт, чувак, это правда? – спросил Уилл.

– Я не втюрился, но кое-кого встретил, да. – Боже, я не имел ни малейшего желания говорить об этом. – А теперь давайте продолжим.

– Ладно. Давайте сыграем «Адажио для струнных», одиннадцатое сочинение Сэмюэла Барбера, – предложил Чанг.

– Идиот, – сказал я, тоже рассмеявшись.

– Траурное произведение для убитого горем – думаю, подойдет. – Олив пожала плечами и снова взялась за альт.

– Как скажешь, – ответил я и приложил смычок к струнам.

Раз вы так этого хотите, я вам подыграю. Адажио Барбера – одно из самых известных в мире траурных произведений, оказывающее сильное эмоциональное воздействие. Дело не только в мрачном тембре и медленном темпе композиции, но и в истории, которую она рассказывает. Каждый отдельный звук заставляет человека переживать самые разные чувства и встретиться со своим горем лицом к лицу, а не отворачиваться от него.

Я вложил в это произведение все свои эмоции и, к счастью, больше не фальшивил.

* * *

После репетиции, перед тем как отправиться с квартетом в общежитие, я зашел к секретарю на первом этаже. Ее кабинет находился рядом с кабинетом ректора и был занят даже по выходным. Я трижды постучал, прежде чем миссис Бикан пригласила меня войти.

– Чем могу помочь? – Она посмотрела на меня поверх очков. Толстая черная оправа забавно закрывала половину лица, как будто кто-то изрисовал ей щеки маркером, пока она спала, – типичная выходка парней на вечеринке.

– Скажите, почта для Тристана Макки не приходила?

– Минутку, пожалуйста, сейчас посмотрю. – Откатив офисное кресло, миссис Бикан встала и вышла в соседний кабинет. Там, помимо досье студентов, хранились пришедшие письма и посылки. Я забирал свои раз в неделю, но обычно получал мало, ведь в эпоху цифровых технологий нет необходимости прибегать к услугам медленной почты.

Через несколько минут миссис Бикан вернулась с небольшой посылкой в руках.

– Вам пришло это и три письма.

Удивившись, я все забрал. Уголки моих губ поднялись, когда я прочитал на коробке имя отправителя. Посылку прислала моя бабушка, что означало лишь одно: она снова мне что-то связала.

– Спасибо.

Я попрощался с миссис Бикан и вышел из здания. Ветер едва не вырвал посылку у меня из рук: ее трудно держать параллельно со скрипичным футляром.

Войдя в общежитие, я тихо подошел к нашей квартире. Прошло немного времени, прежде чем Харви со стоном открыл мне дверь.

– Может, в следующий раз будешь еще тише?

Кто-то снова в плохом настроении. Чем Джош разозлил его сегодня?

– Понял, извини.

Харви молча развернулся и снова скрылся в своей комнате. Когда он не ругался с Джошем, большую часть времени он находился вне поля нашего зрения. Харви не придавал особого значения дружескому взаимодействию. Он никогда не смотрел с нами телевизор и не занимался ничем, кроме готовки. Чем он занимался у себя в комнате, меня совершенно не интересовало. Надеюсь, просто рисовал там свои картины.

Однако уж лучше такой сосед, чем тот, который приседает на уши и постоянно действует на нервы.

– Оу-у, твоя бабушка связала тебе новый свитер? – Джош удобно устроился на диване и включил один из комедийных боевиков, которые ему так нравились. Полупустая чашка с попкорном у него на коленях наводила на мысль, что он сидит здесь уже какое-то время.

– У тебя нет занятий?

– Нет, я сказал, что болею. – Он открыл рот и закинул внутрь горсть попкорна. Половина отскочила от его губ и зубов и упала на диван и пол. Если Харви потом найдет в щели дивана хоть крошку, разверзнется ад.

– Почему? – спросил я, открыв дверь своей комнаты, чтобы скинуть вещи.

– Эта рыжеволосая дьяволица мне весь мозг вынесла.

Я плюхнулся рядом с Джошем и потянулся к чашке. В телевизоре только что взорвалась машина, и двое парней – предположительно агентов – отлетели на двадцать метров, не получив ни единой царапины.

– Что она опять натворила?

Понятия не имею, что именно не поделили эти двое, но на одном из курсов Джоша училась девушка, с которой он постоянно ссорился. Как ее звали на самом деле, я не знал, так как он всегда называл ее просто рыжеволосой дьяволицей.

– Она отрезала мне конец, – буркнул Джош.

Я прыснул со смеху.

– Но ты вполне себе нормально сидишь. Может, тебе лучше сходить к врачу?

Прежде чем я успел осознать, что происходит, прямо мне в лицо полетела порция попкорна.

– Очень смешно, умираю от смеха, – пробормотал Джош. – Конец хвоста! В семестровом спектакле я играю роль Гуса из «Популярной науки о кошках», а эта стерва испортила мне костюм.

Я легонько ударил его по ребрам. Джош потер бок и гневно сверкнул на меня глазами. Сам виноват. Он знал, как я отношусь к тем, кто пренебрежительно отзывается о женщинах.

– Ну а ты что сделал? – спросил я.

– В смысле? Что я мог сделать?

– Я почти уверен, что она пошла на это только потому, что ты начал.

Джош сунул в рот очередную горсть попкорна.

– Ты бредишь. – Он чавкнул, выплюнув половину. Я брезгливо потер лицо.

– Как скажешь. Просто поговори с ней и спроси. Вдруг ты неосознанно что-то сделал?

– Только через мой труп.

Я пожал плечами.

– Тебе виднее, парень, но сидеть, поджав хвост, тоже не выход. Намеренный каламбур. – Я рассмеялся.

Но Джош предпочел разыграть оскорбленную