Через девять лисьих лет Ху Мэй скончалась.
А ещё через два года поместье Ху постигло новое несчастье.
[144] Ху Цзин вынужден верить своим глазам
– Ты уверена, что хочешь этого? – спросил Ху Цзин, пристально глядя на дочь.
Ху Сюань кивнула. Она твёрдо решила, что станет лисьим знахарем. Смерть матери её потрясла и заронила в сердце ужас перед Тьмой.
– Что ж, – со вздохом сказал Ху Цзин, – тогда клан наследовать будет Ху Вэй.
Лисьи знахари были особой кастой лис. Их почитали, боялись и даже чурались. Именно потому, что Ху Мэй была лисьим знахарем, Ху Цзин так и не смог на ней жениться, а всего лишь взял её себе в наложницы. Лисьим знахарям проходить священные ритуалы было запрещено. Считалось, что лисий знахарь утратит силу, если привяжет себя узами к чужому хвосту. Лисьи знахари должны быть свободны от всяческих связей. Наследовать семью лисьи знахари тоже не могли.
Наследование семьи или клана, впрочем, основывалось не на старшинстве отпрысков, а на их способностях. Ху Вэй был достоин стать главой клана Ху. В свои семнадцать лисьих лет он силой превосходил многих лисьих демонов, даже сам Ху Цзин не был уверен, что справится с ним, если дело дойдёт до лапоприкладства. Но об этом мало кто знал: Ху Вэй не слишком любил выставлять свои достоинства напоказ, всё чаще недостатки.
– А-Вэй лучше для этого подходит, – покивала Ху Сюань.
Ху Цзин вздохнул ещё раз и принялся раскладывать по доске разноцветные камешки – лисьи шахматы. Ху Сюань вдруг вздрогнула и, приложив уши, стала ощупывать свои хвосты.
– Что такое? – удивился Ху Цзин.
– Шерсть волнами пошла, – сказала Ху Сюань и нахмурилась. – Дурной знак!
Не успела она это сказать, к ним ворвался лис-слуга – даже без доклада! – взмыленный и насмерть перепуганный.
– Ху Вэй! – задыхаясь, тявкнул он. – Ху Вэй!
– Что-то случилось с моим сыном? – тревожно спросил Ху Цзин.
Лис-слуга отчаянно помотал головой и с усилием выговорил:
– Ху Вэй убил сородича.
Глаза Ху Цзина широко раскрылись. Ху Сюань сдавленно вскрикнула и тут же закрыла рот ладонью. Не было преступления страшнее, чем убийство сородича!
– Вздор! – взревел Ху Цзин. – Это какая-то ошибка! Ху Вэй не мог!
Он отшвырнул мешочек с камнями и велел лису-слуге вести его на место преступления. Ху Сюань поспешила за ними.
Лисоград, центром которого было поместье Ху, представлял собой лабиринт улиц и домов, зачастую – лисьих нор. Он постоянно ширился и менялся, точной карты не было даже у главы великого семейства. Лисьим демонам не нужны были карты. У них был лисий нюх.
Вот и сейчас оба Ху и лис-слуга шли на запах крови. Они растолкали толпящихся лис. Ху Сюань опять издала невнятное восклицание и накрыла рот ладонью. Ху Цзин ничего не сказал, но его жёлтые глаза сузились и стали злыми, как у черепахи.
На земле в луже крови навзничь лежал лисий демон – не высокородный, простолюдин. Оба Ху его прекрасно знали: звали его Саньцзы[20], он приносил в поместье тушки зайцев и крыс, его семья занималась охотой. В груди Саньцзы зияла дыра, сердце было вырвано. Подле него стоял Ху Вэй. Лицо его, забрызганное кровью, ничего не выражало, глаза были пусты. С окровавленных когтей правой руки капала на землю кровь. Никаких сомнений не оставалось: убийцей был именно Ху Вэй!
– Ху Вэй! – ледяным голосом сказал Ху Цзин. – Ты понимаешь, что наделал?
Ху Вэй слегка вздрогнул, перевёл взгляд на отца. Выражение его лица не изменилось, когда он проговорил с восходящей интонацией:
– Убил?
– Зачем ты это сделал?
Ху Вэй поджал губы и промолчал.
– Ху Вэй! Отвечай немедленно!
– Я ведь сказал, что убил его, – с лёгким недоумением отозвался Ху Вэй. – Разве этого мало?
Ху Цзин, поняв, что от него ничего не добиться, велел лисам-стражам увести Ху Вэя и запереть в темнице. Ху Вэй сбросил их лапы и пошёл сам, его нисколько не волновало происходящее.
