раны на груди. Она была покрыта плотной повязкой, сквозь которую просачивалась кровь. Прикосновение было болезненным, но под бинтами билось сердце, сильно и быстро, заходясь в экстазе от того, что ему удалось выжить.
Да, он все еще живой.
Он выжил!
Кровь бушевала в молодом теле, заставляя его душу трепетать от восторга, а пальцы дрожать.
Вдруг он услышал, как отодвинулся теплый занавес на двери. Мо Жань приподнялся на кровати и, подняв голову, увидел красавца, который застыл в дверях. На улице было холодно, так что юноша был одет в отороченный мехом белый плащ, по которому струились черные, как смоль, волосы. Он медленно поднял на Мо свои сияющие, полные нежности глаза. Белую кожу юноши окрасил едва заметный румянец, что только подчеркнуло изысканную и утонченную красоту его лица.
Ши Мэй не ожидал, что Мо Жань проснется. Он удивленно просил:
— А-Жань? Ты, ты...
— Ши Мэй! Ши Мэй!
При виде Ши Минцзина глаза Мо Жаня засияли, как обсидиан на ярком свету. Юноша спрыгнул с кровати, широко улыбнулся и, не обращая внимания на боль от раны, бросился к Ши Мэю. Прижав его к груди, он смеялся и кричал от радости.
— Отлично! Ты жив! Я жив! Все закончилось! Закончилось!
Небесный разлом был самой большой трагедией в его прошлой жизни. Злобные духи сошли с неба на землю, забрали Ши Мэя и толкнули Мо Жаня в бездну греха.
После своего перерождения он больше всего страшился повторения того бедствия. Боялся, что снова совершит ту же ошибку, и, в конце концов, пройдя по костям своих самых близких людей, останется совсем один во Дворце Ушань.
Но на этот раз Небеса дали ему второй шанс. Когда он сделал шаг вперед и решил умереть за своего учителя, все изменилось.
Он больше не будет брошен и предан, не будет вынужден посреди ночи бежать в Ляншань, не останется сиротой в этом мире. Это проклятие теперь снято…
Он в самом деле смог избавиться от кошмара своей прошлой жизни. Теперь он действительно переродился.
Мо Жань долго обнимал Ши Мэя, прежде чем, наконец, отпустил его. Его глаза сияли от счастья так ярко, словно в них отражались тысячи фейерверков и все звезды Млечного пути.
Ши Мэй так и застыл на месте, пока широко улыбающийся Мо Жань не схватил его за плечо. Пришедший в себя юноша осторожно пощупал лоб Мо Жаня и поспешно отступил в сторону.
— А-Жань.
— Да.
Ши Мэй снова внимательно посмотрел на него. Хотя на губах юноши играла слабая улыбка, в его глазах стояли слезы:
— К счастью, ты все еще жив.
Мо Жань улыбнулся, почесал в затылке, а потом махнул рукой:
— Дурак, что со мной могло случиться, я...
Он хотел сказать еще что-то, но кто-то снова отдернул теплый занавес и ворвался в комнату.
— Сюэ Мэн?
Все-таки Сюэ Мэн был той еще мелочной душонкой. Даже когда в Цайде с неба сыпались демоны, он и то не был таким мрачным и не сжимал губы так плотно, как сейчас, когда увидел, что Мо Жань очнулся. На мгновение Сюэ Мэн замер, а потом повернулся к Ши Мэю и требовательно спросил:
— Когда он проснулся?
Ши Мэй на мгновение замер в нерешительности, прежде чем ответить:
— Только что.
Сюэ Мэн хмыкнул, все еще не желая смотреть на Мо Жаня.
Честное слово, как дитя малое! Кто-то кроме него находится в центре внимания, и он уже ходит мрачнее тучи. Стащишь у такого конфетку, полдня будет дуться.
Но Мо Жань был в хорошем настроении и не хотел спорить с Сюэ Мэном. Вместо этого он с улыбкой спросил:
— Кажется, я долго провалялся без сознания. Кто принес меня обратно?
— Кто еще это мог быть, — Сюэ Мэн спрятал руки за спину, а его лицо стало еще мрачнее, — кроме учителя?
— О! — ошеломленно протянул Мо Жань.
Фрагменты обрывочных воспоминаний снова закружились перед его глазами. Когда он очнулся, то был так счастлив, что все другие мысли вылетели у него из головы. А когда все случилось, он вообще сомневался, не были ли эти видения его лихорадочным бредом.
Он задумался, пытаясь восстановить в памяти случившееся:
— Учитель... младший брат Ся...
Услышав его слова, Сюэ Мэн вздрогнул всем телом, после чего грубо бросил:
— Так ты видел?
— Что именно?
— Что младший брат Ся — это Учитель.
Раньше такая мысль приходила в голову Мо Жаня, но, когда это было произнесено вслух, он был поражен и невольно побледнел:
— Что?!
Сюэ Мэн резко повернулся к нему. По его лицу казалось, будто он изо всех сил пытался сдержать рвущиеся наружу эмоции.
— Что? Я думал, ты уже знаешь.
— Откуда я мог знать?! — закричал Мо Жань. — Я же валялся без сознания... но до этого смутно... показалось, что я смутно вижу, как их силуэты сменяют друг друга… и я...
Он вспомнил то время, что он провел с Ся Сыни в Персиковом Источнике. Времена, когда они жили и спали вместе, вспомнил события на острове Линьлинь и золотую заколку, выпавшую из одежд Чу Ваньнина, когда Мо Жань пытался раздеть его.
И платок с вышитыми цветами яблони.
И одежду из ледяного шелка, меняющую размер вместе с владельцем.
И горшочек супа в руках Ся Сыни.
То, как он гордо задирал подбородок и кричал на своего старшего брата, а Мо Жань трепал его по волосам и обещал, что, раз уж они братья, то он всегда будет заботиться о нем.
Осколки воспоминаний мелькали перед глазами. В какой-то момент безразличное лицо Чу Ваньнина и поджавшего губы Ся Сыни почти наложились, одновременно появившись перед его внутренним взором.
Однажды Мо Жань сказал Ся Сыни, что Чу Ваньнин плохой человек и не нравится ему.
Но было время, когда он старательно расчесывал длинные волосы Ся Сыни.
Эти волосы были такими мягкими. Они текли между его пальцами, как разлитые чернила.
Если подумать, это было такое знакомое ощущение...
Мо Жаню казалось, что его голова сейчас взорвется. Он несколько раз обошел комнату по кругу, повторяя:
— Учитель — это младший брат Ся… Учитель — это братишка Ся… Учитель — это…
Он резко остановился, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния.
— Что за шутка, как Учитель может быть Ся Сыни?
— А-Жань...
Мо Жань не знал, смеяться ему или плакать:
— Да, у них много общего, но...