вмятине на его лице, идущей от переносицы к нижней части лба над левым глазом (если, конечно, считать, что эта косая вмятина получена от соприкосновения с трубой). Данное противоречие показывает: с предположением о том, что второй конец веревки тоже был привязан к трубе, версия самоубийства несовместима, поскольку травму на лице придется признать полученной до повешения.
Есть еще одна деталь. При внимательном рассмотрении фотографий с изображением странгуляционных борозд на шее Есенина обращает на себя внимание, что с правой стороны шеи следы от витой веревки наложены поверх странгуляционной борозды (3) другого вида, равномерно окрашенной в отличие от борозд 1 и 2, более широкой, чем толщина одиночной витой веревки, и не имеющей никаких следов, хотя бы отдаленно напоминающих отпечаток витой веревки (фото 28). В отличие от борозд 1 и 2 она гладкая и везде имеет параллельные края и перпендикулярна позвоночнику. С левой стороны шеи эта борозда незаметна.
Фото 28
Фото 29
Возникает вопрос, является ли странгуляционная борозда 3 трансформацией борозды от витой веревки или имеет другое происхождение, например от тесьмы или ремня? Ответ на этот вопрос имеет принципиальное значение, поскольку дает возможность выбрать между версиями убийства и самоубийства. Для ответа на него важно обратить внимание на то место соприкосновения борозд, которое расположено с правой стороны шеи ближе к затылку (фото 29). Никакого плавного перехода между двумя видами странгуляционных борозд на фотографии незаметно, наоборот, наблюдается весьма резкий контраст между ними, что дает основание говорить об их независимости друг от друга.
Некоторые судмедэксперты в беседе с автором статьи утверждали, что борозда 3 может быть следом от скольжения веревки по шее. Эта версия маловероятна, поскольку следы от витой веревки на правой стороне шеи и сверху и снизу выходят за пределы борозды 3, а кроме того, лежат поверх ее. Предполагается также, что петля была изготовлена из двух предметов: из веревки, к которой была привязана какая-то тесьма или широкий ремень[254]. Но это предположение, с одной стороны, противоречит акту осмотра тела, в котором сказано, что труп висел на веревке, и отсутствует какое-либо упоминание о тесьме или ремне. С другой стороны, должны быть узлы в местах связки веревки с тесьмой или ремнем, которые должны были бы оставить на шее соответствующие отпечатки. Но отпечатки узлов отсутствуют.
Следует отметить, что, согласно акту вскрытия тела, исследование мягких тканей шеи Гиляревским не проводилось или по каким-то причинам не отражено в нем. На фоне тех вопросов, которые возникают при анализе странгуляционных борозд, это обстоятельство заставляет с подозрением относиться к данному акту.
Фактически, имея, с одной стороны, фотографии, запечатлевшие раны на лице и руке Есенина, а также весьма неоднозначные следы на его шее, а с другой — описания ран и странгуляционной борозды в актах осмотра и вскрытия тела, каждый из нас поставлен перед дилеммой: чему верить, своим глазам или тексту актов?
Они сторожили тело Есенина
Согласно воспоминаниям Н. Л. Брауна, в выносе тела из гостиницы «Англетер» и перевозе его в покойницкую Обуховской больницы участвовал поэт В. В. Князев:
Настало время выноса.
Я подошел, взял Есенина под плечи. Волосы рассыпались мне на руки. Бессильно откинулась голова. Вспомнилось: «Запрокинулась и отяжелела золотая моя голова».
Одному мне было не под силу. Подошел Борис Лавренев. У ног были — В. Эрлих, В. Князев, П. Медведев[255].
Мы вынесли Есенина по узенькой лестнице черного хода во двор гостиницы. Там уже стояла продрогшая сгорбленная лошадь, запряженная в сани.
Дул резкий ветер, падали редкие снежинки.
Надо было чем-то укрыть тело Есенина. Борис Лавренев взбежал по лестнице и принес из номера гостиницы простыню. Ею укрыли Есенина. В ногах сел Василий Князев. Сел возчик. Лошадь тронулась. Заскрипели по снегу полозья.
Всю ночь, не отходя, провел Василий Князев у тела Есенина[256].
Согласно справке Обуховской больницы им. проф. Нечаева, тело С. А. Есенина было доставлено в покойницкую в 4 часа вечера 28 декабря 1925 года[257] милиционером Каменским. При приеме тела больничный вахтер А. Т. Исаков написал расписку: «Принят труп гр-на Сергея Есенина из гостиницы пр. Майорова Интернационал. На трупе брюки, две рубашки, кальсоны, подтяжки и носки, простыня. Вещи оставлены в покойницкой»[258]. На обороте расписки имеется надпись: «Взято мной, нижеподписавшимся, с трупа Сережи в мертвецкой Обуховской больницы, в ночь с 28 на 29 декабря 25 года. В. Князев. / Прошу поместить в Есенинскую комнату Пушкинского Домика или какого-нибудь другого музея. В. К.»[259].
В связи с этой распиской и надписью на ее обороте возникают два вопроса: 1) что именно было взято В. Князевым в мертвецкой Обуховской больницы: вещи Есенина или расписка вахтера и 2) что делал В. Князев в ночь с 28 на 29 декабря 1925 года в мертвецкой Обуховской больницы? На первый вопрос позволяют ответить мемуарные заметки П. Н. Лукницкого, написанные им 29 января 1926 года: «В один из последующих дней <после отправки тела Есенина в Москву> по телеграмме из Москвы от похоронной комиссии (адресована Шкапской) я получил одежду Есенина (ту, в которой он повесился) из Обуховской больницы. — Кулек, завернутый в простыню и перевязанный веревкой. А под веревкой клочок бумаги, и на ней карандашом:
28/XII 1925
Сергей Есенин с Вознесенского пр. 10
Простынь <так! — А. К.>, две рубашки,
брюки, кальсоны, носки и
резинки вещи старые грязные
и рваные
А. И.[260]
Вещи я держал у себя, пока их не взял у меня приехавший из Москвы Эрлих»[261].
Таким образом, в мертвецкой Обуховской больницы В. Князевым была взята только расписка вахтера, а вещи Есенина позже были получены Лукницким. Поскольку в момент смерти на Есенине было надето две рубашки, а также кальсоны и брю-ки, то можно сделать вывод, что в номере было достаточно прохладно. Поэтому разговоры о горячей трубе парового отопления, от которой якобы образовался ожог на лбу Есенина, представляются малоубедительными. Непонятно также, почему вещи оказались «старые, грязные и рваные». Есенин с его дендизмом и щегольством не мог носить такие вещи. Более того, на мертвом теле они не могли состариться, испачкаться и порваться. Значит, они были либо испачканы и порваны перед смертью (что указывает на драку или борьбу), либо подменены уже в больнице.
Изучение этого вопроса может привести к любопытным результатам.
Не менее интересен второй вопрос: что делал В. Князев в ночь с 28 на 29 декабря