пиджака. Захлопала ресницами, сходя с ума от стыда, потому что неспешные поступательные движения его пальца во рту вызвали прилив жара внизу живота. – Тебе нравится это, Лали… Вижу, что нравится… – прошептал мужчина ей в губы и вдруг выпустил ее, бросив короткий взгляд через ее плечо.
Не успела она и сама обернуться, как Виктор сжал ее за плечи и рывком развернул лицом к кровати. На покрывале остались лежать расшитые золотом трусики, которые она не пожелала надеть и забыла спрятать. Сердце забилось еще быстрее.
– Почему ты не надела все, что тебе передали от меня? – холодный голос прозвучал над плечом у самого уха, заставляя вздрогнуть. Но собственная трусость показалась вдруг унизительной и невыносимой.
– Они показались мне неудобными… и вульгарными! Я не ношу такие… – выпалила резко, передергивая плечами и разворачиваясь, чтобы вырваться из зоны его притяжения. – И вообще – не слишком ли много золота? – заявила она, упрямо задирая подбородок. – Я выгляжу как цыганка, увешанная золотыми монетками!
Губы мужчины, до сих пор сжатые в линию, слегка скривились.
– Едва ли эксклюзивное платье от Кристиан Диор, выполненное в единственном экземпляре, могла бы себе позволить цыганка, – заметил он скептически, высокомерно приподняв бровь.
– Цыгане много чего могут себе позволить, но это не значит, что наши вкусы совпадают, – нахмурилась упрямица, теперь уже не собираясь уступать.
– Твое имя ведь по-грузински означает «рубин», не так ли? Я хотел, чтобы он был в достойной оправе. Только рубин оказался неграненым. Придется сначала отшлифовать…
– Да кто вы вообще такой, чтобы судить подобным образом?! – начала она, но осеклась, остановленная одним его взглядом затаившегося хищника, готовящегося к нападению.
– Значит, ты сейчас без белья? – на полном серьезе поинтересовался он, игнорируя последний ее выпад.
– Это… – голос на секунду сорвался от волнения, – вас не касается.
– Ах вот как… – угрожающе-мягко произнес Виктор, на секунду скептически приподняв бровь, и двинулся вперед. Заставив девушку попятиться, он наступал на нее, пока она не уперлась спиной в стену. Притянув к себе, жарко дыша в шею и вызывая у нее приступ удушья, принялся рывками задирать ее пышную юбку.
– Что вы делаете? – попыталась остановить его она, совершенно теряясь от удушающей паники и бессмысленно перебирая руками. Только сильные пальцы крепко сжали ее щеки, заставляя поднять голову.
– Либо ты наденешь все, что я хочу. Либо ты останешься прикованной к креслу на всю ночь, – прошептал в самые губы, будоража все ее нервные окончания. – Научись выполнять мои приказы, Лали. Я не хочу быть с тобой жестоким.
– Напротив, – выпалила она ему в лицо, – вам нравится быть жестоким! Иначе вы бы меня не запугивали!
– Еще даже не начинал… – прорычал он и одним рывком стянул с нее трусики, которые тут же упали на пол к ее ногам. – Предпочитаешь остаться без ничего и прикованной или все же одеться и пойти ужинать? – продолжая придерживать ее юбку, непреклонно спросил он.
От распирающего упрямства закусила губу, пытаясь найти хоть какой-то выход. Не выдержав напряжения, вырвала край юбки из его рук и направилась к кровати, схватила золотые трусики и уже собралась идти в ванную, когда Виктор поймал ее за руку и потянул на себя.
– При мне, – мрачно отрезал он, одним тоном давая понять, что сопротивление бесполезно.
– Я не стану одеваться при вас!
Его глаза потемнели. Лали и сама не могла понять, почему не смолчала. В конце концов, он бы ничего не увидел из-за пышной юбки. Просто все эти его приказы и непристойные требования сводили с ума. Да и почему она должна была подчиняться его прихотям?!..
Возмутиться вслух уже не получилось, потому что ее вдруг за руку потянули к столику, на котором ей сервировали завтраки, обеды и ужины, и, ловко заломив за спину руку, уложили на него лицом вниз. Задохнувшись от шока и неожиданности, девушка даже ахнуть не успела, а на ее запястье уже щелкнули наручники. Вторую руку тоже завели за спину и пристегнули, а сзади к столу припечатали мужские бедра, не позволяя сдвинуться с места. Шорох и рывки дорогой ткани – и ее почти с головой накрыло пышной юбкой, тогда как ноги и попа оказались неприлично обнаженными. Между бедер вклинилось его колено, не позволяя им сомкнуться.
– Знаешь что, Лали… – горячо прошептал Виктор, ласково проводя ладонью по ее ягодице и чуть сжимая нежную кожу. – Я все-таки выпорю тебя как следует, потому что ты меня бесишь. И да, ты права – на драгоценный камень ты не тянешь, потому что ты дикая, шальная, невоспитанная девица.
– А вы… – начала было девушка в запале, выбешенная тем, что ее вновь обездвижили так оскорбительно. Только закончить уже не успела. Кожа на попе вспыхнула от несильного, но очень горячего удара какого-то тонкого, но жесткого прутика. Попыталась вновь вырваться, но его ладонь надавила на спину, не давая подняться, а удары обрушились вновь один за другим, кусая, обжигая, пощипывая кожу.
Распахнула губы, хватая воздух, и отчаянно захлопала ресницами. – Вы не имеете… права… – выдохнула едва слышно, но тут же затихла, потому что удары неожиданно оборвались. Затишье пугало еще сильнее. Виктор осторожно провел прутиком по попе, скользнул им вниз, по ножкам, а затем и между бедер, волнующе щекоча чувствительные зоны.
– Ты что-то сказала, Лали? – угрожающе тихо уточнил он, будто не расслышал. Прутик продолжал гулять по ее коже, провоцируя мурашки и дрожь. Его кончик коснулся губок между ее ног, легонько погладил, ласково постучал кончиком, двинулся между ягодиц и коснулся тут же сжавшейся звездочки ануса. – Я не слышу…
– Н-нет… – прошипела сквозь зубы.
– «Нет, господин», – как всегда поправил Виктор.
– Нет, г-господин, – как всегда через силу выдавила из себя Лали.
– Кажется, я начинаю убеждаться, что ты любишь наказания. Тебе нравится, когда тебя дрессируют. Нравится быть дерзкой, наглой, непослушной девочкой, которую наказывают. Продолжишь в том же духе – развяжешь мне руки. Я для каждой выбираю свой стиль. Скоро я изучу тебя, найду твои слабые стороны, узнаю все твои предпочтения… И учти, тебе понравится все, что я буду с тобой делать.
Будто в подтверждение, мужские пальцы скользнули между ног, осторожно погладили мягкие губки, задели чувствительный бутон, двинулись вверх, погладив щелку и давая понять, что она влажная. Едва дыша, Лали зажмурилась, ожидая какого-нибудь кошмара и уже не смея сопротивляться. Однако мужчина отстранился, на наручниках щелкнул замок и ее руки высвободили.
– Встань и повернись, – приказал Виктор, теперь находясь в шаге от нее, но все еще опаляя аурой своей близости.
Девушка выпрямилась