оставшиеся тела стали возить на куске брезента, который тащила лошадь. Закидывать трупы на телегу сил у женщин уже не было.
Утром, переночевав в тесной землянке со стариками, Шелестов и Селиверстова ушли из поселка. Они шли по узкой тропе, по краю обгоревшего лесочка, когда заметили, что неподалеку что-то шевелится на земле. Мария решила, что это собака, но Максим покачал головой. Он оглянулся по сторонам, убеждаясь, что немцев рядом нет, и подошел ближе.
Это был блиндаж, почти разрушенный и засыпанный. И в нем кто-то был. Максим приложил палец к губам. Минут через пять из дыры в земле высунулась взъерошенная грязная голова и шмыгнула носом.
– Вам чего надо? – осведомился мальчишка. – Идете своей дорогой, и идите.
Это выглядело бы комично, если бы не тот факт, что мальчишке было всего лет восемь и в руке он не держал бы гранату. Шелестов строго посмотрел на парнишку, убедился, что усики чеки, как и положено, разведены в стороны, и только потом заговорил:
– Мы уйдем. Но нам совсем не хочется, чтобы тебя убило этой гранатой и мама твоя плакала от горя.
– Не убьет, – заверил мальчишка. – Я что не понимаю! Я видел, как надо бросать. Пока чека на месте, не убьет. А мамки нет у меня. Я с дедом Прохором живу. А он плакать не станет.
– Как тебя зовут? – дружелюбно поинтересовалась Селиверстова, доставая из кармана платок и пытаясь вытереть чумазую мордашку мальчишки. Но тот вырвался, шмыгнул носом и строго посмотрел на чужаков.
– Митькой меня зовут, а вам-то что…
– А зачем тебе граната, Митька?
– Фашистов взорву!
– А с дедом Прохором что будет? – строго спросил Шелестов, сжимая в руке гранату. – Ты погибнешь, деда немцы убьют. Ты думаешь, что поступаешь правильно?
– А пусть они по нашей земле не ходят! – насупился мальчишка. – Они враги! Фашисты!
– Заруби себе на носу – воевать надо с умом. А то, что ты задумал, – глупость. Ты самый сильный мужик в доме. На тебе дед старый, ему помочь надо. А ты всех угробить хочешь. Умнеть пора, Митька, взрослым пора становиться. Мой тебе совет: перестань гранатой махать, думай, где еды достать и лекарства для деда, как обогреться – зима на носу. Глупо погибнуть, в этом нет никакой доблести. А вот близкого человека спасти – это дело, достойное мужчины. Понимаешь меня, Митька?
– Понимаю, – неохотно согласился мальчишка.
– Ну то-то же, – одобрительно кивнул Шелестов. – А теперь скажи, ты – человек сухопутный или море любишь?
– А кто ж его не любит? – заулыбался Митька. – Я моряком стану, на большом корабле ходить буду.
«И правда, моряк растет, – подумал Максим. – Ведь сказал же не «плавать», а «ходить»! Хороший паренек, искренний. Жаль, если погибнет».
– Ты, Митька, расскажи нам вот что. Ты не видел перед самым приходом немцев, чтобы какое-то судно в этих местах затонуло? Большой катер, например? Может, в шторм или немецкий самолет разбомбил?
– Да много тут лодок и катеров всегда было, – махнул рукой Митька. – Как близко фашисты подошли, так стали плавать и с Керчи, и с Тамани. И все туда, в Анапу, а может, в Новороссийск. Бомбили немцы – страх как сильно! Я видел, как катер тонул. Но это уже когда здесь бой был сильный. Несколько дней назад. Моряки на него что-то грузили, торопились очень, а сами стреляли, чтобы катер ушел. Немцев не подпускали к берегу.
– Где это было? Покажи, – обрадовалась Селиверстова.
– А вон там, – Митька указал на небольшую бухточку за мысом. – Там еще на берегу причалы остались для рыбацких лодок…
Распрощавшись с Митькой и взяв с него честное пионерское слово, что он не станет больше искать гранаты, Шелестов с Марией отправились к берегу. Пришлось очень осторожно передвигаться на местности. Недалеко проходили две дороги, на которых то и дело появлялись немцы. Хорошо, что им не было дела до разрушенных позиций. Они спешили к Новороссийску.
Дойдя до берега, Максим предложил спуститься к самому обрыву, чтобы их случайно не увидели со стороны дороги. Узкий песчаный пляж был усеян мелкими древесными обломками, в которых можно было узнать остатки лодок и снастей. Местами волны выбрасывали на сушу стреляные гильзы, солдатские гимнастерки, обмотки. Дойдя до деревянных помостов, вдававшихся в море метров на двадцать, Шелестов остановился.
– Возможно, здесь, на дне, и лежит наша цель. Надо запомнить это место, Маша.
– А что запоминать, Максим Андреевич? – буквально загорелась девушка. – Может, я нырну?
– Опасно, Мария. – Шелестов покачал головой. – Да и увидеть нас могут.
– Я осторожно, а вы покараулите! Вы только подумайте, что все наши поиски закончатся, если мы сейчас найдем то, что ищем. Вот здесь, недалеко! А вдруг и правда? Мы же с вами задание выполним, Максим Андреевич!
– Маша! – строго осадил девушку Шелестов, а сам с сомнением посмотрел на море.
Если верить мальчишке, то катер отошел от берега не так далеко. А если Селиверстова права? Слишком много поставлено на кон, но слишком велика и цена ошибки. А если им не удастся вернуться сюда, а если они погибнут и группа не узнает ничего? Может, девочка и права? Может, стоит рискнуть?
Кивнув Марии, он пошел вверх по тропинке. Поднявшись на край обрыва, Максим осмотрелся по сторонам. Дорога далеко. Балки с кустарником, разбитые позиции, следы боев… Кого сейчас потянет в это место?
Мария не смотрела по сторонам, приложив руку к глазам, она глядела на море.
– Максим Андреевич, посмотрите, там верхушка оснастки катера видна.
– Где?
– Да вон же, смотрите по направлению линии причалов, а потом метрах в ста от берега градусов на тридцать влево. Торчит из воды совсем немного, как шест. Видите?
Шелестов долго смотрел в море, стараясь предугадать возможные варианты развития событий. Кажется, придется согласиться с предложением Селиверстовой. Далеко без лодки, да и сентябрь на дворе.
– Вода холодная, Маша, ты это понимаешь? – спросил Максим, глядя девушке в глаза.
– Не такая уж и холодная. Сейчас время, которое называется «бархатный сезон». Холодает, жары нет, а вода еще теплая. Она же больше двадцати градусов, Максим Андреевич!
– И лодки нет, передохнуть тебе негде будет. Ты это понимаешь? Тебе туда метров двести плыть. Потом нырять и снова плыть.
– Двести метров – это сущая ерунда для спортсмена, Максим Андреевич, поверьте. А там я буду держаться за мачту или как она там называется. Полежу на воде и снова нырну. А когда устану, вернусь.
– От холода сведет судорогой ногу, и я не успею тебе помочь!
– Даже не пытайтесь, – улыбнулась Мария. – У нас, у пловцов, есть свои секреты, как бороться с судорогой. Ничего страшного не случится. Ну что? Я поплыла?