class="p1">Его сердце внезапно наполнилось обидой.
В конечном итоге эта ненависть укоренилась в нем слишком глубоко.
Он упал со спины дракона. Кровь сочилась из уголка его рта, а в груди бушевало алое пламя.
Мо Жань летел вниз очень быстро, но казалось, будто он медленно тонул, опускаясь на дно моря, все дальше и дальше от звуков человеческих голосов.
Чу Ваньнин даже пальцем не шевельнул, чтобы спасти его.
Не подхватил.
Не отвлекся, даже чтобы просто взглянуть на него.
Когда он упал, поддерживающая алая духовная сила исчезла. Тогда Чу Ваньнин, как и в прошлой жизни, использовал все свои силы, чтобы закончить то, что они начали.
С грохотом демоническое око захлопнулось.
Оставшиеся в человеческом мире демоны потеряли связь со своим царством и, утратив энергетическую подпитку и контроль извне, пришли в еще большее неистовство. С яростью берсерков они бросались на выживших совершенствующихся, стремясь пожрать их души и сердца. Многие духовные школы к тому времени уже понесли непоправимый урон и сейчас оказались на грани полного уничтожения.
Чу Ваньнин спустился на землю. Когда Мо Жань упал, алый дракон превратился в световой щит, который защитил его. Поэтому, хотя он рухнул с огромной высоты, его тело не разбилось.
И все же его грудь была разорвана, кровь текла по земле совсем как в прошлом у Ши Мэя.
Чу Ваньнин отбил удар свирепого демона, бросившегося на Мо Жаня, одновременно устанавливая защитный барьер вокруг его тела.
— Учитель… — шепот за спиной Чу Ваньнина был едва различим. — Ты уходишь... — Мо Жань закашлялся кровью, но на лице его застыла улыбка. — Ты снова уходишь?
За золотой дымкой барьера человек, которого он звал, так и не обернулся к нему. Мо Жань открыл рот, но его горло исторгло тошнотворно-сладкий сгусток крови.
— Чу Ваньнин, ты не человек, а бесчувственная деревяшка? Ты не знаешь, что такое скорбь и грешные человеческие желания, не так ли? Чу Ваньнин... Чу Ваньнин…
Все расплывалось у него перед глазами. После жестокой битвы все его тело было покрыто ранами. Кровь из рассеченного лба затекла в глаза. На грани помешательства Мо Жань вглядывался в небо, хохоча как безумный, и слезы, смешавшись с кровью, катились по лицу.
— Чу Ваньнин, повернись! Не взглянув на меня хотя бы раз… ты все еще хочешь уйти?..
«Ты можешь посмотреть на меня хотя бы раз, а?!
Я ведь умираю.
Когда умирал Ши Мэй, ты, в конце концов, хотя бы посмотрел на него.
Ты...
Неужели, в самом деле… Я тебе совсем не нравлюсь? Настолько, что даже не хочешь видеть меня? Иначе почему бы тебе не посмотреть на меня в последний раз? Почему бы не оглянуться назад?»
— Учитель!
Кровь и слезы наполнили его глаза.
Последнее, что он видел — силуэт человека в белом, который в одиночестве уходил прочь от сияющего золотого барьера.
Он ушел, чтобы продолжить свою битву со злом.
С самого начала в его сердце любой человек в этом мире... был важнее и дороже, чем Мо Вэйюй.
Автору есть, что сказать:
сегодня собаки и белые коты увязли в битве ~ пришло время смены ролей, чтобы порадовать вас, ха-ха ~
[Визуал к 96 главе]
Глава 97. Этот достопочтенный…
— Мо Жань! Мо Жань!
Кажется, кто-то зовет его.
Он с трудом разлепил веки, и перед его угасающим взором появился белый силуэт. Ему показалось, что склонившийся над ним человек похож на Чу Ваньнина, но он не поверил своим глазам. Потом чьи-то руки легли на его грудь, и непрерывный поток духовной энергии побежал по венам.
Как тепло…
Кто это?
Он старательно моргал, пытаясь разглядеть расплывчатую фигуру.
— Мо Жань...
— У-учитель? — бормотал он, сглатывая скопившуюся в горле кровь.
Теплая капля упала на щеку Мо Жаня. Постепенно взгляд прояснился, и он увидел перед собой измазанное кровью бледное лицо и глаза феникса, похожие на лепестки цветущих абрикосов, что растут на побережьях Янцзы. Сердце Мо Жаня затрепетало, когда до него дошло, что никогда раньше он не видел на лице Чу Ваньнина такого выражения.
Его учитель всегда был холоден и равнодушен, но человек перед ним плакал.
Мо Жань протянул руку, пытаясь прикоснуться к его щеке, чтобы понять, не привиделось ли ему все это в предсмертном бреду, но кончики его пальцев застыли, так и не коснувшись чужого лица.
Иногда ненависть входит в привычку. Если бы Мо Жаню вдруг пришлось отказаться от нее, в чем был бы смысл его существования?
Поэтому он не посмел прикоснуться к нему.
Боялся, что это правда.
И боялся, что это ложь.
За спиной Чу Ваньнина возвышались горы трупов, вся земля была покрыта кровью. Так выглядел город Цайде после битвы, или они уже оказались в Аду? Мо Жань знал, что совершил много зла в своей прошлой жизни и после смерти не заслуживал ничего другого, кроме вечных мучений без возможности перерождения.
Но Чу Ваньнин... он же праведник.
С чего бы ему сопровождать Мо Жаня в Преисподнюю[97.1]?
— Еще немного, — голос Чу Ваньнина, казалось, доносился сквозь толщу воды, — ты не должен спать, иначе...
Он увидел кровь, сочащуюся из уголка рта Чу Ваньнина. Золотое сияние вокруг него становилось все ярче и ярче. Вдруг в ослепительной вспышке света мужчина перед ним превратился в ребенка.
— Иначе я, Юйхэн, никогда больше не приму тебя как своего ученика.
— Младший брат Ся! — Мо Жань отшатнулся от испуга, своими глазами увидев, как Чу Ваньнин превратился в Ся Сыни. От пронзившей его боли он потерял возможность мыслить связно и снова начал проваливаться в беспамятство.
— Мо Жань... — нежный полувздох, словно отголосок воспоминания из прошлой жизни. Этот тихий голос проник в его уши и остался там. — Прости. Учитель был неправ.
Снова! Снова эти слова!
Чу Ваньнин, я не хочу, чтобы ты признавал свои ошибки, я хочу…
Что именно?
Он запнулся, не в силах разобраться в себе.
Если он не хотел, чтобы учитель признал свои ошибки, то чего же он хотел?
Мо Жань открыл глаза, все еще задыхаясь от злости на себя. От пробившего его пота плотная ткань рубашки прилипла к телу. Осмотревшись, он увидел, что находится в скромно обставленной, но аккуратной и чистой комнате.
В своей постели на Пике Сышэн.
Все еще живой...
Мо Жань недоверчиво оглянулся по сторонам, поднял онемевшую руку и коснулся