да еще вместе с Лизой, откровенно побаивалась. Коржик мрачнел с каждым прошедшим впустую часом. Наташка внимательнейшим образом изучившая ассортимент металлических дверей, активно ругалась с фирмой-установщиком, что две недели ждать не может. Дверь нужна сейчас. И точка.
***
К исходу второго дня определенности по-прежнему не было никакой. Существовать, трясясь, точно заяц под кустом, больше было невозможно. Нестерпимо ежесекундно бояться за себя и детей. Она не выдержит, просто свихнется. Надо было действовать. К моменту открытия банка Маша была у его дверей. С детьми осталась безработная ныне Наташка.
Маша была хладнокровна, как змея. Серо-бурая тошнотворная субстанция на кончике чайной ложки была проглочена ей без малейших колебаний. Пожелание произнесено. Пожелание смерти. И ни сожалений, ни угрызений совести. На одной чаше весов находились она и дети, на другой – отец ее дочери Михаил. Необычайно серьезная и притихшая Наташка сосредоточенно закрыла урну с прахом и убрала ее в коробку.
«Мы можем никогда не узнать, сработало ли. Найдут где-нибудь на другом конце страны неопознанный труп и закопают. Долго заморачиваться не будут. А если и опознают, тебе не сообщат. Вы же не родственники.»
«Все сработает,» – убежденно сказала Маша. Прозвучало это так, что сомнениям места не осталось. – «И вот еще что. Пусть наш рыжий кот найдется сегодня. Живой и здоровый.»
Маша упаковала коробку с урной, вызвала такси и поехала назад в банк. Обратно вернулась таким же образом.
«Глядите-ка, у вашего подъезда гладиаторские бои,» – загоготал таксист, не доехав до места назначения несколько метров. И действительно. Рыжий котяра, выгнув спину, гонял по двору робкого пуделя. Тот, повизгивая, носился вокруг своей хозяйки, обмотав ту поводком.
Маша вышла из машины, подхватила кота на руки, механически извинилась перед Клавдией Петровной и, не слушая возмущенного ропота последней, пошла домой. Теперь она была уверена совершенно точно – колдовство сработает.
Под восторженные вопли Лизы рыжее зло рвануло к миске и требовательно закружило по кухне. Дочь понеслась следом.
«Ну чего жмешься? Я же вижу, ты чего-то хочешь.»
Они сидели на кухне. День клонился к вечеру. Сытая Ксюша довольно гукала, глядя, как Лиза репетирует танец к школьному утреннику. Кот, зарывшись в покрывало и свернувшись клубком, блаженно спал. Уличная жизнь если и не пошла ему на пользу, то и не навредила.
Наташка состроила виноватую мину.
«Наташ, если ты опять о своем Аполлоне, то извини … .»
«Да нет,» – отмахнулась та. – «Бог с ним, с Антоном. Я про Нателлу. Она вроде как невинно пострадавшая во всей этой истории. От моей дурости. С мужем у них дела совсем плохи. Она заходила ко мне на днях.»
«Новая подруга?» – иронично спросила Маша. – «Поаккуратнее. А уже обожглась на этом.»
«Дружить я с ней не собираюсь. Просто чувствую себя погано. Будто слямзила последнюю котлету с тарелки, а дети голодными остались.»
«Ладно,» – вздохнула Маша. – «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Только давай все четко сформулируем. Чтоб на этот раз никаких неожиданностей.»
Уже ночью, когда дети заснули, Маша дымила в форточку на кухне. По полу немилосердно дуло. Босые ноги мерзли. Как и большинство людей, курить она пробовала сначала в школе, потом в институте. Но не зашло, как говорится. А вот сейчас вдруг потянуло нестерпимо. Настолько, что распотрошила забытую еще бывшим мужем пачку.
Маша – ведьма. И от этого нельзя просто так отмахнуться. Придется принять и жить дальше.