новоприбывшим просто неприлично! Выражение лица Укулукулуна с совершенно очевидным желанием броситься и «убить этих двоих» (меня тоже, естественно), было таким злобным и взбешенным, что меня невольно прошиб озноб.
– Я – Бракарабрад, отшельник Серебряной Росы.
– Я – Ансельм Грэкхольм. Я – агнец Рифф и Ее приемыш.
После чего они сказали вместе:
– Мы умерли и были с Рифф.
– Ребенком Она взяла меня к себе три столетия назад. По Ее допущению, мертвый, «не ваш», я вырос в Анкарахаде, – проговорил Ансельм.
– Меня Она призвала к себе совсем недавно, – добавил Бракарабрад.
– Я и Бракарабрад, мы прошли свои пути ради для этого момента, – вновь заговорил Ансельм Грэкхольм, показывая пальцем на Укулукулуна и переводя его на меня. – Для Испытания.
– Как и Шорох, мы свидетели Ее, – сказал Бракарабрад.
– Если вам есть, что сказать, говорите! – громко отозвался Лиуфуил.
– Я приношу Максигалдоре и Суду Всех Преторов доказательство трусости и малосилия короля Укулукулуна Тобольдо! Того, что Рифф бичует и не приемлет в архонтах! – громко выкрикнул Бракарабрад поднимая вверх обрубок руки. – Всмотритесь преторы, она гноится и не заживает!
Около тридцати светящихся шаров–орбит подлетели к отшельнику Серебряной Росы.
– Я умер в Гамбусе, имея две руки и, как вы знаете, есть только одно оружие, способное в Преддвериях Рая усекать плоть так, чтобы она более не восстановилась в Анкарахаде! Это зачарованный душами меч архонтов – Губитель Живых и Мертвых!
Тут все преторы разом зашептались, а Укулукулун сузил глаза.
– Это он, король Укулукулун, отсек ее мне! В Преддвериях–Сновидениях он пытался сломить Калеба и нечестно завладеть Путаницей, чтобы тот не смог перейти в Анкарахаду и принять Испытание Праматери!
– Я вырву тебе твой грязный язык! – вспылил Укулукулун, направляясь к Бракарабраду. Однако архонту перерезали путь «серые тени». Десять пауков отгородили его от отшельника Серебряной Росы.
– Чушь, – сказала Броция Бракарабраду. – Как ты смог рассчитать миг и отыскать точку в бесконечно–вечном, где король Анкарахады, как ты уверяешь, напал на этого ничтожного человека? Как?
– Меня и Калеба связывает обряд Нити, проведенный Плетущей Пряжу, – моей дочерью Пастасарамой. Ведомый Нитями, я всегда знаю, где находится Калеб.
– Рихтвайра, знаток всех церемониалов и ведущая их, так ли это? Есть ли на Бракарабраде обет Нити? – спросил Лиуфуил у женщины в красно-белых одеждах.
– Есть, – хрипло обронила Рихтвайра. – Внутренним Оком я вижу линии, сцепляющие отшельника Серебряной Росы и смертного мага.
Лиуфуил кивнул Бракарабраду, чтобы тот продолжил.
– В тот день ритуал Нити дал мне возможность защитить отмеченного! Но это не все! Праматерь позволила мне одолеть архонта!…
Максигалдора загомонила.
–… И не только мне! Петраковель, ворожея–оракул из Леса Скорби и Горгон Преломляющий Оттенки, механик–колдун – тоже сделали это! Они разбили чары Укулукулуна и вырвали Калебу свободу! Было еще и Луковое Спокойствие! Это – кулон Братства Света, Вседержителя Ураха. Пока отмеченный спал, кулон заключал его в оболочку–кокон, что не позволяло Укулукулуну дотянуться до цели многие недели! Все это показывает вам, преторы, и тебе, Максигалдора, что Укулукулун уже не тот архонт, что раньше! Что он жалкий и подлый! Что в нем нет былого величия!
Гомон Максигалдоры перешел в рев. Лазурные глаза миллионов пауков горели во тьме ярче звезд… Укулукулун обнажил Губитель Живых и Мертвых…
– Суд Всех Преторов взывает к тебе, Максигалдора! Успокойся! – изрек Лиуфуил.
Когда шум немого поубавился, Укулукулун ткнул мечом на Бракарабрада.
– Ты – брехун! Подойди сюда, чтобы я смог убить тебя!
