Я знаю, что этого времени у Наиля не так уж много, поэтому так легко и говорю об этом.
Наиль скрипит зубами, но кивает.
– Ну а в гости ко мне вы будете приезжать? Точнее, в наш бывший дом.
Равнодушно пожимаю плечами.
– А почему нет? Девчонок можешь забирать, я тоже не буду мешать.
Наиль обхватывает мой подбородок и слегка сжимает пальцами, фиксируя мое лицо. Мне приходится смотреть в его хищные глаза, отчего вдоль позвоночника пробегает разряд. Стоит только окунуться в серую пучину...
– Нет, Мариш, – проводит пальцем по линии челюсти, – мне нужна и ты.
Глава 20
В кондитерской затишье в заказах, и я решаюсь на небольшой отпуск. Но постоянно держу руку на пульсе. Привыкла уже быть в курсе всего, что происходит в моем детище.
И все же хорошо дома, с моими маленькими лисами. Проводить время вместе и ни о чем не думать. Вот и сейчас пап Саша привез нас к маме на пикник. Отчим поехал затариться к предстоящему застолью, а мы вчетвером решили приготовить блинчики.
Тим с самого утра умотал на какие-то занятия по скейту. И вот эта атмосфера до боли сжимает ребра. Я дома. Я среди тех, кто меня любит и не отвернется от меня.
Мои дочки и мама – самое родное, что может быть.
– Мариш, – отвлекает меня мама от замешивания теста, – как у вас дела?
И вот хочется включить дурочку, которая ничего не понимает, и просто ответить, что все хорошо, но я прекрасно осознаю, к чему этот вопрос.
Наиль. Мама спрашивает именно о нем.
– Все хорошо. Наиль постоянно звонит лисам по видео и очень старается поскорее включиться в их жизнь.
Отвечаю нейтрально. Ну не говорить же маме, что после каждого звонка у меня все меньше остается ненависти к нему.
Да и за что ненавидеть?
– А ты как с ним? – внимательный взгляд мамы вгоняет меня в краску.
Опускаю глаза и забираю из ручек Милы яйцо.
– Мил, разбиться может, и не будет у нас яичка. Да, лучше в муке поищи фасольку. Вон как сестра.
Пододвигаю ей небольшой контейнер со всем необходимым. Да, я начиталась, что так у детей развивается моторика, главное следить, чтобы они ничего не проглотили…
Сестры включаются в увлекательное занятие, а я периодически кошусь в их сторону, чтобы контролировать.
– Мы с ним стараемся не спорить и не вспоминать прошлое.
Мама удовлетворенно кивает и забирает из моих рук миску. Встает возле плиты, задумчиво посматривая в окно.
– Я считаю, что это правильно– не препятствовать. Слишком это ответственное решение было – лишить Милку и Мирку отца. Я понимаю тебя, как женщина. Но как мать я рада, что ты приняла такое решение в итоге. Это правильнее для них троих.
Угукаю. Больно об этом рассуждать. Сама не понимаю почему… Просто как-то в груди моментально становится тесно.
– Надеюсь, что все закончится благополучно.
– Думай о хорошем, дочка. Всегда старайся думать о позитивном.
Улыбается, и эта улыбка заражает меня. Слышится грохот и фырканье моих лисичек. Перевожу на них взгляд и сама не могу удержаться от смеха. Мила и Мира сидят в облаке муки. Милка недовольно смотри на сестру, а Мира при этом довольно визжит и хлопает по муке ладошками.
– Эй, разбойницы, – кухня тут же утопает в белом облаке, – вы что тут решили устроить?
Сквозь смех и мучную пыль пробираюсь к дочкам, а когда вижу их, не могу сдержать хохот. На Миле красуются отпечатки ладошек Миры, а у Миры все лицо словно маска.
– Да уж, ну вы даете, – качаю головой.
Достаю телефон и делаю фото на память. Я очень люблю их фотографировать. Хватаю малышек в охапку и несу оттирать.
– Иди, Мариш, я приберу сейчас, – доносится вслед мамин голос.
– Ма, оставь, я сама сейчас все сделаю.
Быстро расправляюсь с умыванием и возвращаюсь на кухню. Мама не успевает прибрать все. Вручаю ей своих бандиток и привожу кухню в порядок.
Выдыхаю. Вручаю Мире и Миле по коробочке с тестом.
– Вот так будет лучше.
