так как делала Ариелла.
Какое-то время граф молчит. Я чувствую на себе его изучающий взгляд и против воли начинаю нервничать. В чем дело? Зачем он меня вызвал?
– Мне пришло письмо от короля, – наконец перестав меня нервировать, заговаривает он.
Значит, всё же от короля… Хорошо это или плохо?
– Знаешь, что там? – спрашивает у меня граф.
– Нет, отец, – вполне искренне отвечаю я. Ведь и правда не знаю.
Называть графа «отцом» для меня непросто, так и хочется язык себе мылом потом помыть. Чтоб убрать гнилое послевкусие.
– Он узнал о договоре между мной и господином Хрудом. И я хочу знать откуда. Ты донесла?
– Я бы не посмела, отец, – вскинув взгляд, как можно реалистичнее изображая испуг, говорю ему. – Я этого не делала. Даже если бы решилась, то не смогла бы передать письмо королю.
Прищурив глаза, буравя меня взглядом, граф пару секунд обдумывает мои слова.
Видимо, сочтя, что я и правда не могла пойти против него и уж тем более передать письмо с жалобой королю, он заметно расслабляется.
– Завтра мы отбываем в королевский дворец, на аудиенцию к королю.
– Мы? – то есть, мне нужно тоже ехать? С графом? К королю? К настоящему королю?
– Ты едешь со мной. Его величество пожелал лично с тобой поговорить, – явно недовольный таким положением дел, цедит граф Белрад. – Не вздумай чего-нибудь ляпнуть, поняла? Храни молчание, говорить буду я. А если король спросит у тебя, согласна ли ты стать женой господина Хруда, то ты заверишь его в полном согласии и своей радости. Скажешь, что господин Хруд замечательный человек, что ты давно его знаешь и почтешь за честь стать его женой. Ты меня поняла?
С трудом сдерживаюсь, чтобы не скривиться. Как же, замечательный человек! Да и радости во мне ноль.
– Я поняла, отец, – вместо вертевшего на языке возражения покорно отвечаю я, при этом опустив глаза, чтобы граф не заметил отражающегося в них протеста.
Не время и не место для этого.
Моя покорность усыпляет тревогу графа, и я решаю этим воспользоваться.
– Отец, разрешите попросить, – робко обращаюсь к нему.
– Проси, – задумавшись на мгновенье, отвечает он.
– Можно взять с собой Лану?
– Лану? Зачем? – нахмурившись, сведя густые брови к переносице, спрашивает граф.
– Мне ведь по статусу положена компаньонка, – наигранно волнуясь, начинаю объяснять я. – Да и разумно будет Лану при дворе показать, а то ходят слухи, будто вы давно её прогнали из дома, сразу, как только её наследство закончилось. Вдруг эти слухи и до короля дошли? А так, если он спросит, вы можете её тут же предъявить и очистить своё доброе имя.
Я играла на страхе графа и его самолюбии.
Он боялся короля и хотел, чтобы его считали благородным. Он ведь пригрел сиротку. Пустил в свой дом. Вырастил. Об этом следует еще раз всем напомнить. Особенно королю.
– Что за отвратительные слухи? Где ты их слышала? – возмущенно спрашивает граф, подаваясь вперед.
Вот тут я начинаю быстро соображать. На слуг клеветать нехорошо. Граф может и высечь за такое. Так что же придумать? Где Ари могла это услышать?
– Когда я сбежала, то случайно слышала, о чем народ переговаривается.
Предсказуемо, упоминание о побеге Ари вызывает гнев графа, но он быстро берет себя в руки.
В этот раз он молчит дольше. Я же покорно жду его решения.
– Пусть Лана тоже готовится к отъезду. Подбери ей наряд из своих вещей. Что-то поприличнее. И сама оденься соответствующе.
Контролируя вспыхнувшую радость от слов графа, отвечаю:
– Как прикажете, отец.
– Можешь идти, – махнув рукой, отпускает он меня.
Покинув кабинет, неторопливым шагом иду по коридору. Но как только решаю, что отошла на достаточное расстояние, перехожу на бег. Взлетев по лестнице, оказавшись на втором этаже, бегу в свою комнату, зная, что там меня уже ждут Лана и Алма.
Глава 13
С самого утра весь особняк стоял на ушах. Слуги, взмыленные, бегали туда-сюда, выполняя указания хозяина дома. Сам же граф Белфрад рвал и метал, только утром узнав об отсутствии дома Нияра.
Только Алма, я и Лана сохраняли спокойствие.
Ещё вчера вечером, обсудив всё в моей комнате, мы приняли решение и стали воплощать его в жизнь.
Что бы ни решил король, возвращаться обратно в особняк мы с Ланой не планировали.
Во-первых, это станет опасно после того, как я собралась открыто выразить протест против брака с господином Хрудом. Такого неповиновения и своеволия граф мне не простит.
Во-вторых, оставаться здесь, в доме графа, в его власти, стало бессмысленно. Нужной мне информации в его библиотеке нет. Ничто меня больше тут не держит. Алма, как только мы отъедем, покинет особняк и направится вслед за нами с небольшой задержкой в день-два. Сопровождать её будет дальний родственник, который частенько ездит в столицу. Он отвозит туда на продажу плетеные корзины, шкатулки и искусно вышитые его рукодельницей-женой полотна.
К тому же рано или поздно вернется Нияр, и тогда ни мне, ни Лане покоя не видать.
Зачем доводить до этого? Лучше раньше предпринять необходимые меры, дабы себя защитить.
После нескольких часов сборов мы наконец отправляемся в путь.
Граф, к моему удовольствию, отказывается ехать со мной и Ланой в старенькой карете. Он предпочитает преодолеть неблизкий путь в седле. Как настоящий мужчина, стойко переносящий все трудности вынужденного путешествия верхом.
Мы же с Ланой, удобно расположившись в карете, решаем скоротать время разговорами. Но уже минут через двадцать езды становится не до разговоров. Мне так точно. Я, скрипя зубами, признаю, что граф Белфрад всё-таки умный мужчина. Гадкий, жестокий, но точно не дурак. Ведь его выбор ехать верхом сделан явно не потому, что верховая езда его прельщает больше, чем комфорт. Просто он прекрасно осведомлен, что поездка в карете – то еще испытание. Ни о каком комфорте не идёт и речи.
Подпрыгивая на кочках,