Мариэль первый раз видела такое. Чтобы Жмунь так огорчался из-за чужого пса, а что же с ним было, когда умерла Лариэль? Она этого не видела, но сейчас даже боялась это представить.
— Они очень эмоциональные… — произнесла Иеления и протянула Мариэль пустую пробирку для слез. — Может, не надо было так…
— Как? Были другие варианты? — Мариэль посмотрела на мать и взяла у нее стеклянную емкость.
— Это было жестоко. Даже для тебя.
— Мама, умоляю тебя, во мне течет твоя кровь, поэтому не надо мне говорить о жестокости. — Мариэль отвернулась от матери, зная, что от нее не ускользнул язвительный тон дочери.
Прижав к себе Жмуня, она отодвинула ушки с мордочки любимца и смахнула прозрачные слезы прямо на дно пробирки. С тихим звоном они коснулись стекла и расползлись по стенкам. Игольчатые кристаллы Антарктицита, всецело готовые для использования.
Жмунь открыл глаза и взглянул на Мариэль.
— Прости малыш, я не могла иначе. Ты же все понимаешь, что ради жизни можно сделать все что угодно. Смерть же все сделает сама.
Кивнув, Жмунь отвернулся от Мариэль и сполз с ее рук, немного поцарапав ладони острыми иголками. Дойдя до конца стола, он прыгнул на подоконник, а затем исчез в густой зелени деревьев.
— Так тебе и надо! — Иеления выплюнула эти слова дочери в лицо и вышла из кухни.
Даже не взглянув вслед матери, и не обратив внимания на её слова, Мариэль принялась за дело. Настроение матери всегда менялось как погода. То она добрая и любящая мама, в следующий миг — злобная и остервенелая горгона.
Эльфийка достала из шкафа чистый и белый фартук, забрала волосы в крепкий пучок и вымыла руки с мылом. Затем выложила на стол стеклянную пробирку со слезами Жмуня, пробирку с кровью Мамондика, побывавшую в центрифуге и ещё один чистый сосуд для готовой сыворотки. Крепко зажмурившись, чтобы стало больно глазам, она посидела несколько секунд, затем взяла колбу со спиртом и вылила её содержимое себе на руки. Стряхнув остатки, она поморщилась от резкого запаха и запрокинула голову повыше, где был воздух. Вдохнув чистого, она взяла пробирку со слезами и добавила их в сосуд с плазмой крови.
Стоило капельке хрустальной слезы отпуститься в густой состав крови, разделенный центрифугой на две части, как началась химическая реакция. Да такая бурная, что руки Мариэль задрожали. Из пробирки повалил густой белый дым и накрыл половину комнаты воздушным полотном облаков.
— Сколько дыма! — Закашлявшись эльфийка зажала рот и нос. — Это что, все я сделала?
Когда дым рассеялся, Мариэль взглянула на пробирку и увидела, что плазма соединилась со слезами и образовала сыворотку. Она выглядела так, словно это была тень крови: жидкая розовая субстанция, словно вода, подкрашенная вином. Аккуратно перелив сыворотку в свободную чистую пробирку, Мариэль встала и взяла необходимые инструменты из своего чемоданчика.
Направившись в гостиную, к кушетке, она поставила чемоданчик на стол и присела рядом с псом. Увидев на шее, побритый участок кожи, она улыбнулась Виктору и начала работу.
Сделав те же манипуляции, как и с Мамондиком, она нашла яремную вену и аккуратно в нее вошла. Наполненный сывороткой клистер выпустил свое содержимое в вену и разбавляя зараженную кровь, понес лекарство по всему организму. Зажав ранку, смоченной в спирте, хлопковой подушечкой, Мариэль поцеловала пса в нос и укутала Илота покрывалом. Поднявшись с кушетки, она устало посмотрела на Виктора и бросилась к нему в объятия.
— Я не убивала Лариэль, не убивала. Ты мне веришь?
— Я верю, Мариэль, ничего не говори. Все это знают. — Не давая ей раскрыть рта, он поцеловал эльфийку и не останавливался, потому что не мог оторваться от сладких губ.
Мариэль прижималась к любимому охотнику, а он гладил ее по волосам, приговаривая нежные слова. Целовал ее мокрые глаза и холодные от слез щеки. Осторожно касаясь немного обветренных губ, отдавал всю нежность и любовь. И она ему отвечала тем же.
