периодически прикладываясь макушкой о крышу кареты, я молюсь только об одном. Чтобы желудок не подвел меня. Ведь нам ехать еще очень долго.
Качка и духота, быстро образовавшаяся в карете, изводят меня. Отнимают силы.
В гробу я видела такое путешествие! Лучше бы верхом поехала, и плевать, что я на лошади только один раз сидела. Посидела и слезла. Даже пары метров не проехала.
Пока я страдаю от тошноты, духоты и отбитой пятой точки, Лана стойко переносит поездку. Она, как истинный житель этого мира, словно и вовсе не чувствует никакого дискомфорта. Ни разу даже головой о крышу не ударилась, хотя она чуть выше меня.
Впервые я позавидовала ей. Её умению даже не в самых благоприятных условиях оставаться спокойной.
Я честно пытаюсь терпеть. Считаю воображаемых овец, дышу, смотрю в небольшое окно, чтобы отвлечься от качки, но всё напрасно.
Я продержалась больше часа, но когда ощутила, что еще немного, и меня вывернет, громко потребовала остановить карету.
Лана стала стучать по стенке, чтобы привлечь внимание кучера, я же с трудом чуть-чуть приоткрыла окно и еще раз попросила об остановке.
Ехавший рядом с каретой слуга поскакал вперед, чтобы передать мою просьбу графу.
Когда граф подъезжает к карете, я держусь уже на чистом упрямстве.
– Что случилось? – недовольно спрашивает граф у меня.
– Мне нужно выйти, – сгладывая горечь, образовавшуюся во рту, слабым голосом отвечаю ему.
По его настрою понимаю, что он собирается меня отчитать и отказать в остановке. Только поэтому собираюсь выдавить из себя, как говорят в моем мире, «волшебное слово», но делать этого, слова богам, не приходится.
Граф, видимо, замечает моё зеленоватого цвета лицо и понимает, что мне действительно нехорошо, потому тут же отдает приказ о привале.
Из кареты я выбираюсь на дрожащих ногах, придерживаемая под руку Ланой. Голова гудит от духоты, а желудок сжимается от позывов. Но всё это не мешает мне с наслаждением выпрямиться во весь рост. Сделав пару шагов и глубоких вдохов-выдохов, чувствую, что становится легче.
Решив заодно справить нужду, через время предлагаю Лане прогуляться до виднеющегося в пяти метрах от нас леса. Девушка соглашается, так как сама думала о том же.
Предупредив графа, что нам нужно уединиться, и получив его недовольно брошенное разрешение, идем к лесу.
Сделав свои дела, оправляю одежду. После чего, дождавшись Лану, неторопливым шагом направляюсь обратно.
Почти выйдя из леса, я краем уха слышу писк. Сначала пугаюсь, но когда писк повторяется, отмечаю, что он скорее жалобный, чем внушающий страх.
Секундное колебание легко поборол новый тоненький писк.
Остановившись, начинаю осматриваться в поисках источника звука. Лана присоединяется ко мне. Вместе, отследив по новому писку направление, идем на поиски попавшего в беду существа.
Страха нет, как и мыслей о возможной опасности. Ну не может этот жалобный писк принадлежать какому-нибудь опасному существу.
Очень скоро мы находим «пискуна». Им оказывается белая летучая мышка, лежащая возле рыхлого дерева. У бедняги сломано крыло.
В своем мире я видела летучих мышей только на картинках и в телевизоре. И никогда они не вызывали у меня умиления. Но эта мышка совершенно другая. Такая милая, такая хорошенькая, что моментально завоёвывает нашу с Ланой симпатию.
Осторожно подняв пискнувшую от страха летучую мышку на руки, прижимаю её к груди.
Заглянув в её большие, наполненные страхом глаза, ласково говорю:
– Не бойся, мы тебя не обидим. Если оставить тебя тут, ты можешь погибнуть.
Мышка, слегка поворочавшись, оберегая сломанное крыло, устраивается удобнее на моей ладони и укрывается здоровым крылом.
Не понятно, так она прячется или решает довериться, понимая, что оставшись в лесу, может стать пищей для какого-нибудь хищника.
Решаю принять это за согласие и доверие.
– Такая хорошенькая! – восторженно глядя на мышку в моей ладони, говорит Лана.
– Красивая, – соглашаюсь я. И, не удержавшись, осторожно глажу её указательным пальцем. Мышка на мое действие высовывает мордочку из-под крыла, секунду глядит на меня, потом снова прячется.
Забавная…
– Ариелла! – доносится до нас крик графа.
– Нужно идти, – оторвав глаза от мышки, говорит Лана. Согласна киваю и, спрятав руку с находкой в складках платья так, чтобы её не было видно, направляюсь к карете.
Выпив воды из поданной подбежавшим к нам слугой фляжки, сажусь в карету. Через секунду в карету забирается Лана. А еще через пару – мы снова трогаемся в путь. Привал закончен.
Переложив мышку себе на колени, пытаюсь сильнее приоткрыть окно. С пятой попытки, с вовремя подоспевшей на помощь Ланой, окно приоткрывается еще на сантиметр. Придвинувшись ближе к окну, чтобы поток воздуха поступал прямо мне в лицо, откидываюсь на спинку сиденья.
Но через пару минут из-за пыли, летящей из-под копыт лошадей, приходится опустить штору, тем самым прикрыв образовавшуюся щель.
«Дайте мне кто-нибудь сил пережить эту поездку» – мысленно думаю я.
Через время Лана засыпает. Её качка, в отличие от меня, усыпляет. Я же про себя молюсь, чтобы эта пытка как можно скорее закончилась.
Стараясь отвлечься, перебираю пальцами мягкую короткую шерстку спящей мышки и размышляю о том, что ждет меня во дворце.
Предстоящая встреча с королём страшит меня. Я не знаю чего от неё ждать. Вроде уже всё решено – мы устроим с Ланой побег при любом решении короля. Но отчего-то у меня на душе не спокойно. Там поселилось назойливое чувство, что как только я попаду во дворец, моя жизнь изменится, и я ничего не смогу с этим поделать.
За такими мыслями случайно задеваю сломанное крыло мышки. Вернуться в реальность меня заставляет жалобно-обиженный писк, раздавшийся на всю карету.
– Прости, малышка, прости… Я не хотела… – начинаю спешно извиняться перед ней.
Она замолкает быстро, но в её взгляде мне чудится обида. Становится совестно. Я не хотела причинять ей боль. Всё вышло случайно. Я задумалась.
Чем больше смотрю на мышку, тем сильнее во мне жалость к этому бедному, одинокому существу. По воле случая, встретившего меня на своём пути.