Читать интересную книгу "Реформация - Уильям Джеймс Дюрант"

играла на лютне; к этому добавилось знание испанского, латыни, итальянского и французского языков. Из нее получилась бы хорошая женщина, если бы ее не прокляли теологическая уверенность и королевская власть. Она была честна до простодушия, неспособна к дипломатии и очень хотела любить и быть любимой. Она была вспыльчива и строптива. Она была упряма, но не горда; она признавала ограниченность своих умственных способностей и смиренно слушала советы. Она была непреклонна только там, где дело касалось ее веры; в остальном она была мягкой и сострадательной, либеральной к несчастным и стремящейся исправить ошибки закона. Часто она инкогнито посещала дома бедняков, сидела и беседовала с хозяйками, записывала нужды и обиды и оказывала посильную помощь.28 Она вернула университетам средства, похищенные у них ее предшественниками.

Лучшие стороны ее характера проявились в относительной терпимости в начале ее правления. Она не только освободила Гардинера, Боннера и других, кто был заключен в тюрьму за отказ принять протестантизм, но и помиловала почти всех, кто пытался удержать ее на троне. Однако некоторых из них, например герцога Саффолка, она заставила заплатить в казну большие штрафы; затем, получив такую помощь, она значительно снизила налоги. Питеру Мученику и другим протестантам-иностранцам было разрешено покинуть страну на конспиративных квартирах. Совет королевы устроил поспешный суд над Нортумберлендом и шестью другими людьми, участвовавшими в заговоре с целью ареста Марии и короны Джейн Грей; все семеро были приговорены к смерти. Мария хотела помиловать даже Нортумберленда, но Саймон Ренар, теперь уже императорский посол, отговорил ее. Все трое непрощенных в последнюю минуту приняли римско-католическую веру. Джейн Грей назвала приговор справедливым, а признания — трусливыми.29 Мария предложила освободить ее, но уступила своим советникам настолько, что приказала держать ее в свободном заключении на территории Тауэра.30

13 августа королева опубликовала официальное заявление о том, что она не будет «принуждать или ограничивать совесть» в вопросах религиозных убеждений;31 Это было одно из первых заявлений о религиозной терпимости, сделанных современным правительством. Невинно надеясь обратить протестантов с помощью аргументов, она организовала публичные дебаты между противоборствующими теологами, но они угасли в ожесточенном и безрезультатном споре. Вскоре после этого в капеллана епископа Боннера бросили кинжал из толпы, возмущенной его католической проповедью; от смерти его спасли два протестантских прорицателя.32 Испугавшись своей терпимости, Мария приказала (18 августа 1553 г.), чтобы до тех пор, пока парламент не соберется и не рассмотрит проблемы, возникшие из-за конфликта верований, никаких доктринальных проповедей не произносилось, кроме как в университетах. Кранмеру, все еще архиепископу, было велено оставаться в своем Ламбетском дворце; в ответ он обрушился на Мессу как на «отвратительное богохульство»; он и Латимер были заключены в Тауэр (сентябрь 1553 года). За два месяца до этого в Тауэр отправился епископ Ридли из Лондона, который заклеймил и Марию, и Елизавету как бастардов. В целом поведение Марии в эти первые месяцы ее правления превосходило по снисходительности и терпимости поведение других крупных правителей ее времени.

Проблемы, с которыми она столкнулась, могли бы ошеломить человека, намного превосходящего ее по уму и такту. Она была потрясена неразберихой и коррупцией, царившими в администрации. Она приказала остановить коррупцию, но та спрятала голову и продолжила. Она подала хороший пример, сократив расходы на королевский дом, пообещав стабильную валюту и оставив парламентские выборы свободными от королевского влияния; новые выборы были «самыми справедливыми за многие годы». 33 Но в результате снижения налогов доходы правительства оказались ниже расходов; чтобы компенсировать разницу, она ввела экспортную пошлину на ткани и импортную пошлину на французские вина; эти меры, которые, как ожидалось, должны были помочь бедным, вызвали коммерческий спад. Она пыталась остановить рост капитализма, ограничив количество ткацких станков, которыми мог владеть каждый человек, одним или двумя. Она осуждала «богатых суконщиков» за низкую заработную плату и запретила выплачивать зарплату натурой.34 Но она не смогла найти в своем окружении людей, обладающих силой и честностью, необходимыми для осуществления ее доброй воли, и экономические законы перечеркнули ее цели.

Даже в религии она столкнулась с серьезными экономическими препятствиями. Вряд ли в Англии была влиятельная семья, которая не владела бы имуществом, отобранным у церкви;35 Такие семьи, разумеется, противились любому возвращению к римской вере. Протестанты, составлявшие численное меньшинство, но обладавшие финансовым влиянием, в любой момент могли дать толчок к восстанию, которое возвело бы на трон протестантку Елизавету. Мария очень хотела восстановить право католиков на отправление религиозных обрядов в соответствии с их собственным ритуалом; однако император, который уже тридцать два года боролся с протестантизмом, советовал ей действовать медленно и довольствоваться частными мессами для себя и своего ближайшего окружения. Но она слишком глубоко чувствовала свою религию, чтобы быть с ней политизированной. Скептически настроенное поколение, выросшее в Лондоне, удивлялось частоте и пылкости ее молитв, а испанский посол, вероятно, считал занудством, когда она просила его встать на колени рядом с ней, чтобы попросить божественного руководства. Она чувствовала, что на нее возложена священная миссия — вернуть веру, которая стала ей так дорога, потому что она страдала за нее. Она послала гонца к Папе Римскому, умоляя его снять интердикт на религиозные службы в Англии; но когда кардинал Поул пожелал приехать в Англию в качестве папского легата, она согласилась с Карлом, что время для такого смелого шага еще не пришло.

Парламент, собравшийся 5 октября 1553 года, отнюдь не был покорным. Он согласился отменить все законодательные акты царствования Эдуарда, касающиеся религии; он сократил до прежних размеров суровые наказания, предписанные законами Генриха VIII и Эдуарда VI; и он милостиво сообщил королеве, что «незаконнорожденность вашей благороднейшей особы» теперь аннулирована, и она перестала быть бастардом. Но она отказалась даже рассматривать вопрос о восстановлении церковной собственности, противилась любому намеку на признание папского суверенитета и оставила Марию безвольной главой английской церкви. С помощью этой власти она заменила протестантских епископов на изгнанных католических прелатов; Боннер снова стал епископом Лондона, Гардинер — епископом Винчестера и близким советником короны. Женатые священники были уволены из своих приходов. Месса была снова разрешена, а затем и поощрена; и (как пишет протестантский историк) «та готовность, с которой страна в целом воспользовалась разрешением восстановить католический ритуал, несомненно, доказала, что, за исключением Лондона и нескольких крупных городов, народное чувство было на стороне королевы». 36 Указом от 4 марта 1554 года католическое богослужение было полностью восстановлено, протестантизм и другие «ереси» были объявлены вне закона, а все