полуотключке, по хрену: «А не один ли хрен, товарищ прапорщик?» Тот: «Читать умеешь, грёбаный дятел? Читай, что на ящиках написано!» Ну, свешиваюсь, читаю: «Порох». Ну и хрен ли? Затягиваюсь снова. Прапор: «Мать твою за ногу, ты же куришь, млять, на бочке с порохом!» Ну, курю, с хрена ли это кого-то гребёт? Мешаю кому, что ли? Курю дальше, по хрену…
– Гы-гы-гы! – заржал Серёга.
– И хрен ли тут такого смешного? – урезонил его Володя. – Там, где по уму надо человек пятнадцать, вгрёбывают пятеро – и за себя, и за «дедов», и за того парня, который «откосил» от службы. Вот так и взрываются на хрен склады боеприпасов, если не повезёт. Не по умыслу, а по раззвиздяйству. Люди загребались, и им уже всё по хрену…
Зернистый порох – не роскошь, а элементарная техника безопасности. Пушки ведь у нас пока ещё деревянные, до бронзовых нам ещё далеко. Хоть и купил Арунтий толкового раба-литейщика, работавшего раньше у маститого скульптора по бронзе, дело это большое и серьёзное, и делать его надо по уму, а не тяп-ляп, так что успеть к весне – не хрен даже и мечтать. Пока только деревянный макет соорудили, что тоже было не так-то легко – ведь я замахиваюсь на скорострельную казнозарядную артиллерию. В металле же пока делаем только лёгкую стрелковку – те же дульнозарядные самопалы, только уже подобротнее. Пока ребята возятся с порохом, я тут как раз корплю над подгонкой друг к дружке деталей ударно-кремнёвого замка – их приходится припиливать напильником – и его приладкой к ложе.
– Пилите, Шура, они золотые! – подначивает меня Серёга.
По цвету металла основные детали и в самом деле похожи – литые из бронзы, как раз на них мы купленного тестем раба-литейщика на вшивость и проверяли. Крышку полки только пришлось стальной делать, она ведь ещё и огнивом служит, и её мне ковал, науглероживал и калил Укруф. Пластинчатые пружины для замков – пока временные, из роговых пластинок. Для проверки механизма на работоспособность их достаточно, потом уже нормальными их заменим, из бериллиевой бронзы.
Пока наш «ВПК» оставляет желать лучшего, мы вынуждены довольствоваться дульнозарядными кремнёвыми пистолями – гладкоствольными, конечно. Подальнобойнее наших пружинных выйдут – и на том спасибо. Ружья же такого типа делать, при наших-то мощных арбалетах – какой смысл? Чтоб с дробью на мелкую дичь охотиться? Так мы же, хвала богам и нанимателю, давно уже не из голодного края. Пистоли эти, впрочем, даже будучи на данный момент вершиной нашего «хайтека», нас один хрен удручают. Это у Хренио остаётся в загашнике его табельный полицейский «стар», а у нас – лишь мечты о подобных агрегатах, которые невольно наводят нас на неслабую ностальгию по нашему прежнему современному миру.
– У меня «марголин» дома был с двумя сотнями патронов, – хвастанул Серёга. – От деда ещё остался. Прикиньте – сюда бы мне его!
– Да хрен ли это за ствол! – поморщился Володя. – Жалкая мелкашка!
– Не скажи, – возразил я ему. – Если пулю ножовкой крест-накрест надпилить – будет и мелкашка, что доктор прописал. Пару лет назад мне предлагали «марголина», но за пятьдесят штук и всего с двумя пачками патронов. А они ведь у него «курц», ни разу не «лонг райфл», у охотников-мелкашечников не ходовые, так что хрен такие достанешь по нынешним-то временам. Ну и на хрена он мне тогда такой сдался за такие деньги?
– Разве «курц»? Мой был под нормальные «лонг райфл», которые и к винтарям шли, – припомнил Серёга. – Хорошая спортивная «олимпийка», дед её как раз у знакомых спортсменов и доставал.
– Повезло тебе, значит, – старая модель. От такой и я хрен отказался бы. А мне только новую предлагали, которая под «курц», а «лонг райфл» в неё ни хрена не полезет. Ну, меня и задавила жаба. За те пятьдесят штук можно было и «макарку» переделанного из пневматического купить, и его мне тоже предлагали – с удлинённым стволом и новым кожухом-затвором – работы подпольных умельцев, для пижонов на нём даже гравировали «Кольт-Коммандер» – внешне в натуре похож был, только на макаровской основе и под макаровский патрон – вот это был агрегат! Не купил только оттого, что патронов к нему продавец не давал – доставай их сам, где хочешь, а у меня не было хорошего знакомого из вояк или ментов, чтоб патронами разживаться. Обидно, млять!
– «Макарка» переделанный и у меня был, – признался Володя. – Не такой только крутой, как ты расписываешь, а обычный, из газового «пердунка» восстановленный. Ну и хрен ли? Тут я и такому был бы рад до усрачки! Хотя с патронами – такая же беда, что и у тебя. У знакомого был «наган» спортивный под мелкашку, вот это была вещь, хотел его у него купить, да только он хрен продавал.
– Ещё бы! У меня такой был, – не удержался я от хвастовства. – Не спортивный, правда, а переделанный из стартового «Блефа», но какая на хрен разница? Те же умельцы переделывали. Через полгода после отказа от того длинного «макарки» предложили мне и этот мелкашечный «наган», и уж его-то я, конечно, оторвал с руками. Прикинь, знакомый охотник-мелкашечник имелся, и через него я эти патроны хоть «лонг райфл», хоть даже и «магнум» купить мог. По длине ведь в тот нагановский барабан и «магнум» помещается, а это уже довольно серьёзный патрон…
– Да, это уже не хрен собачий, – согласился Володя. – А как насчёт утечки газов в щель между стволом и барабаном?
– Там втулки-фальшпатроны были вместо выбитых запрессованы с хорошими коническими фасками и со фторопластовыми прокладками для полной герметизации, – объяснил я ему, – при надвигании барабана прижимались и перекрывали зазор. Ну и запас таких же прокладок для смены изношенных дали в комплекте. Хотя уж их-то я и сам себе наделать мог на работе сколько угодно и не боясь спалиться.
– Круто! – одобрил спецназер. – Вот с таким аппаратом, да с «магнумовскими» патронами, да с «негуманной» пулей – не так стрёмно было бы и в эту седую древность провалиться! Так хрен же там! Мы тут, а железяки наши дома остались! Ну и вот за что нам тут такая невезуха!
– Да ладно тебе! Сам же понимаешь, что хрен бы мы наши аппараты через эту грёбаную таможню провезли.
– Да в звизду таможню! Я имею в виду – если бы мы в России провалились!
– Ага, и сейчас бы ныкались от зимних морозов в курной избе, а то и вовсе в землянке, в которой народу – как тех сельдей в бочке. Знаешь,