Читать интересную книгу В прятки со страхом (СИ) - "Ежик в колючках"

Оглядевшись вокруг, мой затуманенный мозг что-то отметил, но что именно, не могла понять, как вдруг почувствовала резкую боль в левой ноге и услышала какой-то шорох. Ощупав рану рукой, поднесла ладонь ближе к глазам, пытаясь разглядеть. Она была вся в крови, от ее запаха просто мутило, но внезапно ощутила боль в вытянутой руке, и только тогда поняла, что что-то прицепилось к ней. Что-то теплое и тяжелое. Я пробовала стряхнуть эту тяжесть, но существо намертво впилось в мою плоть, пыталась оторвать другой рукой, но наткнулась на щетинистую шерсть. Меня охватила паника. Я поняла что ЭТО.

Крыса. В меня вцепилась крыса.

Сильная, большая, мою руку продолжали яростно грызть острые, как бритва, зубы. Боль пронзила другую ногу, и я отчаянно закричала; лишающая сознание агония ползла по ноге вверх, потом зубы вонзились в бедро. Крошечные лапки пробежали по мне, я начала вертеться, чтобы скинуть с себя их, увернуться, а зубы, нацелившиеся на мое горло, впились в щеку, вырвав из нее кусок. Хлынула кровища. Я стала яростней отбиваться, когда что-то тяжелое прыгнуло на спину, и упала, разбив лицо.

«Крысы! Меня заживо жрут крысы!» — било в мозгу.

Придавленная щетинистой массой, я не могла подняться. Твари пожирали мое тело, пили кровь… По телу прошла судорога, перед глазами плыли неясные тени и вспыхнула нестерпимая боль, страдание. Но, собрав последние силы, я вырвалась из скопища крыс, стараясь не замечать повисших на мне монстров, раздирающих мою кожу когтями, я скулила от страха, а ко мне подбирались все новые, и новые черные существа. Несметное сонмище крыс. Меня накрывала шевелящаяся масса и дьявольски шипела. Но отчаяние придавало силы.

У меня нет оружия, только пластиковая зажигалка болталась в пустом кармане. Я чиркала ее, выбивая искру, пока не появилось маленькое пламя, поднося к краю куртки. Одежда загорелась неестественно быстро, словно сера на спичке, окутывая меня огнем, отпугивая жадных тварей, заставляя их отступать, стремительно прячась по углам. Я вспыхнула ослепительным пламенем, его длинные языки вздымались вокруг, словно волны бушующего моря. Жар бросился в лицо, на глазах выступили слезы, спускаясь мокрой дорожкой по щекам, останавливаясь на подбородке и продолжая свой путь по шее. Теперь меня пожирал огонь, по телу разливалось тепло, только тепло. Боли я уже не ощущала. Палящий жар вокруг меня, я горела, чувствуя вонь паленой плоти. Мне суждено обратиться в горстку пепла. Я умирала, уже не думая ни о чем, открывая рот в безмолвном крике ужаса.

Яркий электрический свет прорезает мое сознание, забиваясь в мозг оглушительным воплем, таким, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. Обхватывая голову, прикрываюсь от рвущего на части звука, когда на плечи вновь падает что-то тяжелое и теплое.

«Нет, опять. Нет. Прошу нет!» Мне не удалось спастись. Я извиваюсь всем телом, отбиваясь ногами, но меня лишь сильней придавливает, вминает.

— Тихо, тихо. Все очнись. Все! — человеческий голос достигает моего понимания, пробиваясь через дикий вой.

И я, наконец, осознаю, что это мой собственный ор разносится по всей округе. Заткнувшись и разжмурив глаза, встречаюсь с лицом Фора.

— Успокойся. Все закончилось. — произносит он.

Раскачиваясь назад и вперед на металлическом кресле, обхватываю плечи руками, пытаясь привести в норму дыхание.

Вторая ступень инициации — это пейзаж страха, представляющий из себя моделирование самых ужасных кошмаров испытуемого. Мое тело дрожит, чувствуется такая слабость, что с трудом получается встать на ноги. Но я встаю, вопросительно поглядывая на Фора.

— Сегодня еще лучше, — спокойно отвечает инструктор на мой немой вопрос, о времени галлюцинации.

За последнюю неделю я встретилась с несколькими своими страхами. В одном видении я падала с большой высоты, в другом меня заваливало землей и камнями. В третьем, я смотрела на своих родных и друзей через толстое стекло, отчаянно стуча по нему кулаками, пытаясь привлечь их внимание. Я рыдала от одиночества. Но крысы, крысы доводили меня до безумия, они то съедали меня заживо, то гоняли по темноте, и снова сжирали. Зато я практически перестала бояться огня, найдя в нем спасение от жутких тварей. Теперь я узнала, что такое настоящий страх.

