себя небезопасно в течение следующих сорока восьми часов, пожалуйста, знайте, что моя дверь открыта для всех и каждого, независимо от их…
Дэшил не станет смотреть на девушку, если у нее грудь меньше чем D. Пакс... черт его знает, что Пакс любит. Он никогда не демонстрировал предпочтение какой-либо модели, когда речь шла о женщинах, которых он выбирает. Он гораздо больше интересуется их личностями. Это звучит как полная чушь, но это правда. Есть определенные недостатки и слабости, которые Пакс ищет в девчонке, обычно сильно вращаясь вокруг их проблем с отцом. Мне? Мне нравится, когда у моих девочек грудь поменьше. Все, что больше горсти — это пустая трата времени. Я не нуждался в сомнительных комментариях Дэми, чтобы обратить внимание на грудь Элоди — я провел много времени, думая об этом раньше — но так как она подняла этот вопрос, я позволяю себе бросить беглый взгляд на грудь Элоди.
Рубашка у нее на два размера больше, чем нужно, и скрывает все тело, но есть намек на грудь. И намек на грудь всегда гораздо более возбуждает меня, чем, скажем, очевидное декольте Дамианы перед лицом. Это дерьмо просто нелепо.
Фитц бубнит дальше, рассуждая о безопасности и использовании здравого смысла. Я лениво провожу тридцать секунд, представляя себе, как красиво выглядели бы губы Элоди, приоткрытые и влажные, если бы я просунул руку под эту мешковатую футболку, сдернул вниз чашечку ее лифчика и злобно покатал ее сосок между пальцами.
Когда я вырываюсь из своих извращенных мечтаний, Кайли Шарп читает вслух из переплетенной книги, но никто не обращает на нее внимания. Дамиана щелкает жвачкой. Дэшил не сводит глаз с Карины. Пакс откровенно спит, свесив голову на плечи, скрестив руки на груди и ноги в лодыжках. Фитц смотрит на свои ботинки, и.. стоп, стоп, стоп... погодите, мать твою. Фитц украдкой поднимает голову и краем глаза смотрит на Элоди. Я жду, что он отвернется, но он задерживается на ней слишком долго. Мускулы на его челюсти тикают. Вот тогда он наконец отворачивается.
Что это за чертовщина, Фитц? Я, бл*дь, так не думаю, братан.
Как будто мои мысли были переданы прямо в его разум, голова Фитца резко поднимается, его взгляд встречается с моим, и он щурится на мгновение. Он точно знает, что я видел, и этот ублюдок, похоже, не беспокоится. Он знает меня, так что должен также знать, что я не очень хорошо отношусь к тому, что другие парни присматриваются к моей собственности. Собственность, независимо от того, что другая сторона не знает, что она является чьей-то собственностью, составляет девять десятых закона. И я всегда был готов защищать то, что принадлежит мне.
У Фитца хватает наглости улыбнуться мне.
Улыбнуться.
Кусок гребаного дерьма.
Над головой глухой, угрожающий раскат грома заглушает мрачные слова Кайли.
Я видел сон... Не все в нем было сном.
Погасло солнце светлое, и звезды
Скитались без цели, без лучей
В пространстве вечном; льдистая земля
Носилась слепо в воздухе безлунном.
Снова грохочет гром — предзнаменование того, что должно произойти, дурное предзнаменование, посылающее предвкушающую дрожь вниз по моей спине. Когда я отворачиваюсь от учителя английского, Элоди Стиллуотер пристально смотрит на меня.
В течение следующих тридцати минут я замечаю, что она снова и снова смотрит на меня из-под темных ресниц, и каждый раз, когда это происходит, моя решимость укрепляется. Здесь есть какая-то связь. Странная, неудобная связь, которая заставляет меня потеть каждый раз, когда я думаю о ее разрыве. Интересно, чувствует ли она панику, огорчение и возбуждение всякий раз, когда слышит мой голос?
Элоди первая выходит за дверь, когда раздается звонок. Она наклоняет голову, закидывает сумку на плечо, прижимая к груди бирюзовую папку, и выскакивает из комнаты прежде, чем Карина даже успела вскочить на ноги.
До этого момента я не обращал внимания на Карину. Я даже не удостоил ее косым взглядом. Она — наказание Дэшила, а не мое. И вот теперь я становлюсь её неудобством, как будто по ее коже бегут мурашки, и ее вот-вот вырвет, пока она пробирается через потертую, беспорядочную мебель Фитца, медленно пересекая комнату по направлению ко мне.
Чертовски замечательно.
Я знаю, что будет дальше.
Карина, Карина. Милая маленькая Кэрри. Курица-наседка с четвертого этажа. Хрен знает, когда Харкорт назначил ее защитником всех новых студенток, но она должна очень серьезно относиться к своей роли, если хочет прийти сюда и встретиться со мной лицом к лицу.
Она прочищает горло, объявляя о своем присутствии. Я смотрю вниз на свой телефон, притворяясь невежественным, но, конечно же, я прекрасно знаю, что она там.
— Карина.
— Ты мог бы соблаговолить на секунду отложить телефон. — Ее голос холоднее, чем тот ледяной тон, которым обычно говорила моя бывшая мачеха, когда обращалась к моему отцу.
Лукаво улыбаясь, я даю ей то, что она хочет — поднимаю голову и смотрю ей прямо в глаза. По моему опыту, многие люди хотят привлечь мое внимание. Когда оно у них есть, они очень быстро хотят его вернуть. Карина — не исключение. Она вздрагивает под тяжестью моего пристального взгляда. Но она сильнее многих других. Она не отводит взгляда.
— У меня к тебе только два слова, Джейкоби. Не. Надо.
О-хо-хо. Это будет очень интересно.
— Не надо быть таким потрясающе красивым? Не надо быть умнее всех мужчин в этом месте? Не надо заставлять твое сердце трепетать в груди каждый раз, когда ты смотришь на меня?
Карина стискивает зубы, ноздри ее раздуваются.
— В тебе много качеств, Рэн, но тупость — не одно из них. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Я видела, как ты на нее смотришь. Просто не надо, — она разворачивается и спешит к выходу, убегая прежде, чем я успеваю поиграть с ней еще немного.
С Кэрри никогда не было весело. Понятия не имею, что Дэшил в ней нашел.