Читать интересную книгу "Реформация - Уильям Джеймс Дюрант"

религия была прикрытием для экономического недовольства, а в Англии прикрытие было католическим, потому что правительство теперь было протестантским. «В опыте сельскохозяйственной бедноты, — писал протестант Фрауд, — увеличение личных страданий было главным результатом Реформации». 2 Надо отдать должное протестантским богословам этого царствования — Кранмеру, Латимеру, Леверу, Кроули — они осуждали усилившуюся эксплуатацию крестьянства; а Сомерсет с горячим негодованием осуждал безжалостные поборы новых землевладельцев, «возникших на свалке» городского богатства.3 Парламент не мог придумать более мудрого средства, чем принять свирепые законы против нищенства и предписать церквям еженедельно собирать деньги для бедных. Сомерсет отправил комиссию для выяснения фактов, касающихся огораживаний и высокой арендной платы; она встретила тонкое или открытое сопротивление со стороны лендлордов; арендаторов запугали, заставив скрывать свои обиды; скромные рекомендации комиссии были отвергнуты парламентом, в котором сельскохозяйственные районы были представлены дворянами-землевладельцами. Сомерсет открыл в собственном доме частный суд для рассмотрения жалоб бедняков. Все больше и больше дворян во главе с Джоном Дадли, графом Уориком, присоединялись к движению за его низложение.

Но теперь крестьяне, разъяренные накопленными обидами и безрезультатными исками о возмещении ущерба, взбунтовались от одного конца Англии до другого. Первым поднялся Сомерсетшир, затем Уилтс и Глостершир, Дорсет и Хэмпшир, Беркс, Оксфорд и Букингем, на западе — Корнуолл и Девон, на востоке — Норфолк и Кент. В Норвиче мелкий землевладелец Роберт Кет организовал повстанцев, захватил муниципальное управление и создал крестьянскую коммуну, которая в течение месяца управляла городом и его внутренними районами. На холме Маусхолд, к северу от города, Кет расположил лагерь из 16 000 человек, и там, под дубом, он ежедневно вершил суд над помещиками, арестованными крестьянами. Он не был кровожадным: тех, кого он осуждал, сажали в тюрьму и кормили. Но о правах собственности и документах на право владения он не задумывался. Он велел своим людям прочесывать окрестности, силой врываться в поместья, конфисковывать все оружие и загонять для коммуны весь скот и провиант, где бы он ни был найден. Овец — главных соперников крестьян за право пользования землей — набралось до 20 000, и они были неудержимо поглощены, вместе с «бесконечными буренками», лебедями, оленями, утками, олениной и свиньями. На фоне этого пиршества Кет, тем не менее, поддерживал замечательный порядок, даже разрешил проповедникам увещевать людей отказаться от восстания. Сомерсет сочувствовал мятежникам, но соглашался с Уориком, что их нужно разогнать, чтобы не перевернуть всю экономическую структуру английской жизни. Уорик был послан против них с армией, недавно собранной для войны во Франции. Он предложил повстанцам всеобщее помилование, если они вернутся в свои дома. Кет склонялся к тому, чтобы принять предложение, но более горячие головы были за то, чтобы судить их в бою, и Кет уступил им. 17 августа 1549 года вопрос был решен; превосходная тактика Уорика победила, 3500 мятежников были перебиты, но когда остатки сдались, Уорик довольствовался девятью повешенными, а Кета с братом отправил в тюрьму в Лондоне. Весть о поражении выбила дух из других повстанческих групп; одна за другой они складывали оружие под обещание амнистии. Сомерсет использовал свое влияние, чтобы большинство лидеров были освобождены, а братья Кет на некоторое время выжили.

Протектора обвинили в том, что он поощрял восстание, открыто сочувствуя беднякам. Его также клеймили за провал во внешних делах, ведь Франция сейчас осаждала Булонь. Его справедливо обвиняли в том, что он допустил коррупцию среди правительственного персонала, обесценил валюту, приумножил собственное состояние, построил свой роскошный Сомерсет-Хаус на фоне почти полного банкротства страны. Уорик и Саутгемптон возглавили движение за его отстранение от власти. Большинство дворян, которые могли простить его богатство, но не его нежность к своим крестьянам, воспользовались возможностью отомстить. 12 октября 1549 года герцога Сомерсета провели в качестве пленника по улицам Лондона и заключили в Тауэр.

II. ПРОТЕКТОРАТ УОРВИКА: 1549–53 ГГ

По меркам того времени враги Сомерсета были снисходительны. Его лишили имущества, которое он приобрел за время своего регентства; 6 февраля 1550 года он был освобожден; в мае его восстановили в членстве в Королевском совете. Но Уорик теперь был протектором королевства.

Он был откровенным макиавеллистом. Сам склонный к католицизму, он принял протестантскую линию, потому что его соперник Саутгемптон был признанным лидером католиков, а большинство дворян финансово были привержены новому вероисповеданию. Он хорошо изучил военное искусство, но понимал, что с обанкротившимся правительством и обнищавшим народом ему не удержать Булонь против Франции, обладающей вдвое большими ресурсами, чем Англия. Он сдал город Генриху II и подписал позорный, неизбежный мир (1550)

В условиях господства знатных и простых лендлордов парламент (1549) принял закон, грозящий страшными карами за восстание крестьян. Захваты освящались прямым законом; налоги, которыми Сомерсет обложил овец и шерсть, чтобы воспрепятствовать захватам, были отменены. Для рабочих, объединившихся для повышения заработной платы, были предусмотрены суровые наказания.4 Собрания, собирающиеся для обсуждения снижения арендной платы или цен, были объявлены незаконными; присутствующие на них должны были лишиться своего имущества. Роберт Кет и его брат были повешены. Нищета росла, но богадельни, сметенные религиозной революцией, не были заменены. Болезни стали эндемичными, но больницы были заброшены. Люди голодали, но валюта снова обесценилась, и цены взлетели. Некогда крепкие йомены Англии вымирали, а беднейшие из бедных погружались в дикость.5

Религиозный хаос соперничал с экономической анархией. Большинство населения оставалось католиками,6 Но победа Уорика над Саутгемптоном оставила их без лидера, и они почувствовали слабость тех, кто отстаивает прошлое. Падение духовного и морального авторитета священства, а также нестабильность и коррумпированность правительства привели не только к росту безнравственности, но и к появлению ересей, которые пугали как католиков, так и протестантов. Джон Климент (1556 г.) описывал «удивительные секты, кишащие повсюду, не только папистов… но и ариан, анабаптистов и всех прочих еретиков… некоторые отрицают, что Святой Дух — это Бог, некоторые отрицают первородный грех, некоторые отрицают предопределение… бесчисленное множество подобных, слишком длинных, чтобы их перечислять».7 Роджер Хатчинсон (ок. 1550 г.) писал о «саддукеях и либертинах» (вольнодумцах), которые утверждают, «что дьявол… не что иное, как… мерзкая привязанность плоти…., что после этой жизни нет ни покоя, ни боли, что ад — не что иное, как мучительная и отчаянная совесть, и что радостная, спокойная и веселая совесть — это рай».8 А Джон Хупер, протестантский епископ Глостера,