Благодарно кивнув Фору, я толкаю дверь и выхожу в коридор. Руки все еще мелко потрясывает, симуляции слишком много отбирают сил, они взламывают мое самообладание, они преследуют меня во сне, пытаясь сломить, выбить из колеи. Я уже думать не могу ни о чем, кроме инициации. Но с каждым разом мне становится немного легче, совсем чуть-чуть, но я рада и этой малости.

В коридоре последние три дня стоит тишина, неофиты только сперва издевательски подначивали друг друга. Симуляции пейзажей выматывают всех, заставляя толерантней относиться к чужим страхам, некоторых даже приходиться выводить из кабинета под руки. Но сегодня шквал голосов обрушивается на меня, я озираюсь и пытаюсь понять мотивацию такого внимания, прекрасно зная, что как только они окажутся на кресле перед Фором, вся спесь слетит с них словно пожелтевшая листва с деревьев. Я знаю, что Дрю не может спать, он полночи разглядывает стену, свернувшись калачиком. Знаю, что Алу снятся жуткие кошмары, он орет во сне не хуже моего. Даже всегда хорохорящийся Питер, побаивается заходить в душевую один. А сейчас они гадко улюлюкают, пытаясь втоптать меня в грязь. Такая метаморфоза в поведении объясняется присутствием лидера.

Он подпирает могучей фигурой стену, разговаривая с инструктором урожденных бесстрашных, но при общем оживлении поворачивается ко мне.

— Из всех неофитов, только ты так пронзительно верещишь, — приветствует меня Эрик ледяным тоном, скорчив презрительную мину. — Не пробовала справляться эффективнее?

Конечно, он знал, что это я, сам позавчера присутствовал на симуляции и был свидетелем прохождения моего пейзажа страха. Дружный гогот раздается снова, вызвав бегущие по телу мурашки, вынуждая ощущать себя беззащитным и потерявшимся ребенком. Хочется сбежать, скрыться, но я продолжаю смотреть в серые глаза. За все время после боя с Дрю, Эрик появлялся так близко только два раза, мне стыдно признаться даже себе, что мне тоскливо без него. Как же хочется уткнуться носом в его теплую, широкую грудь, спрятаться под сильную руку, усыпанную темными рисунками татуировок, способную защитить от полчища крыс, от злых насмешек и от всех опасностей нашего неидеального мира…

Но Эрик брезгливо морщится и продолжает:

— Ну что, сегодня тебя опять сожрали милые, востроглазые мышки?

И сердце подскакивает к горлу, и застревает там.

— Или ты снова слетела с обрыва?

Я, открыв рот, смотрю на командира, а вокруг наступает затишье. Это не по правилам. Это запрещенный удар, удар ниже пояса. Просто подло, очень подло объявить о моих страхах в присутствии соперников. Он не просто дает им возможность меня растоптать, он преподносит им на блюдечке шанс избавиться от меня. Убрать преграду со своего пути.

Я стискиваю кулаки и прохожу мимо, стараясь делать шаг как можно спокойней, тверже, без лишней суеты. Но он перегораживает мне дорогу ухмыляясь.

— Какая же ты жалкая! — А голос пропитан насквозь ядовитой желчью, пробирающей меня до костей.

Молчу, закусывая губы до крови, боясь закричать от обиды, чувствуя, как начинает щипать в носу. Обхожу лидера словно мебель и двигаюсь вперед, в переплетенные ходы Бесстрашия.

«За что же ты так со мной? За что?»

Слопав от переживаний двойную порцию шоколадного пирога, нагулявшись вдоволь по фракции, заглядываю в гости к Грегу, чтобы подстричь свой довольно отросший ежик и от нечего делать, решаюсь проколоть левую бровь. А затем отправляюсь на осмотр к Доку. Хоть Дрю и не удалось переломать мне ребра, но иногда еще покалывает на вдохе там, где резвилась его нога. Зато я пережила много незабываемых мгновений, когда Роджер вправлял мне, свернутый набок нос элеватором, а потом, еще несколько часов лежала с фиксаторами в ноздрях. Провалялась я в лазарете два дня. Синяки и подкожные гематомы уже слиняли с моего лица, оставив лишь желтые разводы, которые с легкостью маскируются обычной пудрой. Так что я снова красавица. Хе-хе.