«Милая Магда, Ваше последнее письмо очень меня обрадовало. Вы необыкновенно добры и прекрасны душой. Напрасно Вы боитесь разочаровать меня. А Ваше описание медвежьей охоты просто очаровательно и дает мне повод надеяться, что Вы отличная наездница и я буду гордиться, выезжая с Вами вместе верхом».
Письмо это заканчивалось словами:
«До встречи 1-го января, когда мы будем уже навеки вместе.
Преданный Вам Эсмонд»
Вот так. Преданный ей Эсмонд. Магда вдруг рассмеялась, но смех ее прозвучал тоскливо и хрипло.
Скоро он увидит ее, отшатнется и сразу же отошлет восвояси.
Магда со стоном съежилась под одеялом и зарылась лицом в подушку.
— Нет, я этого не вынесу… — горестно всхлипнула она.
Но тут же вспомнила о безумном супруге своей матери, о его угрозах запереть всех в доме и поджечь, а потом сказать, что произошел несчастный случай…
Она принялась уговаривать себя. Ну и что, если Эсмонд ее отвергнет? Хуже, чем здесь, ей уже все равно не будет. По крайней мере, не придется возвращаться в Уайлдмарш…
А если он примет ее и они станут любовниками? Как у них тогда все это будет?
Магда вскочила с постели, скинула ночную сорочку и с горящими глазами бросилась к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свое тело. Ее сложение было безупречным — небольшая, но красивая грудь, нежные линии бедер. Ведь сэр Адам говорил, что мужчина может купиться на соблазнительную фигурку… А она действительно немного поправилась, и, кажется, ей это идет.
В день свадьбы на нее наденут густую вуаль. Может, под действием вина ее лицо не покажется Эсмонду столь ужасным и отвратительным? И тогда он уложит ее в свою постель… Магда представила, как они будут сладостно двигаться вдвоем, как она ответит на его мужскую страсть… Она ощутила настойчивое желание испытать это неизведанное доселе чувство, называемое любовью. Как же мало ей в жизни выпало любви! Как она ее жаждала! На глазах Магды вновь выступили слезы. Она оделась и легла. Всхлипывая и бормоча молитвы, сама не заметила, как уснула.
И вот настал день отъезда.
Магда с самого утра чувствовала себя ужасно, у нее болела голова, глаза были распухшими от слез. Проснувшись, она позвонила в колокольчик, чтобы вызвать Агги. Служанка торопливо раздвинула шторы и принялась разжигать камин. День выдался пасмурный и холодный. Кажется, еще никогда Уайлдмарш не выглядел таким серым и пустынным. Она с тоской оглядела замерзший пруд, на котором не было ни одной утки. И куда вообще подевались все птицы? Да и деревья стоят как мертвые. Сегодня она уезжает… Ее ждет долгое путешествие на юг…
«Дай же мне силы, Господи…» — думала она.
В комнату зашла Тамми, и сразу же поднялась суета. Забегали служанки, явилась молоденькая модистка, француженка Аннет, которая на самом деле к Франции имела весьма отдаленное отношение. Ей предстояло снаряжать будущую невесту и сопровождать ее в дороге. Магда не любила Аннет. Девица была слишком болтлива, а ее визгливый смех и вовсе действовал на нервы. Волосы она красила в рыжий цвет и завивала в крутые локоны. Магда подозревала, что Аннет была одной из любовниц ее отчима, впрочем, теперь это уже не имело значения.
Помогая Магде мыться и растирая ее полотенцем, Аннет никак не высказывалась по поводу внешнего вида вверенной ей невесты, однако Магда чувствовала, что стоит взгляду модистки упасть на правую половину ее лица, как в глубине черных глаз появляется злорадная насмешка.
Завтрак Магде подали прямо к камину — кофе и жареное мясо. Не успела она поесть, как в комнату один за другим зашли ее братья. Сегодня их было не узнать, притихшие, испуганные, они с любопытством смотрели на старшую сестру. Адам, как всегда, заговорил первым. Ему не хотелось показывать, что он переживает из-за ее отъезда, поэтому он постарался напустить на себя сердитый вид.
— Скажи, Магда, мы что, больше уже никогда тебя не увидим? — спросил он.
— Не знаю, может, я смогу к вам приезжать, — сказала она.
— Теперь некому будет почитать нам, — добавил Томас и шмыгнул носом, а затем вытер его рукавом.
Младший, Освальд, которому было только восемь, подошел к Магде и осторожно потрогал ее бархатную накидку и длинные черные локоны.
— А где же твоя светленькая прядь, Магда? — печально спросил он. — Ты что, ее срезала?
— Нет, она почернела.
— А ты, ты тоже теперь почернеешь и умрешь? — в ужасе спросил он.
Адам тут же напыжился, как отец, и прикрикнул на братца:
— А ну замолчи, бестолочь! Ты что, никогда не слышал, что тетеньки чернят себе волосы?
Освальд заплакал от обиды, и все трое принялись ругаться и спорить.
— Я не хочу, чтобы Магда уезжала, — прошептал Освальд.
— Эх ты, бестолочь! — снова вступил Адам. — Она же станет графиней, и у нас тогда будет больше денег.
Томас, самый жадный из братьев, сразу воодушевился.
— А ты пришлешь денег на новое седло для моего пони? — спросил он.
— Если смогу, — кивнула Магда, в душе посмеиваясь над их алчностью. И с чего бы это им такими быть?
Подперев голову рукой, она грустно уставилась на братьев. Господи, как же болит голова! Хоть бы они замолчали… Бедные, бедные… Она же всегда присматривала за ними. Что они теперь будут без нее делать? Кто у них теперь остался — больная неразумная мать да старый учитель.
В комнату, постукивая палкой, вошла леди Конгрейл. В последние дни она передвигалась исключительно с помощью палки, и это только усиливало ее сходство с огородным пугалом. Она велела мальчикам уходить, а сама уселась перед Магдой и завела, по своему обыкновению, заунывный разговор.
Мол, Уайлдмарш будет уже не Уайлдмарш без Магды… Какое горе, какая утрата, какое несчастье потерять такую прекрасную дочь…
Магда хрипло рассмеялась и сказала:
— Лучше скажите: такую прекрасную рабыню.
— Не надо быть злой, Магда. Я столько вынесла, — со стоном сказала леди Конгрейл.
— А я вовсе и не злая, мадам, — сказала Магда. — Просто не получается у меня слезное расставание с этим домом. Никак не получается. И радостного предвкушения новой жизни я тоже не испытываю…
— Ты еще не знаешь, дитя мое, как все на самом деле обернется. Может, все и к лучшему.
И леди Конгрейл, всхлипывая, протянула к ней руки:
— Ну, поцелуй же свою мать. Скажи ей доброе слово на прощание…
Сердце Магды терзали жалость и отвращение. Ведь ее мать стала соучастницей грязного замысла отчима, направленного против Эсмонда. Как она могла их простить! И все же Магда понимала, что слабовольная леди Конгрейл сполна наказана за все уже тем, что живет рядом с таким мужем. Поэтому она опустилась рядом с матерью на колени и зарылась лицом в ее платье. Пусть мать погладит ее по волосам, пусть вспомнит, что Магда ее дочь…