сада-питомника Бербанка у Вавилова были необыкновенными: он вдруг очутился в дотоле никогда и нигде невиданном саду волшебника, а что его особенно поразило — разнообразие непривычных форм в общем-то хорошо знакомых растений, и все они были не просто где-то найдены и привезены сюда, а «сделаны самим селекционером», в результате его творческого поиска и большого труда.
Здесь росли и радовались ласковому калифорнийскому солнцу «бастарды» — незаконнорожденные, как любовно называл их творец, — гибриды, полученные в результате межвидовых и даже межродовых скрещиваний, которые «ведут мир вперед». Например, здесь кактусы сбросили свои колючки и сделались съедобными — зеленые съедобные лепешечки для скота, растущие одна на другой! Амариллисы увеличили свои цветки в несколько раз, мак голубел подобно незабудке и цвел осенью, флоксы, астры и хризантемы, канны и георгины, — все были «не как все». Стали белыми и непривычно душистыми ягоды у ежевики, а лук — совсем сладким, сами же луковицы весили килограмм и более. Грецкий орех обрел тонкую, как бумага, оболочку вместо скорлупы, а у айвы появился запах ананаса. Удивительны были группы плодовых деревьев с большим числом привитых на каждом сортов, а также мощные орешники. Внимание Николая Ивановича привлекла кукуруза, весьма оригинальная и самых разных сортов, больше всего — сахаристые, лопающиеся, а также напоминающие гибриды кукурузы и сорго. Как сказочный гном, стоит низкорослый подсолнечник с огромной корзинкой (соцветием) на крепком стебле. Где еще такое увидишь?!
Но, пожалуй, больше всего привлекло внимание изумленного гостя разнообразие гибридов сливы с другими плодовыми косточковыми культурами. У одних гибридов плоды совсем не имели косточек — бери в рот и глотай, у других, созрев и не опадая, высыхали прямо на ветках, давая готовый чернослив. Необыкновенно вкусными оказались плоды плумкотов — гибридов сливы и абрикоса, уже получившие тогда в Америке весьма широкое распространение.
Просмотрев 12-томное прекрасное издание, озаглавленное «Лютер Бербанк, его методы и открытия», Николай Иванович с особым вниманием и интересом прочитал пятый том, посвященный работе со сливами. Чудесные цветные иллюстрации, доступные тогда только зарубежным изданиям, без слов рассказывали о замечательных результатах. Так свободно, «по собственному произволу», как невольно отметил про себя Вавилов, позволила селекционеру получать разнообразные формы широкая гибридизация, привлечение к ней разнообразных форм: Бербанк собрал и использовал в скрещиваниях огромный мировой ассортимент рода Prunus.
Скрещивания диких видов между собой и с культурными формами дали возможность получить такие гибриды, которые приносят невиданно крупные плоды, например самые большие сливы в мире. Старые китайские и японские сорта Бербанк скрещивал с различными европейскими формами, а к полученным гибридам присовокуплял потом свойства персидских мелкоплодных слив. К нежным «старосветским» сортам добавлял выносливость американских видов. Он нашел французскую сливу с кислыми и терпкими плодами, но без косточек внутри. При гибридизации с культурными сортами, в результате повторных скрещиваний были выделены гибриды, отличающиеся прекрасным вкусом мякоти и лишенные косточки. Уникальные гибриды слив с другими косточковыми культурами вошли в садоводческую практику как готовые сорта, пригодные для массового производства.
Все это, увиденное в саду Бербанка, позволяло назвать его селекционером-художником. А первые шаги в художественном творчестве зеленых шедевров, как он рассказал Вавилову, начались с работы по улучшению картофеля, и выведенный им еще в 70-х годах XIX века путем гибридизации и отбора лучших сеянцев, их повторных скрещиваний сорт «Бербанк» занимал значительные площади на полях США, будучи весьма популярен и в северных, и в южных штатах страны.
«Первый завет, который оставила, воплотила словом и делом личность Бербанка, — писал позднее о своих впечатлениях Николай Вавилов, — определяется широким, всемирным привлечением растительных богатств, мобилизацией растительных капиталов земного шара. Южно-американская флора, Тибетские и Гималайские нагорные расы, Китай, Япония, весь Старый Свет — все прошло перед глазами великого наблюдателя…
Второй завет — целесообразность широкого использования сеянцев, полученных от семян растений, размножаемых вегетативно. Бербанк практически показал, что в области плодоводства нередко, при большом масштабе, отбор среди сеянцев дает ценнейшие новые формы, новые сочетания признаков — результат перегруппировок генов, обычных среди гибридов, которыми, как правило, представлены все наши плодовые деревья, размножаемые вегетативно.
Третий завет — широкая, смелая, настойчивая междувидовая гибридизация. Область садовых объектов плодоводства, возможность использования вегетативного размножения открывает широкий простор в применении отдаленной гибридизации.
Недоразвитие семян, дисгармония в развитии органов размножения, труднопреодолимые в полевых растениях, как растениях, размножаемых семенами, могут игнорироваться при вегетативном размножении. Интуитивно ум гениального селекционера схватил с американской быстротой всю практичность этого нового пути для растений, размножаемых вегетативно, и в кратчайший срок реализовал широкие возможности. Самое бесплодие гибридов в данном случае было интуитивно использовано для создания «бессемянных, бескосточковых» плодов, которые сами по себе представляют интерес в практическом плодоводстве. В период дискуссий и теоретического выяснения пределов возможности отдаленной гибридизации с американской настойчивостью Бербанк проложил новые пути».
ОКНО В МИР
Американский селекционер не считал нужным точно и подробно записывать все, что делал, как это было заведено у И. В. Мичурина, да он и не нуждался в подробной фиксации своих поисков — он пользовался услугами Вашингтонского бюро растительной индустрии, созданного при федеральном министерстве земледелия.
Вавилов познакомился с принципами работы Бюро: две тысячи специалистов постоянно по плану ездили в командировки по всему свету, собирали растения, изучали и анализировали их. Особенно тщательно обследовались ботанические сады мира и районы интенсивного земледелия. Семена в тысячах пакетиков, черенки в ящиках, плоды в корзинах поступали сюда непрерывным потоком со всех континентов. Множество бюллетеней издавалось для специалистов разного профиля и фермеров.
Но Николая Ивановича удивило, что весьма дорогостоящие поиски велись без всякой системы или научно обоснованного плана, наугад. Он поделился с американскими учеными своими мыслями относительно мировых центров происхождения и разнообразия культурных растений, но услышан не был. И только десятилетие спустя американцы оценили его идею по достоинству и начали организовывать свои поиски «по-вавиловски».
Чтобы свободно собирать американские сорта и виды растений, воспользоваться возможностями самого генофонда Бюро, Вавилов организовал в Нью-Йорке своего рода филиал — заграничное отделение российского Отдела прикладной ботаники и селекции, состоявшее из трех человек во главе с Д. Н. Бородиным. Через полгода он так оценил проделанную ими работу: «Отделение оправдало блестяще свое существование. Им собрано… огромное количество сортов растений и переслано в Россию (20.000), собрана огромная литература… В полном смысле оно сыграло роль… окна в мир…»
В крупнейших биологических и агрономических институтах США и Канады Николай Вавилов познакомился с видными учеными и их исследованиями, в частности, в лаборатории Т. Моргана он впервые встретился с генетиком Г. Д. Мёллером. Пригласил его работать в Москву, и тот возглавил лабораторию мутаций