Девчонки принимаются мять тесто и что-то мурлыкают под нос. А я впервые решаю отправить фото Наилю. Пока не передумала, скидываю ему сообщение. И жду реакции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Отвлекаюсь на телевизор и замираю, когда на экране появляется Наиль. Он на какой-то встрече. Повсюду журналисты и камеры. Но он отвлекается, смотрит под стол и широко улыбается.
Мне тут же прилетает ответ от него, а я глазам не верю. Это он в прямом эфире себя так ведет? Мамочки!
«Красавицы». И подмигивает.
– Наиль Рашидович, скажите, а вы не собираетесь снова жениться?
Он отвлекается от телефона и хмурится.
– У меня была и есть единственная жена. Марина. Других не будет.
– Что это значит? – тут же оживают журналисты.
А я готова провалиться под пол, когда напарываюсь на удивлённый взгляд мамы.
– Это значит, что мы решили дать нашему браку второй шанс.
Зажмуриваюсь, как будто эта манипуляция скроет меня от мамы. Слышу грохот и распахиваю глаза, у мамы из рук выпадает лопатка, и она переводит на меня ошарашенный взгляд.
– Мариш, а, а что это значит? – показывает на телевизор.
Я уже не слышу, что там дальше говорит Таранов. Все внимание на маме. И вот как я теперь все ей объясню, чтобы окончательно не шокировать?
– Ма, – заламываю руку, – у меня не было выбора.
Мама несколько раз моргает и снова косится на экран. Там уже кто-то другой, не Таранов.
– Как это понимать? Ты его простила?
Мотаю головой.
– Нет, там не так все, – как сложно-то слова подбирать, – ма-а-а-а, я все расскажу сейчас. Только не накручивай себе ничего.
Из коридора доносятся шаги папы Саши, и я готова в этот момент заскулить от беспомощности. Пап Саша появляется в кухне с необъятными пакетами и обводит нас непонимающим взглядом. Мы с мамой не перестаем смотреть друг друга, а девчонки, кажется, замирают в предвкушении наших с мамой разборок.
– А что у нас с настроением? – нарушает отчим молчание.
Мама отмирает первая и сосредотачивается на пап Саше.
– Марина помирилась с Наилем.
– Ну логично, раз она рассказала ему про детей. Что ж им теперь на ножах дальше общаться?
Мама мотает головой. Подбирает с пола лопатку и возвращается к плите.
– Нет, Сашуль, они решили дать своему браку второй шанс.
Отчим выгибает бровь и стреляет в меня нечитаемым взглядом. Вздыхаю и закатываю глаза.
– У меня не было выбора, ясно? – вскидываю руки, молюсь про себя, чтобы они меня услышали и поняли. – Он не оставил мне выбора.
Отчим хмурится.
– Ну я пока как ничего не понимал, так и не понимаю. Ты можешь нормально все рассказать?
Упс, кажется, я его разозлила.
– Он узнал про девочек. Не от меня. И его это дико взбесило. Он поставил мне условие, что мы временно разыгрываем счастливую семью и он не трогает детей. Если я отказываюсь, то он начинает со мной бодаться, и я не исключаю, что в его силах отобрать моих девочек, – выдаю на одном дыхании. И плевать мне, как сейчас мы оба выглядим в глазах родителей.
– Поставил условие? – тут же встает в стойку отчим и чуть ли не начинает закатывать рукава. – И кто ему дал такое право?
Я пугаюсь, подскакиваю к отчиму и почти повисаю у него на шее.
– Пап, все нормально, я справлюсь. Тем более там ничего от меня не нужно будет. Ходить с ним по приемам, а мы это уже проходили, – улыбаюсь и надеюсь, что улыбка не выглядит приклеенной.
– Ну я ему устрою.
– Нет, нет, пап, я правда справлюсь сама. Не нужно ничего с ним делать. Я решила, что девчонкам нужен отец.
– Но ты же не прилагаешься к девчонкам как бесплатный груз.
Пап Саша стискивает зубы, и на его лице играют желваки. А я понимаю, что в этот раз мне нужно как-то самой разрулить. Хватит с себя скидывать ответственность и перекладывать её на отчима или брата.
– Пап, я сама справлюсь, – смотрю прямо ему в глаза, – я уже взрослая девочка, и сейчас мне даже можно психовать и бодаться с Тарановым, потому что моим девочкам ничего не угрожает.