Ху Цзин почувствовал себя необыкновенно старым, точно в одно мгновение постарел на сотню-другую лисьих лет.
[145] Лисоубийство
Ху Вэй замкнулся в молчании. Ни уговорами, ни угрозами ответа у него добиться не удалось. Ху Цзин пригрозил ему пытками, но все, в том числе и сам Ху Цзин, прекрасно знали, что до этого не дойдёт. Ни у кого бы лапа не поднялась сотворить такое с Ху Вэем, убей он даже сотню сородичей.
– Отец, – сказала Ху Сюань, – позволь мне поговорить с А-Вэем? Быть может, он захочет рассказать, если я у него спрошу?
– Послушай, А-Сюань, – сказал Ху Цзин серьёзно, – ты ведь знаешь, какое наказание за убийство сородича. Втолкуй это ему. Я должен буду вынести лисий приговор, но как я могу это сделать, не зная правды?
Ху Сюань кивнула, и её впустили в темницу. Сердце у неё болезненно сжалось. Ху Вэя заковали в цепи, как и полагалось в таких случаях: на его шее был железный ошейник, на руках – кандалы, хвосты обвязаны цепями. Из угла его рта подтекала кровь: Ху Цзин, выйдя из себя на очередном бесплодном допросе, вкатил сыну оплеуху, о чём ему предстояло жалеть до конца своей жизни.
– А-Вэй, – позвала Ху Сюань, видя, что глаза младшего брата закрыты; Ху Вэй слегка вздрогнул и открыл глаза. – А-Вэй, я ведь тебя знаю. Ты не такой. Ты не убийца. Почему ты это сделал? Почему ты молчишь? А-Вэй?
Ху Вэй пристально поглядел на Ху Сюань. В глазах его что-то промелькнуло, губы чуть дрогнули, но он ни слова не произнёс, только снова закрыл глаза, давая понять, что говорить не намерен.
Сюань-цзе об этом никогда не узнает.
Никогда.
Ху Вэй возвращался в поместье после очередной вылазки в Лисоград. Его забавы были невинны и беззлобны, он ограничивался тем, что дурачил других лис и играл в кости на сливовые косточки: игра на деньги была запрещена. Уже смеркалось, а на улицах ещё не зажгли фонарей, так что проходящие мимо лисы казались всего лишь тенями. Он расслышал чужой разговор в подворотне и остановился. Он не любил подслушивать, но речь шла о его семье.
– Высокородные слишком много о себе возомнили! – резко сказал кто-то, чей голос казался Ху Вэю знакомым. – Эта Ху Сюань… Она слишком большого о себе мнения! Чем я плох? А она даже не фыркает в мою сторону.
– Саньцзы, – со смехом сказал кто-то ещё, незнакомый, – это ты о себе слишком большого мнения. Ху Сюань нет дела ни до тебя, ни до других лисов. Она же лисий знахарь.
– Высокомерная лисица! Я оторву ей хвост! – продолжал кипятиться Саньцзы. – Завтра же подстерегу её, когда она выйдет из поместья, и оторву ей хвост!
– Эй, эй, полегче, – испуганно сказал кто-то ещё, – она ведь из Великой семьи. Простолюдины не могут до высокородных даже когтем дотронуться.
– А я всю лапу приложу! – ещё резче сказал Саньцзы.
– Саньцзы, не горячись, – увещевал кто-то незнакомый. – Если об этом прознают, тебе не улиснуть от ответственности.
– Она постыдится рассказывать о том, как это случилось, – явно ухмыльнулся Саньцзы. – Я совершу с ней лисоблуд и оторву ей хвост!
Ху Вэй почувствовал, что когти на его пальцах вытягиваются, а лицо сводит в лисью морду. Голоса стихли, разошлись в разные стороны. Ху Вэй неслышной тенью последовал за тем, кого называли Саньцзы. Он вспомнил, что видел его в поместье, потому и голос, и запах его были Ху Вэю знакомы. Он не имел какой-то определённой цели, когда последовал за ним по полутёмной улочке. Быть может, схватить за шкирку, устроить ему трёпку и приволочь в поместье, чтобы обо всём рассказать отцу. Как посмел этот простолюдин угрожать Сюань-цзе расправой?!
Саньцзы остановился и принюхался.
– Кто за мной идёт? – пролаял он.
Ху Вэй вышел к нему.
Саньцзы прищурился:
– А, это всего лишь младший Ху. Чего тебе надо, лисёныш?
– Для тебя я – Сяован, – резко оборвал его Ху Вэй. – Как смеешь ты обращаться ко мне подобным образом?