А слепец упорно штурмовал склоны холма. В самый первый раз, ударившись с размаху коленкой о камень и услышав сзади вскрик Каоны, он остановился как вкопанный и решительно взял девушку за рукав.
— Вы, маги, — буквально потребовал он от нее. — Вы же умеете лечить раны и успокаивать боль? Ну, говори?
— В этом нет секрета, — пожала плечами Каона, потирая саднящее колено. — Мы можем лечить и умеем снимать боль, но на это тратится наша энергия. Поэтому я не стану тратить заклинания на каждую царапину.
— А придется, — жестко ответил Рамио. — Или ты, или твои старшие товарищи, кто-то должен избавить тебя от боли. Или я прикажу стражам не позволять тебе ходить за мной.
— Я сказала, что это ерундовый ушиб, и не буду его лечить! — повысила голос девочка. — И не собираюсь бегать с каждой шишкой к Вивиан и ныть!
— А я сказал, — еще тише произнес Рамио. — Что будешь лечить и будешь бегать. Или я оттащу тебя за уши!
— Да что ты бесишься! — топнула ногой Каона. — Тебе что, дюже больно? Ну так поплачь!
— Да, мне пока не больно, — примирительно согласился слепой. — Но это пока. А потом мне понадобится ваша помочь — мне и тебе. Иначе будет очень. Очень больно.
— Что ты собираешься делать? — испуганная его тоном, спросила Каона.
— Как ты думаешь? — мрачно отозвался юный артеас. — Разумеется, я собираюсь научиться летать!
Каона замерла, как громом пораженная. Она-то предполагала, что упрямый мальчишка просто учится передвигаться вслепую, в том числе и по окрестным скалам. Это было довольно опасное занятие, но она рассчитывала на свои исцеляющие заклинания и эликсиры. Но летать…
— Почему бы тебе не попробовать взлететь с земли? — льстиво предложила девочка, затаив дыхание.
— И далеко ли я улечу? — умехнулся Рамио. — До ближайшего дома? Забора? Дерева?
— Я могла бы говорить тебе, куда лететь, — тихо предложила Каона. — К тому же ты все равно не можешь летать прямо в поселке. Так что мы можем найти какую-нибудь поляну без деревьев. Или полетать над морем.
— Давай попытаемся, — устало согласился Рамио. — Но все-таки запасись своим волшебством, на всякий случай.
Первые полеты прошли относительно благополучно. Шишку у Рамио — и головную боль у себя — Каона вылечила за секунду. Правда, после вывихнутой ноги ей пришлось долго отдыхать, восстанавливая магию, но зато и артеас сумел подняться выше вершин деревьев и почти удачно приземлиться.
Попытки летать над морем оказались менее удачными. Во-первых, рев прибоя заглушал голос девочки и артеас не слышал ее указания. Во-вторых, намокшие крылья почти не слушались мальчика, и он смог выбраться на берег только благодаря многоленему опыту пловца.
Все это время у Каоны вертелся в голове вопрос: даже если Рамио научится летать, как он сумеет отыскать древний храм и проникнуть в него? Надеется на какое-то особое чутье? На озарение свыше? Но все оказалось проще.
— В пророчестве сказано. Что мне не могут помогать артеас. А люди могут. Я найду себе помощника — и он будет моими глазами, — пояснил ей Рамио. — Может быть даже это будет гном. Вон, гномишки какие маленькие, их легко носить на руках.
То, что он даже не намекнул ей на то, что таким помощником могла бы стать она, одновременно оскорбило и обрадовало Каону. На девочку рухнула слишком огромная ответственность: стать поводырем при слепом правителе неведомой крылатой расы, провести свою жизнь в забытой богами Долине, отыскивая древний храм — чего ради? Ради мимолетной симпатии к лохматому мальчишке? Но ее друзья, Клайд, Эмми. Их путешествие — это все казалось гораздо важнее. Они сейчас так близко к своей цели! Вот-вот разузнают, куда двигаться дальше и отправятся за своим артефактом. А там что-то еще произойдет. Неужели разбивать коленки и выслушивать императорские приказы в рыбачьем поселке интереснее? Тем более, тут так боятся магов! Ей придется прикидываться целительницей, а она думала стать боевым магом. И Испытание! Если она не пройдет Испытание, она так и останется вечной ученицей, умеющей только лечить мелкие раны, стрелять сжатым вихрем и замораживать противника на пару секунд.
Каона была решительно не готова на подобные жертвы. Но если бы ее попытались уговорить или принудить силой, девочка возмущалась бы и сопротивлялась. Однако, никто не собирался заставлять ее, особенно после приказа Рамио. И вся ответственность оказалась на ней, а это было неприятно. Если она уедет — она бросит слепого с его идеей научиться летать. А магов у них тут нет. И умирают артеас один раз. Одно неудачное падение — и не будет никаких уз ветра, никакой надежды крылатых. Если она не уедет — ей никогда не выбраться в Аден, она проживет свою жизнь в Грации, и еще неизвестно, что из этого выйдет. Вот если бы она должна была найти этот храм, то можно было бы надеяться отыскать его поскорее и отвести туда Рамио.
Каона несколько раз залезала одна на холмы возле поселка и всматривалась с высоты в чащу леса. Никакого храма, разумеется, там не было. Тогда она пристала к Хенайне, чтобы та поискала в своей умной книжке упоминания о Храме. Но эльфийка выдала очередную порцию легенд, не приблизившую девочку к цели:
— Когда артеас вернулись в Грацию, первым делом им нужно было спрятать жемчужины. Но это место должно было оставаться тайной как для людей, так и для самих артеас. Как можно сохранить тайну, если память предков передается всем детям? Среди пришедших в Грацию были бескрылые мальчики, которым только предстояло обрести память, и они получили бы знание о храме вместе с крыльями. Тогда артеас создали своей жреческой магией летучий алтарь Сэйя. На него поместили чаши с жемчугом и зародыш раковины та-сит. Алтарь взмыл в воздух и скрылся за деревьями. Он не мог покинуть Долину, потому что летел невысоко и вскоре должен был утратить летучие свойства. Там, где он коснулся земли, раковина та-сит начала свой рост. Она накрыла алтарь куполом и начала прорастать вглубь — потому что жрецы выбрали именно такую раковину. Вскоре листья и ветки засыпали верхнюю часть храма, а алтарь продолжал погружаться в землю Грации. Храм медленно рос все эти века, расширяясь под корнями деревьев, укрепляя толщину стен. Только рожденному под знаком искупления, правителю артеас с лазурно-золотыми крыльями, дано войти в этот храм, — вот что прочла эльфийка свой книге.
— Ты это сама сочинила, — буркнула Каона. — Я видела, как ты писала.
— Не сочинила, а записала с кристалла, — улыбнулась эльфийка. — Это же все нам рассказали тогда, ты не помнишь?
— Не помню, — еще больше помрачнела Каона. Именно под конец разговора она впервые узнала, что это за радость — узы ветра. У Рамио страшно разболелась спина, сжатые крылья ныли и дрожали, мышцы шеи буквально сводило дугой. Но он терпел, а Каона что, хуже? Только вот от боли так шумело в ушах, что она почти ничего не помнила, кроме торжественного голоса кого-то из крылатых.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});