— Ты не оставишь меня, Виктор? Не оставишь? Ответь мне! — Мариэль посмотрела на охотника и увидела в его глазах сомнения. — Что?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мариэль, не сейчас. Ты пойми, все совсем непросто.
Глава 10.
Иеления вошла в гостиную и увидела Мариэль. Ее старшая дочь целовалась с человеком, хоть и охотником. Но все-таки с человеком. Когда-то в молодости, Иеления сама этим грешила. Забыв обо всех правилах и наказах отца, она предала племя, выйдя замуж на королевского дипломата. Винить дочь за то, что она идет по ее стопам, она не могла, да и права не имела. Но вот предостеречь от необдуманных поступков, необходимо было сделать, и побыстрее.
— Мариэль! — Женщина откашлялась и отвернулась.
— Мама. — Эльфийка отстранилась от Виктора, облизала губы и подняла голову на мать. — Что-то случилось?
— Я тебя хотела спросить? Что с собакой? Ты вколола ей сыворотку? — Иеления подошла к псу и потрогала ей нос. — Кажется, он уже не такой горячий. Но пес все еще без сознания.
— Не торопи события. Илот очень ослаб от яда на стрелах. Ему нужно время, чтобы прийти в себя. — Мариэль начинала злиться.
— Хорошо, я просто хотела убедиться, что ты не напортачила и все сделала правильно. А вообще, нам нужно поговорить. Жду тебя на веранде. — Иеления строго посмотрела на ухажера дочери и произнесла. — Надеюсь, вашему псу скоро станет легче и вы покинете наш дом, уверена вас ждут родные.
— Мама… что ты такое говоришь? — Девушка захлебывалась от неучтивости и прямолинейности матери, но ничего не могла сделать, кроме как провалиться от стыда. Поэтому она закрыла ладонями глаза и отвернулась.
— Все нормально, Мариэль, нам и правда уже пора. Мы же не можем оставаться здесь вечно.
— Оставайтесь до утра. На ночь идти через лес, не самое хорошее занятие. Ужин будет через час, кушетка свободна. — Иеления взглянула на лежащую собаку и ухмыльнулась. — Я уверена, вы сами разберетесь, как быть?
— Спасибо за все. Я навсегда буду в долгу перед вами и вашей дочерью. Если что-нибудь нужно, вы только скажите и я…
— Ничего не нужно! Особенно от Вас. — Иеления схватила дочь за руку и потащила ее на веранду. Дверь хлопнула, и две женщины остались друг с другом наедине.
Мариэль резко развернулась и со злостью посмотрела на мать.
— Что это было? Ничего не нужно! Особенно от Вас! — Девушка повторила слова матери. — Что за представление ты там устроила?
— Замолчи и сядь! Мала еще устраивать мне такие допросы. Эльфийское молоко на губах не обсохло, чтобы так разговаривать с родной матерью.
Шумно приземлившись в кресло, эльфийка надулась и отвернулась от Иелении.
— Нам нужно поговорить.
— Неохота. Нет настроения, кое-кто мне его мастерски испортил.
— Сейчас это не важно. Не хочешь говорить, тогда это сделаю я. А ты будешь слушать. — Не обращая внимания на тон дочери, Иеления присела еще на одно кресло и посмотрела на луну, выглядывающую из-за вершин деревьев.
— Хм… — Опустив голову на стол, Мариэль закрыла ее руками и тяжко вздохнула. Сбежать возможности не было, мама загораживала проход.
— Лариэль любила такое время дня. Еще не мрачная ночь, но уже и неясный день. Словно собранный сок из самых спелых яблок. Она просыпалась к этому времени, чтобы поужинать и выйти на веранду. Мы часто находились с ней вот здесь. — Иеления провела руками, захватив все пространство веранды. — Лариэль сидела на твоем месте и смотрела на дорогу.
— Зачем? — Мариэль подняла голову и взглянула на мать.
— Она ждала тебя каждый вечер. Хотела не пропустить момент твоего прихода.
— Каждый вечер? Но…
— Да, ты не всегда возвращалась домой. Часто где-то пропадала днями и ночами.
— Но я не знала.
— Когда мы сидели на веранде вдвоем, она часто рассказывала о тебе. О ваших грезах и мечтах. О лесе и …
— О водопаде. — Произнесли женщины вдвоем и заплакали.
Мариэль встала и подошла к матери, присев на дощатый пол, она положила голову ей на колени и обняла.