— Пожалейте время. Какова вторая ваша причина?
— Провести расследование, что же еще? Имя лорда Лартмора значится в моем списке, ибо он связан и с вами, и с тетей Зоей. Кроме того, перед отъездом в Йоркшир вы играли с ним в карты.
Маркус снова внимательно посмотрел на нее:
— Вы многое знаете обо мне, не правда ли?
— Я уже говорила, что всесторонне изучила вашу жизнь.
— Лартмор не вымогатель, мадам.
— Откуда такая уверенность?
— Он слишком богат. Ему незачем прибегать к шантажу.
— А если удача отвернулась от него?
— Сомнительно, — протянул Маркус. — Но сегодня я как раз обедаю в своем клубе. Потом придется сыграть несколько партий в карты… Чего только не услышишь за карточным столом! Попробую узнать, есть ли хотя бы отдаленный намек на финансовые проблемы Лартмора.
— Как бы хотела я сыграть в карты в вашем клубе! — вздохнула Ифигиния. — Трудно даже представить, сколько интересного я смогла бы выведать!
— И не заикайтесь! — оборвал ее Мастерс. — Вам прекрасно известно, что это исключено. Встретимся часов в одиннадцать вечера на балу у Ричардсонов — там сообщу вам, что мне удалось узнать.
— Пытаетесь отговорить меня от посещения Лартморов, милорд?
— Миссис Брайт, давайте внесем полную ясность: я не прошу, а приказываю вам не появляться там.
— Хм-м… Осмелюсь задать вам вопрос, милорд.
— Слушаю.
— Вы можете прямо сказать мне, как вымогатель шантажировал вашего друга?
— Нет, не могу, — резко ответил Маркус. — Неужели вы рассчитываете, что я открою вам чужую тайну?
— Нет, конечно же, нет! Но если бы я узнала секрет вашего друга, то смогла бы сравнить его с тем, чем шантажировали тетю. По-моему, здесь должно быть определенное сходство.
Маркус прищурился. Сам того не ожидая, он почувствовал себя заинтригованным.
— Не думаю, чтобы и вы, в свою очередь, были готовы поделиться со мной тайнами леди Гатри.
— Нет…
— А раз так, я продолжаю сомневаться в том, что ее вообще кто-то шантажировал.
Ифигиния надменно улыбнулась ему:
— Как вы можете ожидать откровенности с моей стороны, когда сами ясно даете понять, что ни на йоту не доверяете мне?
Железная рука Маркуса еще сильнее стиснула ее локоть.
— Ваше недоверие может серьезно осложнить нашу общую задачу.
— Вне всякого сомнения, — согласилась Ифигиния. — А ваше недоверие ко мне определенно сведет на нет все наши усилия.
Маркус неожиданно улыбнулся:
— Но для того чтобы сломать барьеры взаимного недоверия, миссис Брайт, нам с вами нужно поближе познакомиться друг с другом.
— И каким же образом?
— Во-первых, мне до сих пор ничего не известно о мистере Брайте.
— Простите, сэр?
Маркус вздернул бровь:
— Я говорю о вашем покойном муже.
— Ах о нем…
— Похоже, вы не слишком скорбите о его кончине?
— Он не хотел бы этого. — Ифигиния взволнованно сглотнула. Нужно приучить себя видеть в графе Мастерсе серьезного противника, напомнила она себе. — Мой муж всегда считал, что человек должен оставлять позади свои утраты и горести… После соблюдения соответствующего траура, естественно.
— Естественно… А по мистеру Брайту траур был соответствующим?
— Разумным, милорд, учитывая наши обстоятельства. Мой муж был значительно старше меня, — пролепетала Ифигиния.
— Понятно.
— Он прожил очень яркую и активную жизнь.
— Представляю, насколько возросла его активность после женитьбы на вас.
Ифигиния грозно взглянула на него:
— Я не собираюсь продолжать обсуждение этой темы. Надеюсь, вы поймете меня, милорд. Мне слишком тяжело.
— Да, конечно, — кивнул граф.
— Кому, как не вам, понять меня, сэр. Кажется, у вас тоже есть правило, запрещающее обсуждать прошлое. Или я ошибаюсь?
— Нет, миссис Брайт, не ошибаетесь. У меня есть такое правило.
— Сама я не люблю правила, но под этим готова подписаться в любую минуту. — Ифигиния заметила любопытную вывеску на углу маленькой улочки, убегавшей в сторону от Пэлл-Мэлл. — Ой, смотрите! Музей доктора Хардстаффа. Мистер Хоут как-то упоминал о нем.
— С чего бы это?
— Он говорил, что лорд Торнтон недавно получил консультацию у доктора Хардстаффа, — рассеянно ответила Ифигиния, изучая вывеску.
МУЗЕЙ ДОКТОРА ХАРДСТАФФА.
Богини мужской силы.
Познайте тайну и могущество древних богинь!
Маркус покосился на вывеску.
— Вряд ли вас может заинтересовать этот музей, Ифигиния.
— Но я всегда и везде интересуюсь древностями. — Ифигиния, увлекаемая Маркусом вниз по улице, повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на вывеску. Потом наморщила лоб:
— Кажется, я не знаю античной богини, покровительствующей мужской силе.
— Вы удивляете меня, мадам. Я думал, вам известны ответы на все вопросы.
Около десяти вечера Маркус встал из-за карточного стола своего любимого клуба. Несмотря на выигрыш — а граф почти всегда выигрывал в вист, — настроение у него было прескверное.
Он не получил никакого удовлетворения от выигрыша. Разве можно войти в азарт, если твои пьяные партнеры едва держат карты?
Но беспокойство, сжигавшее графа, не имело ничего общего с вистом. Оно поселилось в его душе после встречи с Анной, а разговор с Ифигинией лишь усилил это чувство. Здравый смысл убеждал Маркуса, что он не должен ни в чем доверять этой женщине, — но страстное желание оказалось сильнее всякой логики и доводов разума.
Он хотел Ифигинию.
Маркус бросил взгляд на массивные высокие часы. Скоро придет время разыскивать Ифигинию на балу у Ричардсонов. Интересно, чем она занималась весь вечер? Наверное, своим глупым расследованием или же расставляла сети для новой жертвы.
Можно лишь посочувствовать незадачливому мистеру Брайту, усмехнулся Маркус. Мужчина, женившийся на Ифигинии, обречен на преждевременную старость…
— Я не сомневался, что найду вас здесь, Мастерс.
Маркус оглянулся и едва не выругался при виде мужа Анны — лорда Сэндса.
Он не сомневался, чти при иных обстоятельствах мог бы находиться в прекрасных отношениях с Эдвардом Сэндсом, мужчиной, воплощавшим надежность и неподкупную честность. Лорд принадлежал к людям, которых хорошо иметь рядом в рукопашном бою… К тем людям, с которыми можно вести общее дело.
Но Маркус прекрасно понимал, что у него нет никакой возможности рассчитывать на дружбу Сэндса, пока Анна со своей тайной стоит между ними.
— Добрый вечер, Сэндс, — вежливо поклонился Маркус. — Что привело вас сюда? Вы редко посещаете этот клуб.
— Я искал вас. — Открытое добродушное лицо Сэндса сейчас было жестким и неумолимым, словно высеченное из камня.