– Хоть то, что ты, отшельник Серебряной Росы, нам рассказал – ужасно, однако этого мало, чтобы мы, преторы, утвердили Испытание, – проговорила вершитель Канханация. – Мы не видели этого своими глазами. Истина может быть искажена.
– Есть ли что тебе добавить, Бракарабрад? – осведомился Лиуфуил.
– Нет.
– Есть мне, – вставая рядом со мной, промолвил Ансельм Грэкхольм. – Для всех родов и племен Своих Рифф написала священную книгу – Лемнискату. В ней Праматерь оставила Заветы – для жизни и для служения во Имя Нее. Кто будет исполнять Их, тот после смерти отойдет сюда, в Анкарахаду, в Ее рай и Ее Вотчину. Но те, кто в своей смертной юдоли призрит Рифф и Лемнискату, упадут в Лаанхакаду – в Ее Геену, аналог Мира Тьмы Назбраэля.
– Для чего ты пересказываешь нам сии эдикты Праматери? – спросил Щипиш.
– Терпение, Щипиш. Через минуту ты все поймешь, – сказал Ансельм. – У архонта должны быть два Ее ключа. От Анкарахады – Ситри и от Лаанхакады – Бицфу. Потеря любого из них – жуткое горе для всех пауков всех Вселенных. Если пропадет Ситри – Анкарахада закроет свои ворота для душ Ее праведников…
– Для чего ты, раб, чешешь нам уши? Ворота Анкарахады открыты! – перебил Ансельма Укулукулун.
… – Если же архонт лишиться Бицфу, то главный демон и царь Лаанхакады – Бангравейс – мятежный сын Рифф, обретет его у себя!
Ансельм Грэкхольм встал на колени.
– Максигалдора! Суд Всех Преторов! Начало Конца близко! Бангравейс рядом, ибо король Укулукулун Тобольдо имеет у себя Ситри, но не Бицфу! На его поясе нет ключа от Лаанхакады! Бицфу у Бангравейса! Я клянусь вам в этом именем Праматери, которая сейчас говорит моими устами! То, что мне известно, – известно от Нее!
– Король Укулукулун Тобольдо! Оспорь речи Ансельма Грэкхольма! – произнес Лиуфуил. – Продемонстрируй нам Бицфу, смыкающий затвор на створах Лаанхакады!
– Я – архонт! Я никому и ничего не обязан доказывать! – надменно гаркнул Укулукулун.
Канханация, переглянувшись с Енорхом и Лиуфуилом, произнесла:
– Ты – наш архонт и ты же король Анкарахады. Ты выше нас всех, но ныне идет Суд Всех Преторов, и твоя монаршая неприкосновенность не учитывается нами. Как вершитель, я призываю тебя, Укулукулун Тобольдо, предоставь ключи на обозрение Максигалдоры.
– Нет!
– Так как ты отказываешься показать Ситри и Бицфу добровольно, я вынуждена принудить тебя к этому! Енорх!
Владетель «серых тене»й – арахнидов–стражников, ничего не говоря, махнул рукой.
– Предатели! – яростно взывал Укулукулун.
Пауки, держащие архонта в кольце, скопом набросились на него. Губитель Живых и Мертвых безошибочно точно поражал их одного за другим!
– Это непозволительно! – пронзительно закричала Броция. – Я требую отмены этого бесчинства!
– Остановитесь! Перестаньте! Не надо! – вторили ей еще несколько преторов.
Суд Всех Преторов вдруг разбился на два противоположных полюса. На тех, кто хотел придерживаться правил и узнать правду и тех, кто боготворил Укулукулуна. Броция выставила вперед странный посох, а Енорх с Канханацией извлекли из ножен удивительные клинки. Казалось, что столкновение между преторами неминуемо. Но все решил возглас Шороха, который, хоть и висел замотанный в паутину, все видел:
– На ремне Укулукулуна висит только Ситри! Только он!
Ага, да! Вокруг архонта валялось где–то двадцать мертвых пауков и примерно столько же держали его лапами за все части тела. Под плащом, скрывающим часть мантии, вился красивейший пояс и на нем покачивался оранжевый ключ. Один!
Вся Максигалдора ахнула и замолчала.
В этой абсолютно тишине, нарушаемой только рычанием Укулукулуна, неожиданно стали раздаваться хлопки. Это из неба падали столбы света. Из